Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - Майрбек Момуевич Вачагаев

организации карательных экспедиций в горские округа при помощи солдат и пехотных частей могут спровоцировать массовые волнения горцев. Съезд поручил А.-М. Чермоеву возглавить Особую комиссию.

Причиной роста анархических настроений съезд посчитал полное отсутствие властей как в Веденском, так и в Хасавюртовском округах бывшей Терской области. Столкновения горцев и казаков происходили по всей области, и их интенсивность набирала обороты[194]. Для срочного вмешательства и налаживания властных структур в этих округах также была создана специальная комиссия[195]. Стоит иметь в виду, что налеты случались на казачьи станицы, на железнодорожную ветку всегда в этой части Северного Кавказа. Именно эта проблема заставила в 1911 году руководство Терской области передать все дела, связанные с грабежами, разбоем и нападениями на казачьи станицы, в ведение Военно-окружного суда, чтобы такого рода уголовные разбирательства имели выход на смертную казнь[196]. Но неверно уделять чрезмерное внимание только Чечне или Ингушетии; к примеру, в Кабарде князь Докшукин вынужден был создать своего рода «летучий отряд», который оперативно реагировал на любого рода сигналы о нападении со стороны горцев. В Хасавюртовском округе проблема была также актуальна — горцам потворствовал полковник Котляровский, бывший начальник Хасавюртовского района. Примерно такая же картина наблюдалась и в Дагестанской области, и в Осетии, она не была характерна только для какой-то одной этнической группы.

Стоит заметить, что и на Первом, и на Андийском, и на Втором съезде горцев большой популярностью пользовался А.-М. Чермоев. Это выражалось и в том, что его выдвигали на все чрезвычайные посты, ему доверяли разные политические силы — от монархистов до большевиков, более того, его принимало и само общество.

Съезд также, уже второй раз за месяц, принял решение утвердить муфтием Северного Кавказа Н. Гоцинского, избранного на съезде в Анди в августе. Газеты того времени сообщали: «Алим Нажмуддин Гоцинский, так же как на Андийском съезде, был избран муфтием всех кавказских мусульман и на Владикавказском съезде Горских народов Кавказа»[197].

Это было сделано для того, чтобы не было слухов о нелегитимности его избрания. Такого рода слухи могли иметь почву, поскольку съезд в Анди не стал полноправным съездом горцев Северного Кавказа. Это был съезд представителей народов Северного Кавказа[198], чего было недостаточно для избрания — даже на столь представительном форуме, каковым, безусловно, был съезд в Анди — лидера мусульман. С юридической стороны правильно, что это было сделано официальными властями, на официальном съезде, то есть духовное лицо было признано частью самой власти. Это важно, чтобы предотвратить возможный раскол среди мусульман Северного Кавказа в вопросе о его легитимности. Стоит отметить, что светская власть, назначая или выбирая духовного лидера, тем самым превращала его в часть и светского аппарата управления. Хотелось этого северокавказским политикам или нет, но в тот исторический момент они никак не могли игнорировать влияние мусульманского духовенства. Поэтому выбранный на съезде горцев в Анди духовный лидер должен был быть с этой властью и при власти. Никаких «отдельных» имамов власть Союза горцев Северного Кавказа не могла себе позволить, иначе это свидетельствовало бы о двоевластии в регионе. Таким образом, на Втором съезде горцев Северного Кавказа Н. Гоцинский был переизбран или, вернее, утвержден на посту лидера мусульман всего Северо-Кавказского региона именно в должности муфтия, а не имама.

Съезд во Владикавказе продемонстрировал, что ислам сопричастен власти, а не диктует ей условия и не пытается подменить ее. Мусульманское духовенство на Северном Кавказе было мощной силой, способной в корне изменить ситуацию в регионе. Другое дело, что и само мусульманское духовенство не совсем осознавало те процессы, которые происходили в момент развала Российской империи.

При этом ни Наджмутдин Гоцинский, ни противостоящие ему другие муллы и шейхи Северного Кавказа не стали членами ЦК Союза объединенных горцев Кавказа. Это должно было успокоить казачество Терской области и осетинских христиан и убедить их в том, что Горская республика не будет идти по пути исламского доминирования в политике.

Съезд рассмотрел и другие вопросы, в том числе финансовый. Все понимали, что Союз горцев пока существует на пожертвования известных северокавказских и мусульманских меценатов из Азербайджана. Необходимо было найти источник пополнения своего собственного бюджета.

На местах власть была намерена действовать посредством исполкомов, назначенных представителем Временного правительства в регионе М. Карауловым по рекомендации Союза горцев.

Таким образом, Второй съезд горцев Северного Кавказа, Дагестана и Абхазии был насыщенным по количеству рассмотренных вопросов и принятых решений. Он был если не более, то уж точно не менее важным, чем Первый съезд горцев Северного Кавказа и Дагестана, прошедший в мае 1917 года.

Казаки и Юго-Восточный союз (до конца 1917 года)

Отношения горцев и казаков в первые дни распада Российской империи носили выжидательный характер. Горцы рассчитывали возвратить свои земли, отнятые у них в период российской колонизации в XIX веке. Казаки, в свою очередь, надеялись, что не будет глобальных изменений, более того, рассчитывали на полное сохранение своих прав на землю в пределах Северного Кавказа.

Казаки являлись субэтносом, который изначально включал в себя представителей разных народов. Специфика казачества на окраинах Российской империи заключалась в неприятии им власти Московии. Своего рода бунт, отказ подчиняться русским царям и привел их первоначально на земли горцев. Но со временем именно те, кто бежал от царя, стали проводниками его воли на окраинах империи. Они стали со временем надежной опорой российской власти, так как получили землю и массу привилегий. В случае конфликта с горцами они должны были знать, что за них вступится царь. Таким образом, союз казаков и власти был обоюдно выгодным, что и делало его перспективным на долгие годы вперед.

Казаки, расселенные вдоль бывших военных линий в предгорьях Северного Кавказа, оказались в итоге на всех плодородных землях Предкавказья, а горцы были вытеснены в неблагоприятные для жизнедеятельности места. Казачий надел составлял от 8 до 23 десятин. И это притом, что чеченский надел имел в среднем 1,2 десятины, у кабардинцев и ингушей — 0,3 десятины, в горной Осетии — 0,4 десятины[199]. По словам известного политика революционных лет А. Шерипова, только в одной станице Червленной земли было больше, чем у всего чеченского народа[200].

Терское казачество могло при