Демоны прошлого - Вера Кауи

Еще никогда в жизни ее не раздирали такие противоречивые чувства. Она знала, что ей следует делать, но хотела совершенно другого. Долг и страсть. Вот о чем неустанно твердила ей тетушка: на всякое хотение есть терпение. Но тетушка всегда руководствовалась разумом и здравым смыслом и Сару учила тому же, а теперь вот оказалось, что страсти разыгрались так, что и разум, и здравый смысл сделались бессильными.

Дома отцу сразу бросились в глаза ее бледность и нездоровый вид.

— Они тебя до смерти заездят в этом госпитале, — сочувственно сказал он.

— Да, последнее время было много работы, — солгала Сара, зная, что дело было совсем не в этом.

— У нас тоже несладко. С чистой совестью можем сказать, что делаем все, что в наших силах.

Сам он по четырнадцать часов в день работал в поле, где не осталось ни одного акра нераспаханной земли. Отец взял Сару с собой показать, как идут дела. Они поехали в повозке, запряженной низкорослой лошадкой, — бензин берегли для тракторов.

Но все остальное время Сара была предоставлена сама себе. Она подолгу бродила по болотам или сидела на скалистом берегу, глядя на волны Северного моря, не замечая непогоды, сосредоточенная только на одном — неукротимом влечении к Эду. Вдали от него она еще острее тосковала по теплоте и силе, которые он излучал, по его спокойной надежности и ощущению защищенности, которое испытывала в его присутствии.

Ее мучило одиночество, мучил конфликт между желанием и долгом. Любовь к Эду нисколько не была похожа на то чувство, которое она испытывала по отношению к Джайлзу. Ее любовь была дикой, необузданной, отчаянной. Ей было жаль своих несбывшихся желаний, неутоленной страсти; она чувствовала себя бесконечно несчастной, загнанной в угол.

Она любила Эда, хотела его и одновременно боялась. Ее любовь разгоралась, как пожарище, и в отсутствие Эда оно грозило перейти в стихийное бедствие, способное разрушить все, кроме самой любви. Чувства и мысли Сары сосредоточились на одном-единственном человеке, чего с ней не случалось никогда прежде, и это странное ощущение поглотило ее целиком.

Эд стал центром ее вселенной.

Кроме него, ничто в мире не имело теперь для нее значения. Ничто и никто. Смысл жизни заключался в том, чтобы быть рядом с ним, вместе с ним. Сара осознала, что, даже если ей удастся отринуть любовь, ее жизнь никогда уже не вернется в прежнее русло, никогда она не сможет жить с Джайлзом как ни в чем не бывало. Теперь ей этого слишком мало. Ей открылись новые горизонты, она увидела, что способна на гораздо большее, чем предполагала раньше. Жизнь стала казаться огромной, безбрежной. Прежняя ее жизнь была похожа на модный жакет — удобный, но не позволяющий делать лишних и резких движений. Она была ограничена и в своих взглядах, и в возможностях, даже не подозревая о том, что в ней заложено природой. Теперь стало ясно, что возвращение к прошлому невозможно. Птичка вылетела из клетки. Жизнь с Джайлзом была топтанием на месте. Жизнь с Эдом могла бы стать увлекательным путешествием, наполненным нескончаемыми открытиями, новыми переживаниями, чувствами, эмоциями, она сулила постоянное открытие в себе чего-то непознанного.

Это было бы соединение двух половинок единого существа.

Поэтому для нее было невыносимым страданием не смотреть в его лучистые карие глаза, не видеть этой покоряющей улыбки, которая преображала его лицо, его великолепного тела, которое она так безумно хотела. Это пронзало ее отчаянной, почти физической болью.

Никогда ничего подобного не вызывал в ней Джайлз. Этих новых чувств в себе Сара и сама страшилась. Страсть была для нее неведомой страной. Джайлз не знал туда дороги, но Эд мог бы привести ее в эту страну, и ей нестерпимо хотелось туда попасть.

С каждым днем внутренний разлад усиливался, она чувствовала, что теряет контроль над собой, и понимала, что ничего с этим не может поделать. Чувства целиком овладели Сарой.

Она знала, что, если поддастся своим желаниям, браку с Джайлзом придет конец. Она не могла оставаться замужней женщиной и иметь связь на стороне. Это значило, что ей придется пожертвовать очень многим. Это означало, что она сломает чужие жизни. Совесть говорила, что на этот путь становиться нельзя; чувства шептали совсем другое. Она была подавлена обрушившимся на нее грузом неразрешимых проблем. Сколько бы она над всем этим ни думала, развязать этот узел не могла. Едва ей удавалось как-то войти в согласие с самой собой, как первая же мысль об Эде тут же все снова перепутывала. Его власть над ней была абсолютной. Сара вновь и вновь напоминала себе, что значил бы разрыв с Джайлзом для него, его отца, для ее семьи. Стоит ли жертвовать всем этим ради удовлетворения ее страсти? Конечно, нет, отвечала она себе. Она поочередно становилась альтруисткой, думая о Джайлзе и забывая о себе, а потом эгоисткой, мечтая о своей любви и предавая мужа.

Это был замкнутый круг, из которого не видно было выхода.

Вечером в среду пришло сообщение, что Девятая эскадрилья возобновила массированные бомбардировки на территории Германии.

Сару мгновенно охватил страх и за всех ребят, и, конечно, за Эда. Все соображения отошли в сторону. Она бросилась к телефону и позвонила сэру Джорджу.

Он сказал, что еще не видел Эда, но собирается встретиться с ним вечером.

— Передайте ему, что я возвращаюсь, — сказала Сара. — Я поеду на поезде, который прибывает в Литл-Хеддингтон примерно в четверть пятого. Велосипед я оставила на вокзале, встречать меня не нужно.

* * *

В четверг 14 октября в четверть пятого она вышла из вагона. Мистер Сарджент, исполнявший обязанности носильщика, контролера и начальника станции, хорошо ее знал.

— Рад, что вы вернулись, леди Сара. Удачно съездили?

— Да, спасибо. А как у вас дела?

— Опять начались боевые вылеты. На этой неделе летают каждый день. Сейчас как раз должны возвратиться.

По дороге к дому ей надо было проезжать мимо базы. Мистер Сарджент вывел из ангара ее велосипед.

— С развилки вам хорошо будет видно, как они заходят на посадку. Боюсь, зрелище будет невеселое. Мы уже многих недосчитались.

Сара приладила сумку на багажник и тронулась в путь. Приближаясь к развилке, она услышала отдаленный гул моторов — эскадрилья возвращалась на базу. Ее охватила такая дрожь, что пришлось слезть с велосипеда. Она стояла, вцепившись руками в руль. Над озером показался первый самолет, за ним шел второй, еще дальше — третий. Через секунду Сара уже лихорадочно крутила педали, торопясь домой. Губы ее беззвучно шептали: «Господи, сделай так, чтобы это был Эд. Господи, сделай так».