Брачный приз (ЛП) - Лейн Эллисон

– Я не знаю.

– Полагаю, вы могли бы замесить все имена в рождественский пудинг и посмотреть, кто окажется в вашем куске, – проговорила она, покачав головой. Запах пудинга, погруженного в кипящую воду над огромными кострами, которые повар устроил в кухонном дворе, проникал сквозь закрытые двери и заклеенные окна.

– Слишком поздно готовить пудинг. – Деймон попытался ответить ей таким же легкомысленным тоном, но его голос дрогнул. – Проклятие, Софи, кажется, что у меня внутренности завязываются узлом, – всхлипнув, признался он, притягивая девушку к себе, чтобы ощутить ее тепло. – Понятия не имею, что мне делать.

Ее руки обхватили его за талию. Сочувствие теплым коконом окутало Деймона. И покой. Он подавил желание поцеловать ее или даже спрятать лицо в ее волосах, не желая злоупотреблять ее дружбой. Но он не мог отпустить ее. Она так отчаянно нужна ему сейчас, поэтому Деймон позволил себе прижаться щекой к ее макушке, в то время как слезы текли по его щекам и увлажняли ее волосы.

Четверть часа прошла в молчании, после чего Софи наконец-то разомкнула объятия, погладив его по спине перед тем, как отстраниться.

– Подождите еще год, – посоветовала она, прежде чем ускользнуть наверх.

Софи постаралась не думать о проблемах Деймона, твердо решив наслаждаться этим днем. Она не праздновала настоящее Рождество уже двадцать лет – лорд Тамфилд не верил в традиционные празднества, так что запретил проводить их в своем поместье. Поэтому девушка с радостью предвкушала это Рождество. Выпавший снег сделал праздник еще более особенным.

Атмосфера стала более легкой, чем вчера. Деймон дал понять, что не присоединится к компании гостей до ужина, так что состязание было закончено, и все могли свободно праздновать.

Конечно же, это не остановило гостей от предположений по поводу того, кто выиграл, но враждебность исчезла. Когда они направились собирать зеленые ветви, дети бегали туда и сюда, бросаясь друг в друга снежками. Их возбуждение оказалось заразительным.

Софи вызвалась срезать остролист, частично потому, что помнила, как отец поднимал ее высоко вверх, чтобы она могла срезать ветки падуба в Шелдон-Парке. Его толстые перчатки полностью скрывали ее руки, защищая от острых колючек. Другие гости собирали плющ, еловые ветки и пучки омелы. Слуги грузили добычу на телеги и раздавали шоколад, подогретый на гудящем костре.

Несколько человек заметили отсутствие Джейн. Слухи утверждали, что ее отец встречается с Деймоном. Кое-кто нахмурился в ответ на такие разговоры, но у большинства внимание сосредоточилось на Рождестве. К тому времени, когда они вернулись в аббатство, праздничное настроение стерло последнее напряжение.

– Я сделаю ветку поцелуев для парадного зала, – со смехом вызвалась мисс Смайт-Адамс.

– Нам понадобится еще одна в утренней комнате.

– И в каждой гостиной.

– И в вестибюле.

– Будет ли этого достаточно?

– Не следует ли нам сделать по одной такой ветке для каждого общественного помещения? – спросила Софи, вспомнив, как отец и мама весело проводили время под ветками поцелуев за месяц до того, как он умер.

– Чудесная идея, – согласился Генри, со смехом по очереди разглядывая каждую из дюжины леди. – И еще одну над столом у Уэстлейка. Сегодня вечером она ему понадобится.

– Почему бы и нет? – согласилась леди Уэстлейк. – У нас достаточно рук и зелени.

Генри усмехнулся перед тем, как возглавить джентльменов во время еще одной экспедиции.

– Я начну делать гирлянду для лестницы, – проговорила Софи.

– Я могу завязывать банты, – робко предложила мисс Филдинг. Мисс Трэвис и мисс Лофтон бросились ей на помощь.

Слуги разгрузили три полные телеги зелени, но когда так много рук взялось за работу, кучи начали быстро таять. Софи, приступив к работе, начала напевать. К ней присоединились другие, их голоса наполнили воздух музыкой. Дети смеялись, их неловкие пальчики не столько помогали, столько тормозили работу, но никто об этом не беспокоился.

Перед тем, как последняя порция зелени заняла свое место, мужчины вернулись со святочным поленом. Потребовалось почти двадцать человек, чтобы поместить его в камин, готовясь зажечь сразу после церкви. Когда гости собрались, чтобы восхититься поленом, они запели еще одну песню. Слуги разносили пунш. Наступало Рождество, время веселья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Софи дорожила каждым моментом этого дня, сохраняя воспоминания, чтобы они поддержали ее во время завтрашней печали. Деймон объявит о своем решении за ужином, что разобьет ей сердце, хотя она никогда не позволит ему заподозрить это.

Почему он все еще хочет сделать это? Софи ощущала его боль во время тех восхитительных моментов единения, когда он обнимал ее сегодня утром. Граф слишком сильно тревожится и чересчур серьезно относится к своим обязанностям. Не важно, как упорно она станет протестовать, Уэстлейк все равно выберет жену этим вечером, хотя и понятия не имела, кого именно. Остаток его жизни пройдет в одиночестве, потому что здесь нет ни одной леди, которая была бы достойна его.

Но Софи отбросила эту мысль в сторону. Канун Рождества – это время веселья. Они готовятся праздновать рождение младенца, которое обещает мир и спасение для всех, кто готов принимать подарки.

Деймон ходил взад-вперед по кабинету, бесцельно размышляя о том, протрет ли он дыры в ковре перед тем, как закончится этот день. Он не мог усидеть на месте. По крайней мере, постоянное движение служило оправданием тому, что у него кружилась голова.

Граф топтался на одном месте как мысленно, так и физически, с тех самых пор, как Софи оставила его. Те же самые аргументы, те же обязательства, те же причиняющие неудобство факты. Сколько раз его мысли устремлялись по тому же протоптанному пути?

Музыка и смех заставили вибрировать стену кабинета, смежную с парадным залом, и вывели его из задумчивости. В аббатстве не было празднования с того июньского дня, когда его отец представил всем свою неожиданную невесту. На протяжении тридцати лет семья собиралась на Рождество, крещения, свадьбы и дни рождения. Но самым близким к веселью оказывались лишь вежливые смешки.

А сейчас Деймон прислушивался к звукам рождественского гимна и восхищался. Поднявшись в гостиную, он вызвал Доббса и затем уставился в окно. Дюжина смеющихся ребятишек с помощью гувернантки добавляла новые творения к армии снеговиков на лужайке. К дыму из кухонного двора и каминов на кухнях теперь примешивался дразнящий аромат пирожков с начинкой и жареного мяса вместе с появившимся ранее дуновением рождественского пудинга. Даже кухни в старом здании аббатства привели в рабочее состояние, в первый раз за целый век из их печей поднимались клубы дыма.

– Что происходит? – спросил граф у Доббса, когда дворецкий явился.

– Украшение аббатства, милорд.

– Но это всегда было лишь принудительной обязанностью. Почему в этом году все взялись за дело с таким энтузиазмом?

– Полагаю, это дело рук мисс Лэндесс, – осмелился предположить дворецкий. – Ее радость заразительна, если вы простите мне такое замечание. И она предложила, чтобы дети помогали с украшениями. Их восторг от того, что они помогают взрослым, оказался весьма полезным.

Софи. Ему следовало догадаться. Ее не заботило то, что подумают другие, она открыто наслаждалась моментом, если ситуация располагала к этому. Деймон должен поблагодарить ее за то, что она сделала эту неделю более сносной, чем ожидалось. Софи видела мир не так, как другие. Когда бы ни начинали разгораться страсти, она оказывалась там, чтобы умерить гнев и напомнить всем, что в жизни есть и радость, а не только ссоры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но он отвлекся. Думать о Софи намного приятнее, чем принимать решение.

– Больше никаких промедлений, – прошептал граф, поблагодарив Доббса и вернувшись в кабинет. Снова перебирать кандидаток было бессмысленно. Он много раз занимался этим, но ничего нового не обрел. Возможно, ему нужно последовать совету Софии по-другому подойти к решению проблемы. Деймон предполагал, что она сказала это в шутку, но, может быть, и нет. Бог свидетель, все остальное не сработало. Для пудинга уже слишком сложно, но он может сложить все имена в чашу.