Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Евгения Медведская

огромные глаза. Ее руки прочно удерживали цепи, туника валялась в стороне, а ошейник притягивал голову к грязному полу. Девушка стояла на четвереньках, пока за ее спиной трудился здоровенный полноватый мужик. Второй сидел за столом и наблюдал за этим, как за привычным делом.

Глаза Кематоры были закрыты, она тяжело дышала.

Ртиа с отвращением вспомнила слова мужчины о том, как он ненавидит девушку. За что? За покорность? За податливое тело? За то удовольствие, которое было написано у него на лице?

— Закончишь — забей ее в колодки, — попросил второй. — Мне сегодня так хочется.

Это было сказано серьезно? Ртиа затряслась. Где она? Что за безумное место, полное уродов и тварей?

— Рамиса, сходи на кухню, отдай распоряжения Дариморы, — попросила жертва. — Видишь, я до вечера буду занята.

«Занята?!» — Ртиа в шоке смотрела на происходящее, не понимая, что она Рамиса.

— Рамиса?

— Да чему удивляться, она через раз такая приходит от госпожи, — тот, кто насиловал девушку смахнул пот со лба.

— Тебя проводить до кухни? — спросил второй мужчина.

Вежливо, заботливо, будто бы не собирался в свою очередь издеваться над другой девушкой.

— Нет.

— Мукар, — окликнула его Кематора. — Проводи ее. Даримора перестаралась. В прошлый раз Рамиса не узнавала никого и путалась в замке, будто здесь впервые. Ну давай же.

— Не отвлекайся, шлюшка, — насильник хлестнул ее по заду. — Все внимание сейчас мне.

Ртиа попятилась спиной к двери и в панике чуть не упала, спотыкаясь о порог. Мукар удержал ее за руку.

— Идем. Незавидная у тебя участь, Рамиса.

Девушка дернулась от его прикосновений. Это у нее незавидная участь? А у Кематоры какая? Но главное в разговорах было другое. Из слов этих троих выходило, что Даримора не первый раз использует это тело для чужих душ. Где они теперь? Неужели мертвы, ведь не похоже, что узница добилась своих целей. Что же такое тут происходит? И как выбраться?

Кухня встретила ее неприветливо. Помещение было огромным, но едоков, похоже было немного, поэтому здесь было гулко и довольно пусто. Стройная женщина вышла из-за спины, будто бы вырываясь из другой реальности.

— Рамиса, что потребовала госпожа?

Ртиа, все это время пребывавшая в шоке не знала, что ответить. Ей не пришло в голову спросить Даримору, что та желает на следующий прием пищи. Надо было срочно солгать. Придумать правдоподобную ложь немедленно.

— Попросила повторить, — выдохнула Ртиа. — Очень понравилось блюдо.

— Рамиса, — вдруг раздался мужской голос. — Ты опять врешь, дешевая шлюшка.

Ртиа вздрогнула, поворачиваясь. Ей стало жутко страшно. Мужчина, который к ней приближался выглядел взбешенным.

— Опять недонесла мысль по коридору? Как можно быть настолько тупой? Отправишься обратно в бордель!

Ртиа попятилась назад. Ее некому было защитить, она ничего не понимала и никому не верила. Мужчина быстрым шагом подошел к ней, схватил на ошейник и поволок за собой. Она нагнулась, понимая, что всем на кухне видна ее голая пятая точка. Унижение и ужас вылились в потоки слез. Рыдания было ничем не сдержать. Человеку, который тащил ее за собой было плевать на эти эмоции, когда девушка зацепилась кандалами и запнулась, он лишь дернул ее за руку, не давая упасть. Наконец, они оказались в комнате без окон.

Ртиа огляделась и закричала жутким голосом. Она упала к ногам мужчины и униженно распласталась по полу.

— Не надо, простите меня! Умоляю!

Мужчина взял ее руки и связал грубой, колючей веревкой.

— Ложись на лавку. Накажу и пойдешь к госпоже, чтобы снова продиктовала меню.

Ртиа не понимала, почему пленницу, закованную в ядовитые цепи все здесь именуют госпожой. Не понимала, почему идти к ней боятся. Все было странно.

Она не легла ни на какую лавку, тогда ее мучитель сам снял ее пояс, уложил лицом вниз на широкую деревянную доску, привязал руки, затянул ремень на талии, а цепь кандалов закрепил крюком к полу. Девушка плакала и дрожала. Она подумала, что мужчина изнасилует ее, но он даже не прикоснулся. Она вдруг вспомнила слова Дариморы. Возможно ее не трогают из-за «госпожи». В этот момент на ее задницу опустилась плеть.

После очередного удара, счета которым девушка не вела, она подумала, что изнасилование было бы весьма предпочтительнее. Всякая надежда, что ей приснился кошмар и сейчас она проснется от будильника, рухнула. Нет, это был не сон. Она в другой реальности. В чужом мире, в чужом теле и лучше уж было умереть, чем жить здесь. Несправедливость, ужасы с первой минуты, боль, безумная боль. Слезы лились по щекам, рыдания рвали легкие.

— Еще раз солжешь — спущу шкуру. Радуйся, что принадлежишь ей — тебя даже до крови нельзя пороть. Каждый раз легко отделываешься.

Ртиа плакала, пока он ее освобождал.

— Ну иди же в подземелье!

Девушка не помнила дорогу и боялась признаться в этом.

— Вот же дура! — в бешенстве мужчина занес плеть и Ртиа побежала, насколько ей позволяла цепь кандалов. По каменному полу она растянулась уже в нескольких метрах от места экзекуции. Ее мучитель сел на лавку и прикрыл ладонью лицо.

— За что она тебя выбрала? Одни проблемы! Рамиса, ты вылетишь из замка!

Ртиа подумала, что ее это вообще не пугает. Покинуть это место было ее единственным желанием. За ней не гнались и теперь она шла медленно, успокаивая разбитые коленки.

Мержери

Новости сына были безрадостными. Антари сказал, что свадьба сорвалась. Отец был настолько разочарован, что его лицо покрыла маска презрения.

— Как это вышло? — спросил он.

— Беатрис просто не явилась, — ответил сын, не в силах рассказать, что нашел девушку, что говорил с ней, и с кем она теперь.

— Сложил лапки и прибежал жаловаться? Что ты сделал? Чем отпугнул ее?

— Ничем, — Антари хотел бы уйти и закончить разговор.

— Вот именно, что ничем! Этот брак был важен! Важен! Ты должен был выполнить свою роль, нежно ухаживать, дать ей понять, как она будет счастлива с тобой! В чем ты облажался?

Антари вспомнил, как она смотрела на Эритара в клубе. Вспомнил, как Беатрис вошла в ту гостиную, обнимая другого. Потом вдруг проанализировал, какими припухшими были ее губы, а прическа чуть в беспорядке. Перед тем, как прийти к нему, она целовала другого. И не возражала, что ласки испортят макияж, сомнут платье. Она бы не выбрала голубой цвет. Всегда предпочитала темные оттенки, напоминавшие ночь и сумрак. Всегда была колючей, чуть брутальной. Но в доме Эритара на ней был нежнейший наряд. Это он выбрал для нее, и она стала такой, как хотел видеть ее мужчина.