Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda - Энтони Хоуп

“His Highness the Duke of Strelsau bade me set this wine before the King (его высочество герцог Стрелсо приказал мне поставить это вино перед королем; to bid – предлагать цену /на аукционе, торгах/; приказывать, просить /книжн., поэт./), when the King was weary of all other wines (когда король устанет от всех других вин), and pray the King to drink, for the love that he bears his brother (и просить короля выпить за любовь, которую он питает к своему брату; to pray – молиться; умолять, упрашивать; to bear – носить, нести; питать, таить /о чувствах/).”

“Well done, Black Michael!” said the King (браво: «хорошо сделано», Черный Михаэль! – сказал король). “Out with the cork, Josef (вынимай пробку, Жозеф). Hang him! Did he think I’d flinch from his bottle (черт его побери! он думает, я откажусь от его бутылки; to flinch – вздрагивать /от боли/; уклоняться, отступать)?”

At last the King set down his glass and leant back in his chair.

“I have drunk enough,” said he.

“Far be it from me to contradict the King,” said I.

Indeed, his remark was most absolutely true – so far as it went.

While I yet spoke, Josef came and set before the King a marvellous old wicker-covered flagon. It had lain so long in some darkened cellar that it seemed to blink in the candlelight.

“His Highness the Duke of Strelsau bade me set this wine before the King, when the King was weary of all other wines, and pray the King to drink, for the love that he bears his brother.”

“Well done, Black Michael!” said the King. “Out with the cork, Josef. Hang him! Did he think I’d flinch from his bottle?”

The bottle was opened, and Josef filled the King’s glass (бутылка была открыта, и Жозеф наполнил королевский стакан). The King tasted it (король попробовал = пригубил его). Then, with a solemnity born of the hour and his own condition (потом с торжественностью, порожденной /поздним/ часом и его собственным состоянием; to bear – нести; рождать; hour – час; время), he looked round on us (он оглядел нас):

“Gentlemen, my friends – Rudolf, my cousin (’tis a scandalous story, Rudolf, on my honour!) (джентльмены, друзья мои, Рудольф, мой кузен (скандальная история, честное слово); ’tis = it is /устар., поэт./), everything is yours to the half of Ruritania (все – ваше, /вплоть/ до половины Руритании). But ask me not for a single drop of this divine bottle (но не просите у меня ни единой капли из этой божественной бутылки), which I will drink to the health of that (которую я выпью за здоровье) – that sly knave, my brother, Black Michael (этой хитрой бестии, моего брата Черного Михаэля; knave – мошенник, плут).”

And the King seized the bottle and turned it over his mouth (и король схватил бутылку и, опрокинув ее себе в горло: «рот»), and drained it and flung it from him (осушил и отшвырнул от себя; to fling), and laid his head on his arms on the table (и положил голову на руки на столе).

And we drank pleasant dreams to his Majesty (а мы выпили за приятные сны его величества) – and that is all I remember of the evening (и это все, что я помню из того вечера). Perhaps it is enough (пожалуй, этого достаточно).

The bottle was opened, and Josef filled the King’s glass. The King tasted it. Then, with a solemnity born of the hour and his own condition, he looked round on us:

“Gentlemen, my friends – Rudolf, my cousin (’tis a scandalous story, Rudolf, on my honour!), everything is yours to the half of Ruritania. But ask me not for a single drop of this divine bottle, which I will drink to the health of that – that sly knave, my brother, Black Michael.”

And the King seized the bottle and turned it over his mouth, and drained it and flung it from him, and laid his head on his arms on the table.

And we drank pleasant dreams to his Majesty – and that is all I remember of the evening. Perhaps it is enough.

Chapter 4

The King Keeps His Appointment

(Король появляется вовремя; to keep an appointment – прийти в назначенное время/место)

Whether I had slept a minute or a year I knew not (я не знал, спал ли я минуту или год). I awoke with a start and a shiver (я проснулся, весь дрожа; start – начало; вздрагивание; shiver – дрожь, трепет); my face, hair and clothes dripped water (с моего лица, волос и одежды стекала вода), and opposite me stood old Sapt (а напротив меня стоял старина Сэпт), a sneering smile on his face and an empty bucket in his hand (с насмешливой улыбкой на лице и пустой бадьей в руке). On the table by him sat Fritz von Tarlenheim (на столе возле него сидел Фриц фон Тарленхайм), pale as a ghost and black as a crow under the eyes (бледный, как привидение, с темными кругами: «и черный, как ворона» под глазами).

I leapt to my feet in anger (в ярости я вскочил на ноги; to leap – прыгать, скакать).

“Your joke goes too far, sir!” I cried (ваша шутка зашла слишком далеко, сэр, – воскликнул я).

“Tut, man, we’ve no time for quarrelling (тише, приятель, у нас нет времени для ссор; tut – ах ты! /выражает нетерпение, досаду/). Nothing else would rouse you (ничто другое не разбудило бы вас). It’s five o’clock (сейчас пять часов).”

“I’ll thank you, Colonel Sapt – ” I began again, hot in spirit (я буду вам благодарен, полковник Сэпт, – начал я снова, пылая от негодования: «горячий в душе»; spirit – дух, моральная сила; душа), though I was uncommonly cold in body (несмотря на то, что меня трясло от холода: «хотя я был необычайно холодным в теле»).

“Rassendyll,” interrupted Fritz, getting down from the table (Рассендил, – вмешался Фриц, слезая со стола; to interrupt – прерывать; вмешиваться; to get down – спуститься, сойти) and taking my arm, “look here (и беря меня за руку, – взгляните сюда).”

The King lay full length on the floor (король лежал на полу, /вытянувшись/ во весь рост: «во всю длину»). His face was red as his hair (его лицо было красного цвета, как его волосы), and he breathed heavily (и он тяжело дышал). Sapt, the disrespectful old dog, kicked him sharply (Сэпт, /этот/ бесстыжий старый пес = наглец, резко пнул его; respect – уважение; respectful – почтительный, вежливый). He did not stir, nor was there any break in his breathing (он не шевельнулся, и не было никакого сбоя в его дыхании). I saw that his face and head were wet with water, as were mine (я заметил, что его лицо и голова были /такими же/ мокрыми от воды, как и мои).

Whether I had slept a minute or a year I knew not. I awoke with a start and a shiver; my face, hair and clothes dripped water, and opposite me stood old Sapt, a sneering smile on his face and an empty bucket in his hand. On the table by him sat Fritz von Tarlenheim, pale as a ghost and black as a crow under the eyes.

I leapt to my feet in anger.

“Your joke goes too far, sir!” I cried.

“Tut, man, we’ve no time for quarrelling. Nothing else would rouse you. It’s five o’clock.”

“I’ll thank you, Colonel Sapt – ” I began again, hot in spirit, though I was uncommonly cold in body.

“Rassendyll,” interrupted Fritz, getting down from the table and taking my arm, “look here.”

The King lay full length on the floor. His face was red as his hair, and he breathed heavily. Sapt, the disrespectful old dog, kicked him sharply. He did not stir, nor was there any break in his breathing. I saw that his face and head were wet with water, as were mine.

“We’ve spent half an hour on him (мы полчаса провозились с ним: «потратили на него»; to spend),” said Fritz.

“He drank three times what either of you did,” growled Sapt (он выпил в три раза больше каждого из вас, – проворчал Сэпт).

I knelt down and felt his pulse (я опустился на колени и пощупал его пульс; to kneel). It was alarmingly languid and slow (он был угрожающе слабым и медленным; alarm – боевая тревога, сигнал тревоги; страх). We three looked at one another (мы втроем посмотрели друг на друга).

“Was it drugged – that last bottle?” I asked in a whisper (там был яд, в той последней бутылке? – спросил я шепотом; to drug – подмешивать наркотики или яд; drug – лекарство; снадобье; наркотик).

“I don’t know,” said Sapt (я не знаю, – сказал Сэпт).

“We must get a doctor (мы должны позвать врача; to get – получать, добывать; приносить, приводить).”

“There’s none within ten miles (в десяти милях нет ни одного), and a thousand doctors wouldn’t take him to Strelsau today (да и тысяча врачей не доставят его в Стрелсо сегодня; to take – брать; доставлять /куда-л./). I know the look of it (я знаю эти симптомы; look – взгляд; вид, наружность). He’ll not move for six or seven hours yet (он будет недвижим: «он не будет двигаться» еще часов шесть-семь).”

“But the coronation!” I cried in horror (но коронация! – выкрикнул я в ужасе).

Fritz shrugged his shoulders (Фриц пожал плечами), as I began to see was his habit on most occasions (что, как я начинал понимать, было его привычкой в большинстве случаев).

“We must send word that he’s ill (мы должны сообщить, что он болен; to send word – сообщить, дать знать; to send – посылать; word – слово),” he said.

“I suppose so (я /тоже/ так думаю),” said I.

Old Sapt, who seemed as fresh as a daisy (старина Сэпт, который казался свежим, как маргаритка = как огурчик), had lit his pipe and was puffing hard at it (зажег свою трубку и раскурил ее; to puff at one’s pipe – курить трубку; to puff – дуть порывами; курить).

“We’ve spent half an hour on him,” said Fritz.

“He drank three times what either of you did,” growled Sapt.

I knelt down and felt his pulse. It was alarmingly languid and slow. We three looked at one another.

“Was it drugged – that last bottle?” I asked in a whisper.

“I don’t know,” said Sapt.

“We must get a doctor.”

“There’s none within ten miles, and a thousand doctors wouldn’t take him to Strelsau today. I know the look of it. He’ll not move for six or seven hours yet.”

“But the coronation!” I cried in horror.

Fritz shrugged his shoulders, as I began to see was his habit on most occasions.

“We must send word that he’s ill,” he said.

“I suppose so,” said I.

Old Sapt, who seemed as fresh as a daisy, had lit his pipe and was puffing hard at it.

“If he’s not crowned today (если его не коронуют сегодня),” said he, “I’ll lay a crown he’s never crowned (я поставлю крону, что его не коронуют никогда; to lay – класть, положить; биться об заклад).”

“But heavens, why (но почему, черт возьми; heavens /в значении междометия/ – боже мой! черт возьми!; heaven – небеса)?”

“The whole nation’s there to meet him (весь народ /собрался/ там, чтобы встретить его); half the army – ay, and Black Michael at the head (половина армии – да, и с Черным Михаэлем во главе). Shall we send word that the King’s drunk (нужно ли нам сообщать, что король пьян)?”

“That he’s ill,” said I, in correction (что он болен, – сказал я, поправив /его/).

“Ill!” echoed Sapt, with a scornful laugh (болен! – повторил Сэпт с презрительным смешком). “They know his illnesses too well (они знают его болезнь слишком хорошо). He’s been ‘ill’ before (он был болен и раньше)!”