Сказки Гореловской рощи - Братья Бондаренко

   —  Я, — говорит, — ваш царь. Надеюсь, этим все сказано?

И все закричали:

   —  Сказано! Сказано!

Заяц тоже голосок подал:

   —  Сказано.

И опять затаился.

Верблюд на круг вышел. Гордо голову вздернул:

   —  Я тропы сквозь пустыни прокладываю. Колючки ем. Похвально это или не похвально?

И все закричали:

   —  Похвально! Похвально!

Заяц тоже сказал:

   —  Похвально.

И опять затаился. Медведь о себе говорить начал:

   —  Вы знаете, сколько во мне силы? Я могу вот эту березу, под которой Заяц стоит, в дугу согнуть. Хотите поглядеть?

Но медведь два дня назад по лесу ходил, дуги из деревьев гнул, все видели и потому закричали:

   —  Не надо! Не надо!

Заяц тоже сказал:

   —  Не надо.

Хотя его никто и не спрашивал.

И когда все высказались и больше говорить было некому, вспомнили и о нем.

   —  Что же ты ничего не скажешь, косой?

А что зайцу говорить? Ему хвастать нечем: нет у него ни силы медвежьей, ни хитрости лисьей. И сквозь пустыни он троп не прокладывал. А звери столпились вокруг него, ждут:

Говори. Прижался Заяц к березе. Шепчет:

Что вам от меня надо? Не смейтесь надо мной. Мы, зайцы, только ростом не взяли, а головы у нас думают не хуже ваших.

   —  Что? Что ты сказал? — возмутились звери.

   —  А то и сказал, что наши головы не хуже ваших соображают. Приходите завтра ко мне. Я вас всех один досыта накормлю.

   —  Что? Один?

   —  Один.

   —  Досыта?

   —  Досыта.

Заяц разгорячился, ушами подергивает, лапами размахивает. Посмеялись звери над ним, а на другой день в гости к нему пожаловали. И детей с собой привели: пусть и они посмеются над Зайцем- Ну где это видано, чтобы Заяц один всех накормить смог! Вот хвастун-то. Звери перемаргивались между собой, посмеивались, а Заяц молча раздал всем ложки. Подвел к озеру и говорит:

   —  Вы знаете, что такое уха? Это вода с рыбой. Вот вам на первое целое озеро ухи. Съедите, я вам второе подам. Но только чур уху мою до дна выхлебать.

И поняли тут звери: перехитрил их Заяц. Да делать нечего: уговор есть уговор. Начали хлебать заячью уху. И ныне все хлебают и никак выхлебать не могут. А выхлебать хочется, чтобы узнать, что же им Заяц на второе приготовил».

Волк ждал бури. Волк ждал гнева против зайцев, а все смеялись. Не смеялся только Бурундук на сосне, потому что не видел ничего смешного в том, что рассказал волк. Остальные все смеялись. Это было непонятно волку, и он, поскрипывая зубами, сказал:

   —  Смеетесь? Зря. В смысл вдумайтесь. Что своей сказкой говорят нам предки? Что Заяц надо всеми шутку выкинул — озеро хлебать заставил. Плакать надо, а вы хохочете. Ну, что ж, расскажу я вам еще одну историю, завещанную нам дедами и прадедами нашими, и тогда, может быть, вы поймете, почему предупреждали нас предки: «Бойтесь зайцев. Все беды наши от них идут»

Волк откашлялся, поглядел на созвездие Большой Медведицы, подумал: «Помогайте мне, звезды», — и повел рассказ свой:

«Когда-то звери жили одной семьей — волки, лисы, медведи, зайцы — все вместе. И вздумалось им однажды щи сварить: никогда они ничего вареного не ели. Раздобыли кочан капусты, оставили на полянке Зайца караулить его, а сами пошли сучья собирать.

   —  Возьмите и меня с собой, — запросился Заяц.

Но звери сказали ему:

   —  Что ты унести можешь? Прутик какой-нибудь. Сиди уж вон, карауль.

И остался Заяц один на один с кочаном капусты. Похаживает вокруг него, ноздрями шмыгает — вкусно как пахнет. Лапками его пожмет — сочно хрустит то как. Эх, сесть бы сейчас возле него, обхватить коленками и грызть, грызть. Но как сядешь, когда кочан-то не его, общий. Съешь — шуму не оберешься.

Ходит Заяц вокруг капусты. Кочан большой, живот у Зайца маленький. Глотает Заяц слюнки, отмахивается от комаров, разговаривает сам с собой:

   —  Нашли сидельца. Им там хорошо сучья собирать, у них никакого соблазна нет, а тут вот майся, охраняй, а они, может, даже и спасибо не скажут за это.

И решил тут Заяц, что за верную службу положен ему листок капусты. Взял и съел его. И стал кочан чуть-чуть поменьше а живот у Зайца чуть-чуть

побольше. А звери все не шли, а Заяц все похаживал по полянке да почмокивал:

   —  М-да. Если у них сила, так они и приказывать могут.

   — А если ты маленький? Сказали тебе — карауль. И не поперечишь, приневолили.

И вдруг решительно шагнул к капусте:

   —  Чего это я самого себя томить буду? Есть же в этом кочане моя доля? Есть. Так какая разница, когда я ее съем, сейчас или чуть позже?

Прикинул на глазок, сколько должно выпасть на его долю, и съел. И стал кочан еще чуть меньше, а живот у Зайца еще чуть больше.

Сидит Заяц, ножки калачиком, хмурится. Хоть и не больно это у него хорошо получается, но все-таки хмурится. Ворчит:

   —  Чего они не идут так долго? Тут измаешься, слюной изойдешь, пока они варить соберутся. Да и зачем варить? Капуста и в сыром виде вкусная.

Говорит, а сам все ближе, ближе к вилку подвигается. Придвинулся вплотную и сжевал с него еще несколько листков.

   —  Я, — говорит, — меньше всех, а маленькому всегда побольше дают.

Так листик по листику и раздел Заяц кочан до самой кочерыжки. И только тут спохватился:

   —  Что же я наделал?

И слышит, пробирается кто-то сквозь чащу, шебуршит листьями.

   —  Сейчас мне попадет, — перетрусил Заяц.

Но так как он был умным Зайцем, то не стал дожидаться, когда его бить будут, нырнул в кусты, только его и видели.

А на полянку с охапкой ровных сухих палочек Лиса вышла. Бросила на траву, вздохнула:

   —  Устала, пока донесла. Ну да ладно, наварим

сейчас щей, наедимся и ляжем спать... Э, а где же кочан наш?

Ширк, ширк Лиса по полянке — нет капусты, одна кочерыжка валяется, съел кто-то. И Зайца нет. сквозь чащу, слышно, шагает Барсук и хвастается:

   —  Я, наверное, первым иду. Я вон как торопился. Обеими лапами хватал.

Охнула Лиса:

   —  Увидят меня сейчас возле кочерыжки и подумают, что это я капусту съела. И попадет мне. За чужой грех попадет. Всех блох выколотят. Вгорячах и покалечить могут.

Но так как Лиса была умной лисой, то не стала она дожидаться, когда ее бить будут, кинулась в кусты, только шорох пошел по ним. И не догадывалась раньше, что в ней прыти столько. А на полянку Барсук вышел, дрова принес. Посмотрел — нет никого и осклабился.

   —  Так и есть, я первый. Не зря же я старался, обеими лапами хватал. Наварим сейчас щей и узнаем, какие они на вкус, щи вареные... Но я что-то капусты не вижу. И Зайца нет почему-то. Бросил Барсук дрова и давай полянку обшаривать. Наткнулся на капустную кочерыжку и рот разинул:

   —  Съел кто-то.

Слышит: Медведь сквозь чащу продирается, басит на весь лес:

   —  Что вы там принесете? Ни дыма, ни огня от ваших дров не будет. Что в вас силы? Вот я так почти целое дерево волоку.

   —  Попался, — охнул Барсук и присел от страха. — Увидит меня Медведь с кочерыжкой и скажет, что это я съел капусту. И мне попадет. Ни за что попадет. Ухватят за волосы и откуделят.

Но так как Барсук был умным барсуком и знал

что небитым быть лучше, чем битым, кинулся он в кусты и с той поры старается не попасться Медведю па глаза. А Медведь вышел на полянку, осмотрелся, покачал нечесаной головой:

   —  Нет еще никого. Эх, мелкота. Нашли, гляди, теперь по сучку и донести не могут. Не то что я — почти целое дерево приволок. Сейчас разожжем с Зайцем костер и начнем щи варить. Пока остальные придут, а уж у нас и щи готовы будут.

Но смотрит Медведь: один он посреди полянки. Зайца нет. В траве обглоданная капустная кочерыжка валяется, а из лесу доносится тоненький голосок Ежа:

   —  Я тоже прутик в общий костер несу. Мне тоже дадите щец похлебать.

   —  Втюхался! — обмер Медведь. Заплескались в голове мысли тревожные: — Подумают на меня теперь. Скажут: «Съел Медведь кочан капусты и не поделился ни с кем». Срамотища-то какая. И так как Медведь был умным медведем, то он не стал дожидаться, пока соберутся на поляну звери и увидят его, большого, возле маленькой обглоданной капустной кочерыжки. И хоть ленив бегать был, бросился со всех ног в кусты и спрятался у себя в берлоге.

И пошла с той поры у зверей дружба врозь. Прячутся они друг от друга по кустам, стыдятся в глаза поглядеть. И все ищут Зайца, чтобы признался по честному, что это он съел капусту. Зайцу признаться не трудно, да не уверен он, что его бить не будут, оттого и носится по лесу, прячется ото всех. Уж больно битым Зайцу быть не хочется, потому что считает он, что небитым быть лучше, чем битым».

Не успел волк закончить свою сказку, как вскочил заяц с Рыжими Усами и закричал:

Неправда! Не было такого!

Волк пожал плечами:

   —  Я не говорю, что это сейчас было. В древности.