Рейтинговые книги
Читем онлайн Максим Перепелица - Иван Стаднюк

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 43

Так он на меня навалился, молчун этот, что я не стер­пел и отрубил:

– Откуда такой учитель выискался? А если я совсем хочу бросить курить и напоследок решил коробку хоро­ших папирос изничтожить?..

Левада примолк. Взял почтовой бумаги, папирос, что подешевле, и, сказав Зине и продавцу «до свидания», по­бежал к отделению, где солдаты уже кончали перекур. А я держу в руках коробку «Казбека» и не знаю, что мне делать.

Зина смотрит на меня синими глазами и улыбается. Потом говорит:

– Раз бросать курить, так бросайте прямо сейчас, – протянула руку, забрала у меня папиросы и отдала их дя­де Саше. – Только, чтоб это твердо было, как полагается мужчине. Посмотрю, умеете ли вы держать свое слово. А на Степана (так и говорит: «на Степана») обижаться не нужно. Хорошо он сказал. Солдату по средствам надо жить. Да не только солдату, а всякому человеку.

Я хотел что-то ответить, но тут услышал голос сержанта: «Кончай курить!» Впрочем, что я мог ответить? Оконфузил меня Степан. Зина ни с того ни с сего взяла слово, что я курить брошу. А у меня об этом и мысли не было. По-моему, солдат без курева – не солдат.

Уже вслед Зина крикнула мне:

– Приходите вечером со Степой в клуб!..

«Ишь ты, – подумал я, – он уже тебе Степа!..»

Передал я Леваде приглашение Зины, но даже не посмотрел на него – сердился.

– А я и без приглашения должен быть там сегодня, – ответил Степан.

И тут я вспомнил, что он выступает в клубе на чита­тельской конференции, организованной полковой библио­текой.

Словно назло мне, старательно готовился Степан к ве­черу: подшил свежий подворотничок, пуговицы начистил, а над сапогами минут десять трудился. Наконец, ушел, бросив мне в насмешку:

– Счастливого дневальства! (В тот вечер я в наряд заступал.)

Когда хлопцы вернулись из клуба, рассказывали, что после конференции там оркестр играл. И Степан с библио­текаршей целый вечер вытанцовывали. Говорят, Зина сама приглашала его, а Левада глаз не мог оторвать от пола – стеснялся товарищей. Подумаешь, застенчивость какая! А проводить после танцев Зину до проходной будки не постеснялся!..

Тут только меня и осенило. Как же я раньше не до­гадался?! Наверняка между Степаном и Зиной – любовь. Ведь не зря, как придет он в библиотеку, нет конца их раз­говорам. Ни за что Левады не дозовешься. Теперь ясно, что за свет под одеялом зажигал Степан: письма Зины читал или свои сочинял. При дневном свете перед товари­щами совестно – все же знали о Василинке…

И такая меня обида взяла: ведь Василинка – какая дивчина! Как он смеет?..

И уже на это дело стал я глядеть с другой точки зре­ния, я бы сказал – с главной: пришел хлопец родине слу­жить, военную науку познавать, а вместо этого за юбкой бегает, дисциплину нарушает. Срам!

А может, Зина Звонарева сама виновата во всем? Мо­жет, приворожила хлопца синими глазами да ямочками на щеках? Но опять меня сомнение берет: не могла она раз­ве выбрать хлопца покрасивее? Я же, например, не пригля­нулся ей. А ведь Максим Перепелица не хуже Степана!

Даже к зеркалу подошел, чтобы посмотреть на себя. Ну, чем я плох? В плечах широк, лицо круглое, чистое, не закапанное никакими там веснушками. Брови, как смола, черные, глаза веселые. Нос, правда, чуток вздер­нулся. Но это не мешает.

А Степан? По-моему, он тоже не ахти какой красавец. Высокий как верба. Смотрит исподлобья. А губы! У меня такие были после того, как на стадионе футбольный мяч мне в лицо заехал. Да и ходит он как-то по-особому. Шагает широко, не торопясь, словно по лугу идет и осоку ногами подминает. Спокойной походкой хочет уверенность в себе показать. Словом, как ни прикидывай, а Степан сам постарался любовь с Зиной закрутить.

Справедливости ради нужно заметить, что уверенный вид Степана ничего общего не имеет с самомнением, в каком, например, меня раньше упрекали. Думается мне, что эта уверенность – от физической силы Левады и от рассудительности его. Конечно, физкультурник он редкого калибра, получше меня. Однажды на занятиях так метнул учебную гранату, что мы всем взводом разыскивали ее. А ум у Левады – позавидуешь. Только больно нетороплив Степан. Прежде чем сказать слово, думает над ним, словно прицеливается. Но скажет – в точку, как снайпер. Правильно и к месту.

Да-а, рассудительностью своей меня Степан перекры­вает – никуда тут не денешься. Страдаю я такой бо­лезнью – люблю высказаться раньше других, показать, что я, мол, не лыком шитый. Бывает иногда – болтаешь, и язык потом откусил бы. Ведь непродуманное слово, что не­дозрелое яблоко, – горькое, только сморщишься от него. Самому от таких слов неловко, да крепишься, а еще хуже, когда отстаиваешь их. Но это раньше было. Сейчас другое дело – понял я свои изъяны. Все реже слова бросаю, не прицелившись. Последний такой пустой выстрел был при встрече с Зиной Звонаревой у ларька военторговского.

Вот так хорошенько подумаешь о себе, о Степане, и как сквозь ортоскоп видишь, кто в какую сторону откло­няется. Добре, что хотя учат меня в армии пользоваться этим хитрым прибором.

Однако рассудительность Левады все же не помогла ему избежать такой дури, как измена Василинке. Вот тебе и Степан! Очень мне стало за друга обидно, и решил я, как только сдам дневальство, начистоту поговорить с зем­ляком. Правда, утерпеть до конца дневальства мне не удалось – старая, знать, привычка сказалась. Степан ут­ром подошел к тумбочке дневального и положил на нее конверт с письмом (почту у нас дневальные собирают). Я увидел, что письмо адресовано Василинке Остапенковой, и бросил Леваде:

– Что, покаянную Василинке посылаешь? Зина полю­билась?

Степан покраснел, подошел ко мне и ответил:

– Не дневальному Перепелице, а дружку своему Мак­симу говорю: «Чапля ты».

Чаплей в нашем селе зовут тех, кто из ума выжил, – по имени давно умершего Ивана Чапли. Иван этот имел три овцы. Однажды ему приснилось, что овцы хотят бе­жать от него. Чапля надел кожух наверх мехом и забрался в хлев, чтобы подслушать, когда овечки хотят устроить ему такую пакость. Ждал, ждал и уснул там. Утром жинка вышла кормить скотину и видит: из-под одной овцы ноги в сапогах торчат. С перепугу как огрела она по ним коромыслом! Иван спросонку схватился да лбом об стенку…

Не знаю, что Левада нашел общего между мной и Ива­ном Чаплей. Не от страха же мне показалось, что он в Зи­ну влюбился. Но все же засомневался я. Степан слов на ве­тер не бросает. Только вот эта история с ночными фоку­сами…

Прояснилось только к вечеру, сразу же после того, как я сдал дневальство. Помогла в этом сама Зина Звонарева. Через одного солдата из соседней роты передала она для Степана новую книгу. Взял я ее и пошел разыскивать Степана. Открыл на ходу книжку и вдруг между страни­цами увидел запечатанный конверт. Все ясно – любовное письмо. И так у меня сердце защемило за друга – прямо вынь и в холодную воду опусти.

Левада сидел в комнате политпросветработы. Поло­жил я перед ним книгу, а сверху письмо. Стою и молчу. Степан вроде с недоумением посмотрел на меня и распе­чатал конверт. Начал читать. Никогда я не видел таким своего земляка. То белые, то красные пятна выступают на его лице, а лоб испариной покрылся.

Смотрю я на Степана и думаю себе: «Как бы ты, Мак­сим Перепелица, поступил, если бы оказался на месте этого хлопца?» И стало мне ясно: теперь, когда понял, что самое ценное в человеке честь и совесть, серьезность и мужество, я ни за что не свернул бы с прямой дороги. Хорошая Зина девушка, слов нет. Но раз уж любишь дру­гую, по сторонам не оглядывайся. Иначе нет тебе уваже­ния от людей. Да и сам себя уважать перестанешь. Тогда уж не человек ты, а так – обломок, из которого даже кола не сделаешь.

Подает мне Степан письмо и говорит:

– Почитай и посоветуй, как быть.

Читаю:

«Уважаемый товарищ Левада!

Работники нашей библиотеки сердечно благодарят ваз за содержательное выступление на вчерашней читатель­ской конференции об образе советского воина в послевоен­ной литературе. Такая же конференция состоится в сле­дующее воскресенье в гарнизонном доме офицеров. Очень просим вас повторить там свое выступление. Надеемся, что не откажетесь.

С приветом –

3. Звонарева».

– Ну так что же? – спрашиваю у Степана, прочитав письмо. – Чего ты волнуешься?

Степан, как всегда, помолчал, а потом отвечает:

– Да понимаешь, Максим, говорить-то я не мастер. А эту речь на память заучил.

– И очень хорошо. Что тебя смущает?

– Фамилия одна, – отвечает Степан. – Потребовалось мне назвать в своем выступлении одного героя из довоен­ной пьесы «Свадьба в Малиновке» – Лупанпопало… нет, опять забыл. А Попандопуло – есть там такой. Так я, когда речь заучивал, десять раз фамилию повторял пра­вильно, а на одиннадцатый путался. Страшно боялся, что собьюсь на конференции. И ляпнул с трибуны: «Лопан-дропуло».

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 43
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Максим Перепелица - Иван Стаднюк бесплатно.
Похожие на Максим Перепелица - Иван Стаднюк книги

Оставить комментарий