Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - Олег Таругин

Вообще, история с пленением сына Сталина донельзя темная и непонятная. По крайней мере ни обнаруженные после войны протоколы его допросов, ни открытые немецкие источники не давали четкого ответа на этот вопрос. Кто-то говорит, что он попал в плен в гражданской форме и без документов и лишь затем был опознан уже в лагере, кто-то – что наоборот. Те же немцы в своих августовских агитационных листовках сообщали, что и вовсе добровольно сдался. Бред, конечно, не тот был человек, да и последствия подобного не мог не понимать. Лично мне наиболее вероятной кажется версия, косвенно подтвержденная воспоминаниями сослуживцев, о том, что рядом с Яковом имелся то ли немецкий разведчик, то ли предатель. Якобы перед этим его уже пытались оглушить и выкрасть, но безуспешно. А вот в середине июля, в чудовищном хаосе, царившем в попавшей в окружение части, удалось.

Короче говоря, поди разберись, как оно было на самом деле. Да и неважно оно, если уж честно. Главное – под Лиозно он точно находился. И в плен попал, хоть и неясно, как именно. Вот от этого нужно и плясать… гм, и снова возвращаемся к вопросу о том, где именно мы находимся. Карта нужна, карта! И желательно с привязкой к местности. «Окрестности Витебска» – это, конечно, хорошо, но несколько, прямо скажем, расплывчато. По этим лесам можно и месяц круги нарезать, ничуть не приблизившись к цели. А цель у нас – это, как говорится, «мы посоветовались, и я решил» – та самая 6-я артиллерийская батарея 14-го ГП. Танкисту об этом знать пока не обязательно, а вот с поручиком нужно перетереть. Не скрывать же? Да и вообще, умный мужик, должен понять, с чего это я так возбудился. В конце концов, если б сын Императора Всероссийского попал в германский плен во время Первой мировой и у Гурского имелся пусть мизерный, но шанс этому помешать, неужто б не поучаствовал? Еще бы как поучаствовал…

Поднявшись на ноги и стараясь двигаться бесшумно, походил пару минут туда-сюда, разминая затекшие ноги. Плюнув на устав караульной службы, забросил винтарь за плечо и вдумчиво оросил комель росшего на краю полянки дерева. Усевшись обратно, взглянул на вытянутые из кармана галифе часы – отлично, пока память насиловал да планы строил, больше двух часов прошло. Еще минут сорок, и можно будить Гурского, а самому придавить массу до утра…

Утро началось достаточно бодро: на рассвете нас разбудил танкист словами «мужики, вставайте, только тихо, там это, немцы!». Разумеется, мы с поручиком, свирепо вращая заспанными глазами, подорвались, впереди собственного визга приняв горизонтальное положение. Выглядел Якунов перепуганным, так что мы сначала решили, что наш караульщик засек прочесывающих лес фрицев, но все оказалось не столь фатально. Просто, едва рассвело, Серега услышал метрах в ста шум остановившихся автомашин и немецкую речь. Вот и решил нас скоренько растолкать.

Уяснив, в чем дело, поручик, коротко переглянувшись со мной, вытащил из кобуры «наган» и, приказав нам замаскироваться и приготовиться к бою, бесшумно ввинтился в окружающие полянку кусты. Отсутствовал он минут десять, а вернувшись, сообщил, что новостей две. Первая, хорошая: вчерашней ночью нам крупно повезло. Оказывается, мы ухитрились стать на ночевку буквально в сотне метров от неширокой лесной дороги! И, разожги костер, еще неизвестно, чем бы все закончилось – огонь ночью даже в лесу далеко виден, да и запах дыма тоже маскировки не добавляет. Вторая новость была похуже: в аккурат напротив нас остановилась небольшая немецкая колонна – грузовик, легковушка и полугусеничный бронетранспортер. Причиной незапланированной остановки стало пробитое колесо легковой машины, которое сейчас фрицы в темпе и меняли. Есть ли немцы в грузовике, он не видел, по крайней мере возле машины никто не крутился. А вот из броневика вылезло аж десять человек.

Собственно, ничего особенно страшного в этом не было: вряд ли немцы попрутся в заросли – с какой стати? Вот делать им больше нечего, только по лесу в предрассветной мгле шариться! А вообще, понятно: фриц пока еще воюет по правилам, то бишь ночью спит, днем ведет боевые действия. Переждали где-то темное время да и рванули засветло по своим захватническим делам. А вообще… вообще интересно, пожалуй, даже очень. Настолько, что стоит и самому поглядеть. Вот только как, я ж нынче рядовой…

Выручил, как ни странно, танкист:

– Мужики, так это, неужто отпустим гадов?! У нас и пулемет имеется, и винтарь. Может, нападем? Небось какая-то шишка едет, коль столько охраны.

– Сперва поглядеть бы нужно, тарщ лейтенант, а там уж и решать, – осторожно сообщил я, делая вид, что идея мне не шибко по душе.

– Боишься, боец?! – возмутился Якунов.

– Нет, не боюсь. Просто сами посудите: ежели охрана только в броневике – это одно, а если еще и в кузове немцы сидят – то совсем другое. Туда ведь еще никак не меньше отделения влезет, как шофер говорю. А два десятка немцев – это для нас троих многовато. Я ж всю Финскую прошел, видал кой-чего. Да и вообще, пускай товарищ старший лейтенант решает, он командир.

Про то, что я… ну, в смысле не я, а красноармеец Новорощенко, участвовал в Зимней войне, танкист не знал и, похоже, смутился, вильнув взглядом в сторону поручика. Да и мой пассаж насчет командира мимо ушей не пропустил.

Гурский пожал плечами:

– Виталий прав, они ремонт только начали, время осмотреться у нас есть. Незамеченными подобраться несложно, и позиция неплохая, так что пойдем все, сюда возвращаться уже не станем. Если не выйдет с нападением, просто дождемся, пока уедут. Если получится, может, хоть картой разживемся.

«Ого, – хмыкнул я про себя. – А ведь, похоже, золотопогонник принял для себя какое-то решение. И готов всерьез сражаться вместе с горячо нелюбимыми «краснопузыми» против фрицев. Что ж, молодец, я думал, он дольше колебаться станет. И насчет карты – в самую точку. Кстати, у фрицев наверняка сухпаи имеются, заодно и поедим».

Одного взгляда на застывшую на обочине невеликую колонну оказалось достаточно, чтобы понять: все может вполне так себе грамотно срастись. Немец пока реально непуганый, вон даже возле установленных над бортами «Ганомага» пулеметов никто не торчит, выцеливая заросли. А ведь должны – один правую сторону дороги страховать, второй – левую. Эх, нет на вас тех бородатых ребятишек, которые и в куда более худших для себя условиях наши колонны в Чечне на ноль помножали.

Трое – видимо, экипаж бэтээра и кто-то из солдат – вместе с шофером легковухи уже разбортовали пробитое колесо. Остальные стоят группками, карабины на плечах, перекуривают. Шофер замыкающего колонну тупорылого двухосного «Мерседеса» со смешным капотом, далеко вынесенным вперед от передней оси, так и вовсе сидит на приступочке кабины, привалившись к дверце, – дремлет, что ли? Если бы в тентованном кузове сидели еще фрицы, неужто б не вышли? Чушь собачья, точно бы вышли. И ноги размять, и перекурить, и отлить на обочине, коль уж тут такая анархия. Наверняка не людей везут, а какой-то груз.

А вот из легковухи неизвестной принадлежности (не разбираюсь я во всех этих «Опель-капитанах» с прочими «Мерседес-Бенцами» – даже не помню, на чем там Штирлиц по Берлину рассекал) отчего-то вовсе никто не вышел. Интересно, почему? Пустой машинка идет? Ой, вряд ли. Охрана, конечно, лажается по полной, но она имеется, и весьма серьезная. Может, пассажир придремал, время-то раннее, а солдатня его потревожить боится? О, а вот, кстати, и шофер легковушки нарисовался, похоже, кустики ходил орошать. Заглянул в машину, отошел к товарищам, закурил. Да, точно – высокопоставленный пассажир явно дрыхнет.

Ну и что мы имеем в итоге? Почти наверняка пустой грузовик, десяток пехотинцев в полугусеничнике (ну, то бишь рядом), не считая экипажа и шоферов. Можно и попробовать – опасение только бронетранспортер вызывает: если фрицы успеют до пулеметов добраться – вон, задние-то двери распахнуты, – тогда нам полный и пушистый полярный лис. Пара MG-34 нашинкует всех троих вместе с окружающими кустиками в полный винегрет. Или просто прижмут к земле, да, подобравшись поближе, тупо гранатами закидают.

Ладно, хватит пялиться, пора решение принимать. Я сполз по склону крохотного овражка, дернул за пыльный сапог поручика. Продолжавшего вести наблюдение мамлея звать не стал: хотелось наедине переговорить с единственным среди нас по-настоящему опытным фронтовиком.

– Ну, что думаешь? – спросил я, вкратце обрисовав свои умозаключения.

Как ни странно, Гурский согласился со мной практически во всем:

– Расстояние плевое, и четырех десятков аршин не будет. Даже из револьвера можно стрелять, не то что из пулемета и винтовки.

Я задумался на несколько секунд, переводя старорежимную меру длины в нормальные метры. Ну да, все верно, от нашей позиции до дороги метров тридцать. Действительно, даже из короткоствола можно пулять, не рискуя особо смазать. А уж винтовочная пуля, подозреваю, с такой дистанции этот самый «Ганомаг» чуть ли не насквозь продырявит.