Красавица и ее чудовище - Ева Никольская

Насколько я могла судить, цифра семь в Карнаэле занимала главенствующее положение. Семь миров, семь Хранителей, семь аллей, семь колодцев и семь висящих над каменным возвышением шаров. Они располагались по окружности и имели радиус не меньше трех метров. Их поверхность пестрела рисунками материков, на которых ютились миниатюрные города. Такие вот гигантские глобусы без ножки. Когда мы подошли ближе, мне показалось даже, что я вижу движение облаков и слышу тихий шум моря. Будто это были не макеты, а настоящие планеты, уменьшенные до размера, способного уместиться под куполом рабочей зоны Хранителей.

Оригинально. Чем больше я тут находилась, тем интересней мне становилось. Чего только стоила местная подсветка! Привычных факелов в этом подземном саду не было, осветительными приборами (и довольно яркими) тут работала сама флора. От крошечной травинки до цветка на ветке — все излучало свет: белый, мягкий и очень приятный глазу. Подобных спецэффектов мне в жизни видеть еще не приходилось. И этот чудо-сад господа Хранители почему-то называли храмом. А центральную площадку, накрытую прозрачным куполом, по которому беспорядочно проплывали голубые нити света — рабочей зоной дежурного Хранителя. Что рабочая зона делает в храме, я уточнять не стала. И так на мои бесконечные вопросы типа "Кто были те две женщины?", "А как выглядит Эра?", "Разве может трава расти без дневного света?" или "Как же все-таки устроен этот куст?" спутники сначала нехотя отвечали, а потом лишь бросали многозначительные взгляды, в которых кто угодно смог бы прочесть безмолвное предложение заткнуться.

Что-то настроение у них не очень. Загруженные, хмурые, не склонные к общению. Не к добру это.

Я не угадала с внешним видом храма, ошиблась с представлением рабочей зоны, но кое в чем мне все-таки удалось не промахнуться: молодой человек, сидящий по-турецки в центре круглой плиты, действительно, пил кофе. И пил он его, как у нас принято говорить, ведрами. Рядом стоял большой кофейник (сто процентов, из моего мира!) от которого вверх поднималась белая струйка пара. Дежурный Хранитель, судя по всему, не страдал утонченным вкусом, поэтому вместо крошечных кофейных чашечек использовал под свой горький напиток большой (на литр жидкости, не меньше) бокал. Одет парень был так же, как и Арацельс со Смертью. У них, похоже на всех одна униформа: черная с серебром. Но если у других волосы были достаточно длинные, то у этого типа они напоминали слегка отросшую стрижку, которая сзади лесенкой спускалась до воротника, а спереди нависала путаной челкой на глаза. Невероятно! Хоть у кого-то здесь не идеально прямые волосы. Хотя о чем это я? Кто у нас дежурный? Вот-вот… Алекс, а он мой со… странно звучит слово "сомирянин", поэтому назову его соотечественник. Хотя правильней, наверное, будет земляк. А еще он муж Эссы, которого та ходила проведать. Да уж, не повезло парню. Вот только… парню ли?

Когда мы поднялись по ступеням и беспрепятственно прошли сквозь купол, абсолютно его не почувствовав, Алекс, сидевший к нам вполоборота, повернул голову и вопросительно приподнял бровь. И глаза его, несмотря на ироничный блеск, были отнюдь не юными.

— Ну, что, Арацельс, тебя можно поздравить? — сказал он и подмигнул… мне.

Я чуть заметно улыбнулась, непроизвольно коснувшись тетради, спрятанной за ремень штанов, а блондин скривился так, будто съел таз лимонов. Ох, "добрые" у него сослуживцы. Сначала Смерть издевательски подшучивал, а теперь вот еще один остряк появился. Сидит себе довольный, и наблюдает за нами. Как он только что-нибудь себе не отморозил на каменном полу. Или тут тоже поверхности с подогревом? С хорошим, надо заметить, подогревом, вон кофейник продолжает пар пускать и остывать, похоже, не собирается. Надеюсь, что место под Хранителем не настолько горячее, а то в достоинства Алекса придется, прежде всего, записать способности йога. Хотя там, где остановились мы, особым жаром снизу не веяло, отсюда я сделала вывод, что температура разных участков каменного возвышения регулируется дежурным. Удобно… угу.

— Кофе, землячка? — предложил он, приподняв свой бокал.

Я неопределенно повела плечами, на которых все еще висела дубленка Камы, и покосилась на Смерть. Наверное, этот жест получился забавным, потому что сидящий мужчина усмехнулся. А все-таки быстро у них тут новости распространяются, как я погляжу. Встреченные нами Арэ были не в курсе, кого "осчастливила" Эра известием о скорой свадьбе, а Алекс уже знает. Интересно, откуда? Уж не сама ли богиня его просветила? Это ведь ее храм как-никак.

— Хватит строить из себя гостеприимного хозяина, — сказал четэри, обращаясь к дежурному. — Где она?

— Как обычно, — ответил собеседник, поднимаясь на ноги. — Везде.

— А нас не встретила, — задумчиво покачал рогатой головой крылатый, его длинный хвост негромко постукивал по полу, а когтистые пальцы почесывали гладко выбритую щеку.

— Само собой, она ведь догадывается, зачем вы сюда явились, — мой бывший земляк подошел к нам и, оглядев меня, поинтересовался: — тебе не жарко, Арэ?

— Оставь девочку, ее жених заморозил, вот она и отогревается, — позволил себе клыкастую усмешку Смерть.

Но губы его снова сжались в тревожную линию. Ох, если уж он так настроен, то мне и тем более неохота с их богиней встречаться. Может, попроситься назад в комнату Арацельса? Там тепло, спокойно и вина еще пол кувшина осталось. Очень кстати будет. Я украдкой посмотрела на блондина, стоящего с непроницаемой физиономией в нескольких шагах от меня. На его плече сидел на диво молчаливый Ринго, всем своим видом копирующий хозяина. Чудная парочка — загляденье просто! Надо будет все-таки спросить, откуда у красноглазого такой домашний питомец взялся?

— Эррра! — раскатистый рык четэри резанул по ушам, выдернув меня из размышлений. — Хватит играть в прятки! Яви свой лик, будь так любезна. Нам надо поговорить.

Ну, ничего себе обращение с высшим существом! А где поклонение и обожание? Храм странный, Хранители тоже, а божество…

— Лика тебе будет достаточно, сын мой? — прозвучал уже знакомый мне женский голос откуда-то… снизу?

Я медленно опустила взгляд и столкнулась с раскосыми глазами на каменном лице, которые прищурились, изучая меня.

— М-мама, — голос мой самопроизвольно перешел на придушенный писк где-то посреди слова, и я резко отскочила в сторону… В сторону застывшего статуей Камы, на руке которого и повисла, продолжая испуганно пялиться на замурованную в плиту особу. Это ж кто так по-доброму с ней поступил, а?

— Вот видишь, Арацельс, девочка меня уже матерью признала, а ты все упорствуешь, — ехидно сообщила каменная физиономия, состроив забавную гримасу. Н-да, а ей там, по-видимому, очень даже комфортно. — Напрасно явились, — сменив веселый тон на холодный и властный, заявила она. — Законы Карнаэла отмене не подлежат!