Горькая доля - Эбрахим Голестан

– И ты промолчал?!

– А что было говорить? Незачем.

– Нет, ты, наверно, в шутку только… Он горько усмехнулся:

– В шутку, сынок, не умирают. Умер, умер Мешхеди.

Я задумался.

– А почему он в чулане?

– Ты же сам мне свой разговор с хозяйской дочкой пересказал. Так что теперь все понятно.

– Давай вернемся, – потребовал я.

– Для чего? Я тебя специально оттуда увел.

– А тетушка как же?

– Она тоже умерла. Я рассердился.

– Ну уж теперь ты врешь!

– Разве про такое врут? Умерла или вот-вот умрет.

– Джафар, пошли обратно! – твердо сказал я.

– Да мы уже почти дома.

Когда Джафар, сообщив маме главное, стал рассказывать подробности, и до меня наконец дошло, что все это правда. Джафар сказал, что пойдет за чтецом Корана, отведет его к покойнику нынче же вечером, а уж наутро отправится по остальным делам.

– День на исходе, – вмешалась Зарин, – а завтра выходной, никого не найдешь, ступай лучше сразу.

– Он же, бедный, не евши, – возразила бабушка. – Коран Богу-то и без чтеца известен, а покойника этим не оживишь, прости, Господи.

Я ушел к себе, забрался в постель, лежал и не мог заснуть. Я не испытывал ни усталости, ни страха. В голове не было ни одной мысли, только перед глазами неотступно стояла круглая сияющая луна. Ушел Джафар, вернулся откуда-то отец, потом весь дом погрузился в сон, все звуки стихли, за окнами была кромешная полуночная тьма. Тогда луна погасла, и я забылся сном.

Наутро отец позвонил, чтобы в дом Мешхеди Асгара послали гроб, и я услышал, как он изумленно переспросил: «Уверен? В чем?» Потом, через минуту, сказал: «Возможно, это было в другом месте». После этого он добавил, что покойник не женщина, а мужчина… «Ну что я могу поделать, что адрес один и тот же? Пусть вчерашняя не умерла, но этот-то умер…» Он еще немного послушал и резко произнес: «Ну уж это вы, уважаемый, сами виноваты. Могли бы толком выяснить, как зовут». Снова последовало недолгое молчание. «В любом случае, я не из управления культуры… ну хорошо, пусть школа. Не из управления культуры и не из школы, – закричал отец. – К тому же сегодня пятница, все закрыто. Поверьте, покойный не был ни швейцаром, ни учителем, ни учеником, ни директором. Он и грамоты-то не знал. И он 286

был мужского пола, старик, а не старуха. Он абсолютно точно покойник. Во всяком случае, он умер, и вы, дражайший, не затягивайте там. Всего хорошего. Хлоп! Отец повесил трубку.

– О Боже мой! Похоронить и то нельзя без хлопот. Он сердито, рывками надел абу.

– Ну и времена! Даже гробовщиков приходится упрашивать. Раньше пары слов было достаточно, а нынче они, видите ли, желают досконально знать, кого хоронят. Вконец обнаглели, мерзавцы!

– Они придут с гробом, а там тетушка, испугается еще. Может, мне пойти побыть с ней? – предложил я.

На этот раз никто не умилился моей отзывчивости. Только отец молча и злобно посмотрел на меня.

– Что с ней теперь будет?

Мой вопрос прозвучал упреком – про тетушку как-то забыли. Все молчали. Потом отец с горечью произнес:

– Сейчас надо об умершем позаботиться. Там посмотрим…

Он на минуту задумался и добавил:

– Еще этот Аббас, скотина такая! До чего ж народ лживый пошел! Клялся, что передаст деньги дядюшке, а сам прикарманил, не вернешь теперь. Кстати, он ведь в управлении финансов работает, а в похоронной конторе упомянули какого-то учителя…

Отец не договорил и ушел к себе в комнату.

– Надо было с Джафаром пойти, – вздохнул я. – Мне бы только взглянуть на него…

Я сказал это и вдруг испугался.

– Зачем тебе, – прошептала Зарин, – он же мертвый.

– Он весь вечер за стенкой, в чулане, пролежал… Помнишь, тогда давно, его током ударило? Я его с тех пор больше не видел.

К горлу подступил комок. Я выбежал из комнаты и стал слоняться по двору. Отец вскоре куда-то ушел.

Около полудня я стоял на тротуаре у дверей нашего дома и смотрел, как соседские мальчишки играют в чижа. Вдалеке появился Джафар. Он держал в руке детскую вертушку на длинной палке, и разноцветные пропеллеры крутились у него над плечом. В другой руке у него была корзина с покупками. Я вернулся во двор. Мне хотелось узнать про похороны, но спрашивать самому было страшно.

Во дворе Симин с Мехри что-то вязали. Мама стояла на пороге своей комнаты. Бабушка и тетка сидели в залитой солнцем столовой, сквозь распахнутые двери видно было, как бабушка перебирает четки, а тетка чистит рис. Я поднялся по лестнице и уселся на солнце. Рогайе с шумом мела пол. Из женщин не хватало только Зарин. Джафар вошел во двор.

Увидев его, мама тут же спросила:

– Что так долго, Джафар?

– Обмывалыцик запоздал. С утра в баню подался, сегодня же пятница.

– Джафар, а это тебе зачем? – подбежала Симин.

– Это? Да увидал по дороге, приглянулась вещица, вот купил для Мастуре.

Джафар говорил о своей дочке.

– Девочки в такое не играют.

– Ну так что ж, красивая штука, мне самому понравилась.

Подошла Мехрангиз, взяла у него игрушку, тряхнула. Пропеллеры закружились.

– А других цветов были? – поинтересовалась она.

– Да пустяковина это, из обычной бумаги, – отмахнулся Джафар.

Мне очень хотелось спросить, как там тетушка. Мехри повторила:

– Ну так были?

– У торговца их целая охапка, только ерунда это.

– А что ж ты нам не купил? Мы тоже хотим.

– Мехри-ханум, она только для малышей годится, для мальчиков.

– Ну и пусть, все равно пойди купи!

– Идти-то далеко. Это на другом конце города. Знаешь ведь, куда я ходил.

– Да смилуется над покойником Господь, – пробормотала бабушка.

Мехри не унималась:

– Обязательно купи!

– Когда в следующий раз пойду, – негромко сказал Джафар.

Примечания

1

Пиче – черная волосяная сетка, скрывающая лицо мусульманки.

2

Тростниковыми циновками в небогатых мечетях покрывают места, отведенные для ночлега или ночных молений

3

Имеется в виду поэма «Маснавийе манави» (Поэма о скрытом смысле) Джалаладдина Руми, отрывки из которой распевают странствующие суфии – дервиши.

4

Хадж – паломничество в Мекку, совершив которое мусульманин получает титул «хаджи».

5

Гадир – праздник по случаю провозглашения Али преемником Мухаммада.

6

Кашкайцы – кочевое племя в Фарсе.

7

Хасан и Хусейн – мученически убитые сыновья халифа Али, культ которых свято чтят шииты.

8

Имеется в виду кандидат в депутаты меджлиса, нижней палаты иранского парламента.

9

Фалака – большая круглая площадь.

10

Имеется в виду плитка прессованной глины, взятой из земли священного города Кербелы.

11

Имеются в виду древние иранские сказания, изложенные в знаменитом эпосе Фирдоуси «Шахнаме».

12

Азан – призыв к молитве, провозглашаемый муэдзином с минарета мечети.

13

Имеется в виду 21 марта, иранский Новый год.

14

Крыша в традиционном иранском доме играет роль открытой веранды.

15

Вакуфы – имущество, отказанное на религиозные цели благотворительным учреждениям.

16

Хордад – третий месяц иранского солнечного календаря (с 22 мая по 21 июня).

17

Йасин – название одной из сур Корана; под предметом, на котором она написана (блюдо, медальон, свиток), полагается проходить при переезде в новый дом.

18

Роузехан – чтец, повествующий о мученической кончине шиитских имамов.

19

Ареф – вероятно, Ареф Казвини, прогрессивный иранский поэт и музыкант (умер в 1933 г.).

20

Сеид Зия – Сеид Зия ад-Дин Табатабаи, политический деятель, защищавший английские интересы в Иране. В 1925 г., из-за углублявшихся противоречий с политикой шаха Реза-хана, был вынужден оставить Иран.

21

Баб – «врата» мессии, прозвище Али Мухаммеда Ширази (1819 – 1850), основателя секты бабидов. Баб объявил себя мессией-махди, пришествия которого ожидают мусульмане-шииты.

22

Ноубахт – автор эпопеи «Шахнаме», излагающей, в подражание «Шахнаме» Фирдоуси, события от начала арабского завоевания до первых десятилетий ХХ века в духе утрированного патриотизма.

23

Теймурташ – министр двора Реза-шаха со дня основания династии Пехлеви (1925 г.). В 1933 г., будучи обвиненным в попытках сорвать переговоры с Англией по вопросу о нефти, а также в симпатиях к Советскому Союзу, был отдан под суд и вскоре отравлен в тюрьме.

24

Гебры – зороастрийцы; много веков назад общины персов-зороастрийцев, спасаясь от нашествия ислама, нашли себе приют в Индии, где такие общины существуют и по сей день.