Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион - Данил Корецкий

Да, были еще Нови-Сад и Краков, и два больших научных архива в этих городах, где Родион заканчивал первую часть своего исследования и попутно выполнил некоторые поручения друга-журналиста. Но, во-первых, протекция Боба помогла Родиону получить беспрепятственный допуск к необходимым материалам — уйма сэкономленного времени и нервов. А во-вторых… ну подумаешь, встретился с парой человек, задал им пару вопросов, ответы записал на диктофон. За полдня управился. Люди обычные… не цыгане, не уголовники. Даже было интересно — включенный диктофон по просьбе Боба он спрятал в кейсе, его собеседники не знали о том, что ведется запись. Обычное дело в журналистской практике? Наверное, да. Если, конечно, речь идет о серьезном расследовании, а не заметке в многотиражной газете. Хотя что это было за расследование, Родион так и не понял.

— А Борис этот — как он тебе? Блинами угощал?

— Угощал. С ежевикой, — кивнул Родион. — И самовар у него на террасе стоит. Я к нему на минуту заскочил, а он потчевать меня… Хлебосольный мужик.

— Ага! Вот! — обрадовался Боб. — За это я люблю русских. И кухню русскую люблю. Если холестерин — так до плешки, если алкоголь — так не меньше сорока градусов. Понимаю и преклоняюсь. А вот это, честно говоря, до меня как-то не совсем доходит…

Он кивнул на красноватые бараньи ребрышки.

— Извини, конечно… Может, у меня в роду русские мужики были?.. Вот отца моего когда-то вашим салом угощали — помнит до сих пор. Сырое подмороженное сало, с крупной солью, которая на зубах хрустит. И черный хлеб. Говорит, ничего вкуснее в жизни не ел. Пробовал когда-нибудь?

Родион усмехнулся. Ну какой же русский хотя бы раз в жизни не отведал соленого сала?

— Твоему отцу повезло, Боб. Многие американцы даже не подозревают, что есть еще более верный способ получить ожирение и атеросклероз, чем ваши гамбургеры… Как у него с холестерином?

— Слава Богу! — улыбается Боб. — Ему уже семьдесят, а он крепок, бодр и на здоровье не жалуется.

— А он в России часто бывал? Где сало-то пробовал?

— Вообще ни разу не был, — сказал Боб. — Кто-то из знакомых привозил…

Родион подозвал официанта, что-то сказал ему. Тот покачал головой, ушел, а через минуту подвел к столику управляющего с роскошными флоберовскими усами.

— Никаких проблем, молодые люди! — заверил управляющий. — «Коллонато», «паллавичино», «д’Арнад», «хамон»! Что предпочитаете?

Боб непонимающе посмотрел на Родиона.

— Это… В смысле?..

— Лучшие сорта итальянского и испанского лардо! — с гордостью заявил управляющий.

Родион от души рассмеялся.

— Лардо, надо же! А сало русское у вас есть? Самое обычное сало? С крупной солью?

Флоберовские усы поникли. Сала русского в наличии не оказалось. Принесли нарезанное тонкими прозрачными листиками — смех! И молодую граппу к нему. Да вы что? Отставить! Никакой граппы! Уж будьте любезны подать настоящую русскую водку — водка-то хоть в «Максиме» найдется? Вот и прекрасно! Ледяную! И не «Абсолют» какой-нибудь шведский, а «Столичную»! И борща донского с пампушками, и солянки казацкой! Нет? А лещи есть? Вот тебе и лучший ресторан Парижа! Тогда хотя бы… Ну, вот: черного хлеба, соленых белых грибов и горчицы!

Возможно, это было не совсем то, чего хотелось истосковавшейся по русской кухне душе Боба Вульфа. Или все-таки… Аппетит у него, во всяком случае, проснулся. И вечер закончился прекрасно. Они пили «Столичную» из запотевшей бутылки, закусывая солеными грибочками и «коллонато» — хотя и тонко нарезанным, да политым не годящейся — сладкой европейской горчицей, но в совокупности с опять-таки не русским черным хлебом, все же создающим вкусовые оттенки родной закуси.

Родиону было приятно, что Боб опрокидывает рюмку за рюмкой, от души нахваливая все русское, что он с пиететом отзывается о русских и о России — может, в самом деле у него наши корни?.. Приятно, что он мог оказаться чем-то полезным этому замечательному человеку. И вообще ему было хорошо. Родион немного перебрал за ужином, и беззащитность в его близоруких глазах сменилась восторженностью.

А когда в конце ужина Боб сказал:

— Кстати, слушай, Роди. Ты ведь в Страсбурге появишься не позже ноября — верно? Есть один адресок, надо бы поговорить там с одним человеком, а потом прямо на месте проверить, что он расскажет… Ты как?

…то Родион с радостью согласился.

* * *

Нужный дом располагался недалеко от метро «Сокол». Это было добротное семиэтажное здание, когда-то выстроенное явно по особому проекту для непростых москвичей. Сейчас оно заметно обветшало, как всегда бывает в домах, жильцы которых утратили свою привилегированность. Возле второго подъезда валялся строительный мусор: разбитая плитка, протертый линолеум, какие-то мешки, заляпанные известкой. Пешком Леший поднялся на четвертый этаж, позвонил в тридцать первую квартиру. Никакой реакции. Он позвонил еще раз, уже настойчивей. Наконец, обитая потрескавшимся дерматином дверь приоткрылась.

Вместо длинного плаща потертой черной кожи с поднятым воротником, плаща почти такого же легендарного, как его хозяин, на плечах полковника Крымова была обычная застиранная клетчатая рубашка. В распахнутом вороте виднелась буроватая от загара кожа с редкими седыми волосками. Ниже — старые брюки с широким поясом. Еще ниже — новенькие китайские кеды из синей резины. Для тех, кто знал бывшего замнача УФСБ по Москве и области, картина была почти сюрреалистическая: Крымов в кедах! Но Леший, человек в системе сравнительно новый, не мог в полной мере оценить этого факта. К тому же он смотрел не на кеды, а на опущенную в правый карман руку отставного полковника.

— Майор Синцов, — представился он, протягивая удостоверение. — Майор Евсеев вам должен был звонить…

Пара недобрых жестких глаз проигнорировала документ, зато внимательно отсканировала лицо и очевидно, не нашла ничего подозрительного. Отставной полковник Крымов отворил дверь пошире, отступил в сторону.

— Да, звонил… Все новые, никого не знаю… Ни майоров, ни полковников… Да и генералов уже не знаю…

Леший почтительно вытер ноги, зашел.

Как оказалось, мог не вытирать. Квартира была разбомблена ремонтом. На полу — голая цементная стяжка в брызгах шпатлевки, куски содранного линолеума и старых обоев по углам, замызганные козлы в коридоре, штабеля бумажных мешков со всякими строительными смесями. Низкий и серый, как зимнее небо, потолок неприятно давил, заставлял пригибать голову — казалось, оттуда сейчас что-нибудь капнет, что-то грязное и холодное.

«Как в бомбаре», — подумал Леший.

Хозяин молча провел его на кухню. Ремонт сюда не добрался, зато хватало всякого случайного и неслучайного хлама, вынесенного из других комнат. Лешему был предложен застеленный пожелтевшей «Российской газетой» табурет в углу.

— Слушаю тебя, боец, — сказал Крымов.

Сам он уселся напротив, на высокую телевизионную тумбочку, и тяжело смотрел на Лешего сверху — кряжистый, матерый чекист, внушительный даже в старой домашней одежде и давно не продающихся кедах из синей резины.

Кстати, он бывший куратор первого подразделения «Тоннель», непосредственный начальник Неверова, умело державший этого бешеного пса на поводке… Об этом тоже не следовало забывать. И неспроста у него тяжело отвисает правый карман, и широкий ремень в штаны вдет тоже не случайно.

— Я по поводу операции «Семь-девять», — сказал Леший, немного потерявшийся от этого сухого официального тона. — Вы, наверное, в курсе. Эвакуация золотого запаса СССР в ноябре 41-го. Несколько тонн золота было утеряно… Хотя официального подтверждения этому нет. Ну, как и вообще ничему нет подтверждения. Даже по количеству серьезные расхождения… Вот сейчас вернулись к этой истории…

Крымов сидел неподвижно и, прищурившись, смотрел ему в переносицу.

— Я в курсе. Дальше, — сказал он.

А что, собственно, дальше?

— Ну вот. Юрий Петрович посоветовал обратиться к вам. По нашим предположениям, хранилище специально оборудовали под землей, значит, велись какие-то работы, осуществлялись охранные мероприятия, проводилось контрразведывательное обеспечение… А вы курировали «Тоннель» и можете располагать информацией…

С ответом Крымов не торопился, словно ждал продолжения. Возникла пауза, для Лешего очень неловкая. Чего он тянет, спрашивается? Знаешь — скажи, не знаешь — так какого рожна тогда соглашался на встречу? Странный мужик, неприятный.

— С какого года в ФСБ? — прервал молчание Крымов.

Леший мысленно выругался.

— С 2002-го.

— И все это время в подземцах?

Он даже слова такого не знал — «подземцы». Или правильно с большой буквы — «Подземцы», как название населенного пункта?

— Больше, — сказал Леший. — До этого в диггерах ходил.