Духи Ориша - Роман Кузьма

я рассказала ему однажды о платонической любви Данте к его Беатриче…

– О, любопытное совпадение: ведь мы говорим о человеке, оставившем весьма поэтическое и образное описание Ада. – Весёлая улыбка заплясала на губах Эрнеста. – Но вы зря называете Мигеля братом, ведь нам обоим доподлинно известно, что он приходится вам отцом.

– Отцом? Да вы совершенно полоумный!

Эрнест широко улыбнулся.

– Пусть так! Тогда извольте сделать скидку и позвольте мне поделиться результатами своего маленького расследования.

– Алиса! – Ортега жестом попросил хозяйку, уже было вставшую из-за стола, сесть. – Пусть говорит, я всё равно не позволю ему остаться на ночь.

Алиса Тарсила опустилась на стул и метнула в Эрнеста уничижительный взгляд.

– Я хотела вызвать полицию.

– Полиция! – оживился Мигель. – Полиция зачитает вам права! Я знаю свои права! Я – юрист!..

Сеньора Паула успокоила его, ласково похлопав по запястью, и Мигель умолк.

– Я, как уже, должно быть, известно моему другу, потратил сегодняшний день на посещение городских архивов. Знаете, тут за взятку можно получить доступ куда угодно, и я имел возможность изучить историю вашего происхождения…

Эрнест достал сигарету и задумчиво покрутил в руках; вспомнив, видимо, что находится за столом, он упрятал её обратно в пачку.

– Не всё было просто: фамилии менялись, люди исчезали, вместо них возникали новые – и я понял, что кто-то давал взятки и, вероятно, немалые, чтобы получить возможность внести путаницу в записи – таким же образом, как я пытался выяснить правду. Однако же нет никакой тайны или головоломки, созданной одним человеком, чтобы другой человек не смог её разгадать.

– Сейчас он меня обвинит, по меньшей мере, в убийстве. – Голос Алисы Тарсилы дрожал от еле скрываемого остервенения. – Хосе, да сделай же что-нибудь, не сиди, как последний дурак!

Ортега прочистил горло.

– Не кричи на меня, женщина. – Он кивком пригласил Эрнеста продолжать. – Рассказывай, что там ещё. Но потом, клянусь, я выбью тебе все зубы!

Венгр улыбнулся до ушей, позволив всем лицезреть свои жевательные принадлежности, предмет скорой заботы дантиста.

– Обмер по Бертильону, которому регулярно подвергались многие жители Лапы в начале прошлого века, дал мне необходимые сведения, ведь, самое главное, я знал, где искать. Меня интересовал владелец этого дома и его наследники.

– Да Роха! – воскликнул Ортега. – Ты знал о нём с самого начала!

– Конечно, знал – ведь сперва я прочёл рукопись де Соуза, а уж затем поселился в дом, о котором шла речь. Фотографии я сделал позже, исключительно для тебя, причём адрес в кадр не брал.

– И то был адрес этого дома, – Алиса Тарсила сделала красноречивый жест, постучав себя пальцем по виску. – Ты ему веришь?

– Я сделал ещё одну фотографию. Пожалуйста! – Эрнест широким жестом достал из кармана крупную фотокарточку.

Все, не исключая Мигеля, склонились над столом.

– Хорошо, – согласился Ортега через минуту. – Адрес совпадает. Но что это доказывает?

– Ровным счётом ничего! – Эрнест сиял, как новенькая монетка. – Но! Нашлись отчёты блюстителей порядка об этом строении, вернее, заведении. В них-то и упоминалось о роде да Роха, который постигло загадочное вырождение – все мужчины в этой семье появлялись на свет с симптомами умственной отсталости и душевных болезней. Неясные слухи и смутные упоминания о каком-то проклятии просачивались даже в полицейские рапорта.

И вот я поселился в квартире, пользующейся дурной славой даже среди преступного элемента, наполняющего здешние кварталы. Алиса Тарсила Эстрана-Сегалл не зря именуется сеньорой, несмотря на то, что не замужем и, очевидно, молода. На самом деле ей уже более пятидесяти лет, она дочь сеньора Мигеля – сейчас он сидит напротив меня – и Гелены Гардловской, действительно, уроженки Польши. Та была замешана в каких-то нацистских преступлениях и бежала после войны в Бразилию; не исключено, что имя вымышленное… Впрочем, важнее то, что она вышла за сеньора Эстрана, внука да Роха – и родила Алису Тарсилу.

– Бесподобно! – Алиса Тарсила извлекла сотовый. – Я не могу более выслушивать эти оскорбления в моём собственном доме и вызываю полицию.

– Готов поспорить, она этого не сделает, – быстро проговорил Эрнест. – А вот фраза «в собственном доме» говорит о многом. Действительно, дом некогда принадлежал да Роха, но с тех пор утекло много воды, и род его обеднел… Полиция! Хм, там, наверняка, хотели бы услышать, где вы были этой ночью сеньора!

– Не понимаю, – глаза Алисы Тарсилы округлились. – О чём это?

– Об убийстве, совершённом прошлой ночью на авениде Атлантика! Узнаёте?

Он бросил на стол чёрный парик.

– Нашёл в её вещах утром, когда она отсыпалась. До чего хорошо они всё просчитали: я спал, а ты, Хосе, бродил от бара к бару…

Ортега поднял руку ладонью вверх.

– Эрнест, я во многое могу поверить, даже в то, что парик принадлежит Алисе Тарсиле. Но кто сказал, что она имеет отношение к убийству, что парик принадлежит ей, наконец? Меня ведь не было здесь ночью, кто знает, откуда ты его взял?

– Это проверить проще всего. Звоните в полицию, сеньора Алиса.

– Сейчас позвоню! – глаза её бешено сверкали. – Тем, кто умеет вправлять мозги таким, как ты!

Эрнест сокрушённо покачал головой.

– Если вы о Жильберту, то его самого заинтересует происхождение парика. Не все в Рио толерантны к сатаническим культам.

Рука с сотовым опустилась на стол – то был однозначный ответ. Хосе потрясённо выдохнул, его челюсть отвисла.

– Но почему? – он переводил взгляд с Эрнеста на Алису Тарсилу. – И как они могли прожить столько лет?

– Дело в сарапатели, – Эрнест указал на главное блюдо. – Её готовят из сердца жертвы. Чёрная магия Ориша позволяет продлевать жизнь тем, кто питается этой отвратительной пищей.

Ортега едва сдержал тошноту. Из прихожей послышались необычные звуки – кто-то скребся во входную дверь.

– Алиса Тарсила, не вставайте. – Эрнест вскочил, в руке его блеснул короткоствольный револьвер. – Звоните кому угодно, но ни в коем случае не подходите к двери!

– Ты и меня обокрал, – заметил Хосе. – А я всё никак не могу его найти!

– Я знал, что после вчерашней стычки ты вооружишься, поэтому предпринял меры предосторожности. Не переживай, твоей жизни ничто не угрожает, по крайней мере, пока револьвер у меня.

– Ну, хорошо, а какое же место в вашей истории занимаю я? – сеньора Паула, до этого молчавшая, обворожительно улыбнулась.

Ствол револьвера качнулся, его мёртвый зрачок уставился точно между глаз сеньоры Паулы. Глаз, пугающих таинственными зелёными отсветами. Неестественно больших, как у кошки, глаз.

– Здравствуй, Эшу Элекун! Я пришёл за тобой. – Эрнест неотрывно смотрел на неё. – Сколько же тебе лет, ведьма?

– Много, очень много. – Голос сеньоры Паулы внезапно стал приятным, грудным контральто; в нём слышалось обещание всех телесных