Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

То ли «украинские повстанцы» жалели боеприпасы, то ли просто надоело ждать, но пушки утащили в тыл, и теперь перед околицей накапливались для атаки свежие сотни.

– Нет патронов… – прохрипел Штакельберг. – Совсем ни пса не осталось. Разве револьверы у кого…

– Примкнуть штыки! – проорал Адашев. – По моей команде – отходи, укрывайся за хатами, в садах, группами! И за плетни не вылезать, порубают!

Вот и все. Минута, две, может, пять, а потом – хриплое дыхание, взмахи штыка, выстрелы в упор… И все. Живыми их не выпустят.

Он помотал головой. В ушах гудело, настырно, низко, пульсируя на одной ноте.

Контузия? Не похоже. И почему звук становится сильнее?

Адашев увидел, как другие юнкера стали озираться, в поисках… чего? Они что, тоже слышат?

…громче… громче…

Стена мазанки рассыпалась в глиняное крошево, из облака пыли прямо на юнкера выдвинулось скошенное железное рыло. Гул превратился в оглушительный механический рык, и теперь стало ясно, откуда он шел – давя татарские халупы, выворачивая с корнем абрикосовые и черешневые деревца, из глубины Улуккул-Аклес выползли три огромные машины. Назвать их броневиками язык не поворачивался – «Остин» и «Ланчестер» выглядели рядом с этими чудищами детскими игрушками. Не меньше английских «Уиппетов», прикинул Адашев – он видел такие на каховском плацдарме. Бронемашины разворачивались, перебирались через канавы, походя крушили изгороди из саманного кирпича. За ними, в пыли, мелькали фигурки, увешанные незнакомым оружием.

– Сашка! Адашев? Живой, чертяка?

Коля Михеев. Карабин под мышкой, рожа в пыли, улыбка до ушей.

– А где поручик? Надо отвести наших за деревню, майор приказал. Здесь сейчас та-акое начнется!

– Рукавишникова убило, – с трудом прохрипел Адашев. – Я принял роту. Ты толком говори, что за майор, куда отходить? Что тут вообще…

– Майор Букреев, зам. командира батальона, морская пехота. А вы, как я понимаю, старший?

Адашев уставился на подошедшего. Такого он еще не видел: незнакомая форма в мелкую зелено-бурую крапь, глубокая каска, сдвинутые на лоб широченные очки-консервы. Сам огромный и какой-то угловатый – наверное, из-за снаряжения, которым увешан торс, пояс, даже бедра. В руках… карабин? Скорее, ружье-пулемет, вроде «Шоши», только обойма не так сильно изогнута…

– Конницу мы отбросим к реке, а дальше по ним отработают «Торнадо». А вы отведете своих за дальнюю околицу.

Адашев хотел было спросить, что это за «Торнадо» и как они собираются «отработать», и тут бронемашины ударили. Тонкие, длинные стволы в замысловатых башенках выбрасывали полотнища огня, в махновцев летели светящиеся трассы.

«Ду-дут! Ду-дут! Ду-дут!»

Юнкер краем глаза видел, как рассыпаются вдоль ограды бойцы в такой же пятнистой форме, как выползает, круша стену, увитую диким виноградом, гусеничная машина с круглой, плоской башней, из которой торчит длиннющий ствол солидного калибра. Танк взревел, плюнул сизым дымом, замер и ударил огнем Раз. Другой. И еще. И снова.

«Так не бывает!»

Вдали, там, где только что мельтешили махновские тачанки, вырастала пыльная туча. В дыму взрывалось, грохало, мелькали пулеметные трассы – и вдруг какофония стрельбы оборвалась. Тишина навалилась, глухая, непроницаемая, будто уши залепило воском. Юнкер качнулся, уцепился за какую-то скобу, торчащую из брони. Ноги не держали.

– …да очнись ты, чудак-человек! – проник сквозь восковые затычки голос Михеева. – Собирай наших, айда к грузовикам. Надо раненых погрузить и… остальных.

– Стой, Никол, погоди… – Адашев понемногу приходил в себя. – Какие грузовики? А как же махновцы? У нас приказ – удерживать…

– Да забудь ты про махновцев! Нет их больше, и не будет! Вон, смотри!

Со стороны Качи, из степной мути, из-за крыш Улуккул-Аклеса вырастали, перечерчивая небо, дымные полосы. Вслед за ними волной накатывался пронзительный, выворачивающий душу вой.

III

Крым, к северу от Качи

Бэтээры с морпехами ушли вперед. Оттуда, из-за заброшенной башни оптического телеграфа, из-за мазанок и фруктовых садов порывы ветра нет-нет да и доносили винтовочный перестук – константиновцы отбивали неизвестно какую по счету атаку.

Позиции РСЗО остались позади. Машина арткорректировщиков, «Тигр» МК-БЛА-01, выдвинулась в сторону «передовой», и, пока командир-старлей переговаривался с огневыми, бойцы распаковывали кейсы с аппаратурой тактического беспилотника. После недолгой дискуссии – ставить НП на башне, или нет – от этой идеи решили отказаться. Торчащая над приморским плато башня – первая мишень; по местным понятиям там просто не может быть наблюдателя, а то и огневой точки. Выкатят на прямую наводку трехдюймовку – и привет.

«Красные в городе, пулемет на водокачке» – припомнил Андрей старый фильм о Гражданской войне. История повторялась: в 1854-м пулеметы попаданцев тоже держали подъем на плато, только вместо махновцев через речку лезли зуавы принца Наполеона.

Беспилотник взмыл с направляющей и, сделав изящный разворот, неторопливо поплыл по своим делам. На мониторе замелькала картинка.

– Тащ майор, – обратился к Андрею стралей-морпех. – Броня выдвинулась к намеченному рубежу! «Второй» сообщает: «Вижу конницу, вступаю в бой». Вот, слышите?

Заглушая пулеметное «так-так-так», до них донеслось стаккато автоматических пушек. Глухо, как в подушку, ухнуло – раз, другой, третий.

– «Вены», – пояснил старлей. – Минами кроют.

Самоходки 2С31 «Вена» могли, как и их предшественницы, «Ноны», вести огонь 120-миллиметровыми минами. Они и летели сейчас на головы конников Каретника.

– Готово, тащ старшлейтнант! – подал голос прапорщик. – Птичка на месте, есть картинка!

Лейтенант схватился за рацию:

– Первый, это Третий. Картинка с дрона пошла, сообщите, как видите?

Андрей заглянул через плечо оператора. С высоты казалось, что конные фигурки редко рассыпаны по степи, но он хорошо знал, что с земли наблюдателю это видится слитной, сплошной массой конницы. Пулеметы и автоматические пушки бэтээров уже сбили атакующий порыв: кто не попал под секущие трассы, разворачивают коней, думая только о том, чтобы убраться подальше от этого ужаса.

По флангам расходятся в стороны отчаянно пылящие повозки. Тачанки. Что ж, неглупо – прикрыть атакующих косоприцельным огнем. Только никакой атаки уже нет: конники, сбившись в кучу, отходят за гребень плато, сталкиваются со свежими, идущими на помощь эскадронами и образуют сплошную массу людей, коней и тачанок.

Что и требовалось доказать.

Над головой завыло. Андрей инстинктивно пригнулся: разум понимал, что ракеты летят на высоте сотен метров, но жуть все равно пробирала до костей. Небо наискось прочертили десятки дымных трасс с огненно-оранжевыми остриями, а над головами все выло и выло, загоняя сердце куда-то в желудок.

– Началось! – заорал оператор. – Вот, смотрите!

Видимо, ракеты прошли рядом с беспилотником – изображение дернулось из стороны в сторону, а они все летели и летели мимо хрупкого аппаратика, обдавая его клубами выхлопных газов. Андрей ждал, что земля под ногами дрогнет и над горизонтом встанет до неба стена огня и вывороченной земли. Но нет, экран заполонили облачка мелких разрывов, как ковром, накрывая конницу.

– Кассетные бэче, – пояснил старлей. – По сорок пять на ракету. Штатно пополам должно быть, кумулятивные и осколочные, но для нас, по спецзаказу, сделали чисто противопехотные.

Андрей понимающе кивнул: в 1854-м неоткуда взяться бронированным целям.

– А сейчас что, дадут еще залп?

– Зачем? – удивился офицер. – Там и так живых не осталось! Если кто уцелел – разбегутся, пока будут перезаряжаться. Нет, думаю, довольно. Сейчас, пыль осядет, и броня пойдет вперед, зачищать.

Андрей поежился, представив себе, как колеса бэтээров давят конские и человеческие трупы.

– Старлей, а тебе не жутко? С твоей помощью сейчас отправили на тот свет несколько сотен живых душ. А раненых сколько, перекалеченных… Не турки какие-нибудь, не англичане с французами – русские!

Старший лейтенант озадаченно посмотрел на Андрея.

– Что вы такое говорите, товарищ майор? Какие русские? Русские – это те, что с Фрунзе, красные то есть. А эти – бандиты, укропы, мать их, бандеровцы!

– Не бандеровцы, а махновцы. По-твоему, красных «Градами» долбать нельзя, а этих – сколько угодно? А Махно, между прочим, украинским националистом никогда не был, это ты его с Петлюрой путаешь. У того верно, сплошь западенцы, галицийцы, сечевые стрельцы, которых австро-венгры вооружали против России. А что до бандитов – не слыхал, как махновцы в 19-м навели шороху в деникинских тылах? Белые тогда на Москву шли, корпус Мамонтова чуть ли не под Тулой объявился…

Андрей видел, что собеседник стервенеет с каждым его словом. Он понимал, что выглядит смешно, и уже жалел, что затеял этот разговор. Это вам не Серега Велесов, истинный гуманитарий с тонкой душевной организацией.