Ночь Пса - Борис Иванов

– Характерно, что как нож не разрушает теплого масла, так же и эти, как вы говорите, профессионалы не нанесли среде, в которой поработали, особого вреда. Несколько угнанных машин – их уже все нашли – всякое мелкое хулиганство, но никаких трупов, никаких взрывов и пожаров... Вы правы во всем, кроме основной мысли, которая вас гипнотизирует – мысли о том, что похищение Толле – дело рук профессионалов. Все эти люди, которые проходят сейчас как главные свидетели всей этой глупости – и помощник секретаря Братов, и водила этот – Позняк, оба они и еще ряд людей должны были быть мертвы. Когда работают профессионалы, живых свидетелей не остается. Речь идет о военной физике – о-ла-ла! И ни одной жертвы за шесть часов... Не говорите мне о профессионалах.

«Вот так одни и те же факты приводят две разные головы к двум разным выводам», – с грустью умозаключил Ким. А вслух спросил:

– Так что, начнем расследование с любителей розыгрышей? Или просто дадим объявление в газету?

– Я намерен начать с того, чтобы по-человечески поговорить с этими двумя недотепами, которым похитители, прямо-таки, подарили жизнь. Если вы думаете, что госпрокурор и люди из комиссии двух министерств выжали из них все до капли, то вы глубоко заблуждаетесь. Не хочу даже тратить время на их писанину. У нас разные цели с господами министрами. Им нужны виноватые, а нам нужен Торвальд Толле. По возможности, живой...

Ким, уже на две трети пробежавший глазами имеющиеся в наличии материалы дела, не мог не признать, что его усатый напарник был недалек от истины. Он выпрямился в жестком кресле, всем свом видом приглашая Роше продолжить мысль.

– А дальше я бы предложил нам бежать по разным дорожкам, господин агент. Мы с вами – не обижайтесь – люди разных миров. Если бы я хоть на минуту допустил мысль о том, что на Прерии орудует банда шпионов галактического масштаба, я бы просто предоставил себя в ваше распоряжение. Я за свою жизнь засадил за решетку сотни три козлов, уклоняющихся от уплаты алиментов, и брачных аферистов, несколько дюжин фальшивых банкротов и просто кассиров, скрывшихся с выручкой, с десяток мерзавцев, которые грабили людей с оружием в руках и корчили из себя королей, примерно столько же похитителей людей и террористов, несколько очень изощренных умников, которые занимались шантажом на уровне правительства – с ними было тяжело. И всего двух сотрудников разведок Миров Федерации, которые нарушали законы – местные, планетарные и Федеральные. Оба были хорошо подготовлены и до предела циничны. Но сверхъестественных способностей не проявляли. Да – еще была пара маньяков. Настоящих убийц-садистов. Оба были дьявольски хитры, не спорю. Одного я взял живым и временами посещаю в клинике – приходится то тот эпизод дорасследовать, то этот. Второго убили у меня на глазах. И меня самого убили бы, пикни я только слово в его защиту. Толпа – это страшная машина, вы это знаете... Карманников и пьяных буянов я не считал. Давно ими не занимаюсь. Вот такая вот статистика. Мой мир – это люди в кафе, что подешевле, люди в конторах и лавочках, люди в больших магазинах, люди в поездах и самолетах, люди в терминалах. Почти все – здешние. Вот по этой дорожке я и пойду. Точнее побегу – нам уже придали необходимое, гм, ускорение. Я не знаю ваших методов. Говорят о вас неплохо. Только считают, извините за откровенность, большим занудой. Завидую – мне всегда не хватало этого качества. Двигайтесь по своей траектории. И будем держать друг друга в курсе, по возможности, не через эфир. Если мой нюх меня не обманывает, наши дорожки быстро встретятся. Один чех написал, что одно и то же дело, буде оно расследовано специалистом по шпионажу в высшем обществе и рядовым околоточным, приведет в первом случае к заговору сиятельных персон и к роковым страстям аристократов, а во втором – к кухонному преступлению, совершенному нечистой на руку прислугой. Но это было давно, а чех тот был литератором, не следователем. Я его ценю, но только не за такие вот умозаключения. Истина, видите-ли, одна, а вот путей к ней много: у каждого – свой.

«Комиссара заносит в философию, – подумал Ким. – Только, сдается мне, что это не банальное последствие длительного влияния белого вина на мозги, а вежливая форма предложения залетному спецу не путаться под ногами у обременненых опытом знатоков местной жизни. Обидно, но справедливо. Не будем морочить друг другу головы...»

– Ну что-же, – вздохнул он, – пусть будет по вашему. Строчим параллельные бумажки для успокоения господина министра, и беремся за дело. Хочу, однако, предложить вам первый выезд сделать совместно. Есть одна ниточка, которую надо подергать и, если потребуется, отсечь сразу.

Комиссар с вялым интересом поднял бровь.

– Я имею ввиду, – Ким с легким хрустом поднялся из кресла, – осмотр части багажа, доставленного в гостиницу, где за Гостем Толле зарезервирован номер.

– Забыл известить вас, – комиссар сделал успокаивающий жест рукой. – Разумеется, я распорядился присмотреть за багажом. С ним ничего не станется, но и дать нам он ничего не может – чемоданы Толле укладывал у себя, на Чуре. Ну, может быть у себя в отсеке, перед посадкой. До похищения во всяком случае. Другое дело – если бы нашелся след того багажа, что поехал с ним.

– Резонно, – заметил Ким. – Однако... Одним словом, есть некий момент, который заставляет задуматься... У Толле было очень мало багажа. Вот данные компьютера Космотерминала: четыре предмета. Из них три – включая личное оружие – поехали с ним, в лапы грабителям. Четвертый же предмет был доставлен в гостиницу «Цыганская» отдельной машиной. Тот человек, что привез и зарегестрировал этот груз – Леон Файоль, стажер протокольного отдела, не был допрошен как свидетель. Не отметился на службе. Не присутствует по домашнему адресу. Я распорядился о его розыске.

– Вы пришпилили старика на первом же шагу, – с досадой заметил комиссар. В мгновение ока его переносицу оседлали массивные, как в историческом кинофильме очки, а дрябло лежавшая на ручке кресла рука энергично потянулась за протянутой Кимом распечаткой. Даже обвислые усы мигом залоснились в лучах настольной лампы. Однако верный себе, в твердом намерении ничего не делать по-человечески, Жан Роше, ухватив лист, пересек с ним комнату, присел на широкий, добротный подоконник, нервически снял очки, сложил их оглобли рогулиной и, откинувшись назад, с дьявольскими неудобствами, стал читать бумагу, держа древнее устройство над текстом, на манер лорнета, с таким видом, словно демонстрировал написанное наблюдателю со спутника.

– Вы знаете, сколько французов живет на Прерии? – осведомился он у Кима, не отрываясь от четырех строчек принтерной распечатки.

– Признаюсь, не интересовался статистикой на сей счет, – кашлянув, признался Агент на Контракте.

– Так вот, вам следует знать, что нас – истинных галлов здесь – раз-два и обчелся. Армян и греков – и то больше, – пояснил Киму комиссар. – Братья-славяне и монголы доминируют здесь чуть ли не на все сто. Ну и беспородные англосаксы, разумется, не обидели Прерию своим присутствием.

Он кашлянул-хмыкнул, видимо усомнившись, не задел ли Кима своим этнографическим пассажем. Но тот был невозмутим. Последний луч, брошенный здешним светилом в закатное – ночное уже – небо, залил комнату теплым, каким-то располагающим к долгой доверительной беседе светом.

Но этим двоим предстояли не доверительные беседы у камина. Их ждала злая, полная неожиданностей ночь. Они еще не знали, что это будет Ночь Пса.

– Так что, – продолжал комиссар, – воленс-ноленс, а приходится держать друг-друга в виду... Собираться по праздникам, бывать друг у друга... Иначе мы все здесь скоро забудем язык Ростана и Сименона и будем общаться на здешнем чудовищном пиджине... Вы знаете такое слово: «виндовка»? Или «кейборда»? Или еще шедевр: «захорасить» кого-нибудь в мелкие слезы. Это от «сексуал хорасмент» – вы, я вижу, не догадались. Куда вам...

Комиссар определил рассыпавшуюся наконец в прах, но сохранившую невинность сигарету в пепельницу.

– Леон Файоль – помню такого мальчика. Неужели влип в скверную историю?

Он энергично поднялся и взял со стола шляпу.

– Двигаемся в гостиницу, Следователь. Такие дела не решаются перекрестным чтением бумажек.

С этим Ким был вполне согласен.

Тьма воцарилась над Городом и Степью.

* * *

«Цыганская», – она же «Bohemia» (латинизированное название, впрочем, не прижилось) не знала, наверное, на своем пороге ноги ни одного цыгана. Туго обстояло дело и с представителями богемы. Цыгане на Прерии болтались по бескрайним степям, а богема гудела в «Лимпопо». В «Цыганской», сколько себя помнили старожилы столицы, вечно останавливались дорогие гости Прерии – те что калибром были покрупнее, чем галактический сброд, с утра до вечера галдящий в многоэтажных башнях гостиниц городского центра, но по очкам не дотягивали до ведомственных особнячков в утопающих в зелени правительственных кварталах. Появление господ с удостоверениями сразу двух сыскных управлений особенного впечатления на персонал не произвело.