Практикум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Ага, только давай в дом зайдем, на всякий случай.

С засовом на двери я почувствовал себя как-то поспокойнее. Будто мы отгородились от этой «заснувшей» деревни. Группа слушала внимательно, постепенно приходя в себя. Понятно, что я рассказал не все. К примеру, решил не сообщать о «шутке» Куракина, финал которой испортила пришедшая в сознание Света.

— И че теперь? — побарабанил пальцами по столу Рамиль.

— Завтра с проверкой должен явиться наш «оборонец», — ответил я. — Уйдем раньше, провалим вызов.

— И что, нам оставаться тут? — с явным неодобрением спросила Терлецкая.

— Здесь безопасно. Мы в сознании, Юдо мертв. Выясним, может, кто остался в живых в деревне, и запремся до утра.

— Может? — мой ответ явно не успокоил высокородную.

— Ты думаешь, что создание подобной силы нашло общий язык с местными? — покачал я головой. — Рамик, ты как? Прогуляться со мной сможешь?

— Смогу, — кряхтя, поднялся на ноги друг.

— Лучше я, — вызвался Куракин, — я сильнее и сил не растратил.

— Именно поэтому останешься защищать группу.

— Боишься брать меня собой? — усмехнулся Сашка.

— От тебя невесты убегают, а ты что-то еще от меня хочешь.

Куракин побагровел, но обиду проглотил. Да, знаю, мелочно и не совсем соответствует истине. Все-таки это он отказался от свадьбы с Терлецкой. Но старая мудрость работала: сделал гадость — сердцу радость. На душе действительно как-то сразу потеплело. Что до его обид… Так мы же оба опытным путем выяснили, что даже плохого мира у нас не получится.

— У вас там что-то произошло? — спросил Рамик, как только мы вышли наружу.

— Твоя проницательность не знает границ, — хмыкнул я. — Он вроде как меня убить хотел. Но это не точно.

— Куракин, ты, попытка убийства, — загибал пальцы Рамиль. — Откуда здесь взяться сомнениям? Ты рассказывать-то будешь?

— Буду. На ходу. Пошли вон к тому дому.

Вердикт Рамиля оказался прост — Куракин гад, верить ему нельзя, оставаться наедине тем более. У моего друга всегда все было просто, только черное и белое, без всяких полутонов. И именно сейчас я был склонен с ним согласиться.

— Судя по всему, дом жилой, — заметил Рамиль, едва мы оказались за калиткой. — Только…

— Что только?

— Конура есть, а пса нет. И цепь вон оборвана.

— Почему мне кажется, что внутри мы не найдем ничего хорошего?

Когда дело касалось дурных предзнаменований, я оказывался прав. Толкнув незапертую дверь, мы вновь почувствовали запах смерти. Точнее я почувствовал, а Рамику, который рванул наружу, подобное было впервой. Пришлось открыть настежь окна, чтобы хоть немного избавиться от запаха.

В голове возникла странная мысль. Я начинаю привыкать к трупам. Да, по-прежнему жутковато, но теперь нет желания броситься бежать. Появилась какая-то деловитость, собранность, чего не было раньше. Может, именно этому и должен учить треклятый практикум?

— Всю кожу с туловища содрал, — послышался сдавленный голос Рамика из-за спины. — А это что за чешуя?

— А это уже его кожа. Эдакий обмен. Скорее всего, перед нами последняя жертва Юдо до обращения. Потом он пытался перевоплотиться полностью, но у него не получилось. Сил, скорее всего, было маловато.

Мы молча смотрели на мертвого старичка, лицо которого исказилось в жуткой гримасе ужаса. Вот так живешь, живешь, и в конце концов тебя убивает неведомая хрень, выползшая из реки. Как там нам говорили? У силы на все есть свой план? Самое время в этом усомниться.

— Пойдем дальше, там еще несколько домов. Боюсь, ничего хорошего мы не обнаружим, но удостовериться надо.

— Подожди, — остановил меня Рамиль. — Гляди.

— Ну, — не понял я, к чему клонит друг.

— Видишь, иконы стоят.

— Рамик, я не специалист, но в старых домах это норма. Люди верующие…

— А одна сдвинута. Я тоже не специалист, но вряд ли иконы часто трогают.

Мне оставалось лишь благодарить судьбу за то, что Рамиля определили в мою группу. И действительно, одна из икон, расставленных на грубой полочке в углу, слегка нависала над деревяшкой. Будто ее кто-то не задвинул обратно. Была она явно самодельная, деревенская, собранная из жести и всякого неблагородного металла. Но сделана явно с любовью. Богородица и сын, если я не ошибаюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Еще и тяжелая оказалась. Пришлось схватиться двумя руками. И не зря. Потому что на обороте виднелись нацарапаны мелом руны.

— Метка, — сказал я, показывая Рамику, и убирая икону в пространственный карман. Знаем мы это, потом поди, докажи, что она тут была. — Или сочетания призыва. Такие раньше рисовали на маяках.

— Иными словами, кто-то обозначил Юдо дом, куда надо заглянуть. Только силы в руне почти не осталось, я ее даже не чувствую.

— Энергии здесь ровно столько, чтобы ее могло ощутить сильное существо.

— Вот теперь мне действительно страшно, Макс. Иными словами, это не совпадение. Кто-то реально натравил Юдо на деревню, чтобы убить жителей.

— Или знал, что сюда явятся практиканты…

Если честно, после подобной находки, исследовать остальные дома резко расхотелось. Огромным усилием воли я взял в себя в руки и, несмотря на скулеж Рамика, пошел дальше. Друг, само собой, за мной. Куда ж ему теперь деваться.

Мы почти успокоились, обнаружив следующие два дома пустыми. Даже меток не было. Единственное — очень настораживали отпертые двери. Нет, я понимаю, что преступности тут, скорее всего, нет, но ощущение беды не проходило. И оно оправдалось, когда мы дошли до самого центра деревни.

В широком доме, разделенном на два хозяина, обнаружились все местные. Юдо они были не нужны, тело себе эта мерзость собрала. Поэтому их чудовище просто убило. Старики и старухи, редко где попадались трупы старше шестидесяти, растерзаны и свалены без всякого разбора. Кроссовки противно прилипали к деревянным доскам, потревоженные, поднялись в воздух мухи, грудь давило от тяжелого смрада. Что я там говорил по поводу того, что начал привыкать к мертвым?

Удивительно, как устроен организм человека. Вот, казалось, тебя вырвало, желудок пустой, но стоит увидеть какую-нибудь мерзость, как вновь стали подкатывать рвотные позывы. Мы выскочили наружу. Я упал на землю, Рамиль схватился за забор. Из рта шла противная желтая жижа.

— Я туда больше не пойду, — сразу обозначил свою позицию друг.

— Я тоже. Пусть сами все осматривают, возвращаемся.

К счастью, у «наших» не было никаких глупых мыслей выйти наружу. Вся группа сидела внутри, как мышки, и покорно ждала лидера. Меня то есть.

— Ну что там? — спросил Куракин. А потом перевел взгляд на заляпанные кроссовки и осекся.

— Все мертвы. Запираемся, и ждем утра. Если никто не придет, то сматываемся отсюда. Как-то все мутно.

— А чего мутного? — пожал плечами Куракин. — Эта тварь всех порешила. У них и не было шансов. Они же немощные.

— Да, шансов остается немного, когда против тебя играет маг.

Сказав «А» пришлось говорить и «Б». По поводу иконы и рунической метки. Признаться, эта информация ввергла группу в подавленное состояние. Мы разбрелись по своим углам, каждый обдумывая случившееся. Говорили в основном шепотом, то и дело поглядывали в окна, будто ожидали увидеть нечто ужасное. Хотя, куда уж дальше?

Ночью я почти не спал, вскакивая от каждого шороха. Мне все казалось, что снаружи кто-то бродит. Но стоило прислушаться, как призраки тут же прятались. В переносном смысле, конечно. Поэтому, когда на рассвете я услышал явственные шаги возле дома, то тут же оказался у окна. И почти сразу присоединились Куракин и Аганин. Девчонки и Рамиль спали. Мне бы их хладнокровие. На наше счастье, к избушке шел поборник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Доброе утро, — радостно приветствовал нас он. — Как успехи?

— Как успехи? Вот же гнида! — ринулся с кулаками на «оборонника» Куракин. Нам с Аганиным пришлось оттаскивать высокородного.

— Что, собственно, п-п-просходит? — сразу растерял все свое радушие поборник. На шум уже выбежали девчонки и Рамиль.