"Та самая Аннушка". Часть первая: "Аннушка и ее Черт" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

В большой пещере нечто вроде сортировочной станции — много рельсовых путей, сходящихся и расходящихся пучками от стрелочных узлов. Вагоны внешне похожи на наши, что и не удивительно — предназначение определяет форму. Ящик на колёсиках. Бочка на колёсиках. Нам нужны бочки.

— Вот эта с бензином, — сказал я, дохромав из последних сил.

— Вижу, блин, на ней написано, — нервно ответила Аннушка. — Чем тут так воняет?

— Всем сразу, наверное. Целые поезда с химией, куча протечек. Я в прошлый раз дальше забирался, там местами даже рельсы растворились, так забористо.

— Мы тут не нанюхаемся какой-нибудь ядовитой дряни?

— Заодно и узнаем. Ты лучше канистру поищи.

— Где, блин?

— Без понятия.

— А раньше ты про неё вспомнить не мог?

— Я помнил. Но они один чёрт нигде не попались. Одна надежда — тут есть. Не вёдрами же нам бензин везти…

— Пошли вместе.

— Не могу, — я посветил фонарём на штаны, на которых уже проступило бурое пятно ниже левого колена.

— Сука, — выругалась Аннушка, — вот прямо как в кино ситуация. Сейчас мы разделимся, и нас сожрут поодиночке.

— Я залезу наверх, буду тебя вести и прикрывать. Раций у нас нет, придётся голосом.

— Только, чур, не кричать «апорт» и «к ноге». Я обижусь.

— Постараюсь сдержаться.

Я повесил винтовку за спину и принялся карабкаться по железной лесенке на верхнюю площадку цистерны. Не самое простое дело, когда у тебя полторы ноги. Сверху видно чуть лучше, хотя среди составов может распрекрасно спрятаться полк. Одна надежда на умный прицел винтовки. Он подсвечивает контур Аннушки, даже когда её перекрывают вагоны, а значит, есть надежда, что покажет и противника. Если тут есть противник. Пока за его присутствие говорит только чёртова интуиция, никаких признаков жизнедеятельности людей нет. Если бы я выжил в постапе, то точно не разбил бы лагерь посреди протекающих цистерн с химией, наверняка есть места поуютнее.

— Сейчас левее, — сказал я громко. — Увидишь зелёную цистерну, сверни за ней. Там дверь, за ней может быть склад или подсобка.

Девушка молча помахала рукой, подтверждая, что услышала. Если тут кто-то есть, и он наведётся на голос, то пусть идёт ко мне, а не к ней. Чтобы до меня добраться, ему придётся сначала на вагон залезть.

Аннушка добралась до железной двери и теперь привлекает моё внимание интенсивной жестикуляцией. Я добавил увеличения в электронный прицел — её фонарик светит на замок. Замок внушительный, висячий. Поскольку девушка разводит руками, мультитулом такой, наверное, не вскрыть.

— Отойди подальше, — крикнул я, — свети издали.

Она отодвинулась на несколько шагов, удерживая луч фонарика на месте. Я откинул небольшие сошки, упёр их в площадку цистерны, сложил экранчик и припал глазом к верхнему прицелу. Под указательным пальцем левой руки, на цевье, клавиша-миниджойстик и колёсико, переключающие режимы прицеливания. Взял максимальное увеличение, подвёл перекрестье под замок, коснулся триггера спуска — подсветился контур, цель захвачена. Умная штука, даже чересчур.

Хлобысь! Банг!

Звук не похож на выстрел, сухой, очень громкий щелчок, как будто кнутом. Если кто-то тут есть, то он теперь точно знает о нас.

Аннушка подняла руку предупреждающим жестом, подошла к двери, подёргала замок, развела руками — не вышло.

То, о чём я говорил — мелкая пуля прошила замок и дверь насквозь, но открыть его это не помогло. Скорее, наоборот — теперь его и ключом не откроешь. Чуйка просто подвывает о том, что надо как можно быстрее рвать когти, поэтому, дождавшись, пока девушка отойдёт, я всадил в замок пять пуль подряд. Какая-то из них легла удачно — он просто развалился.

Аннушка с усилием открыла дверь и, помахав мне на прощание, скрылась за ней. Всё, дальше я ей ничем помочь не могу. Вряд ли кто-то сидел годами в запертом снаружи помещении, ожидая оказии сожрать худую жилистую девицу, но, если всё-таки да, надеюсь, она сама с ним справится. В конце концов, у неё есть пистолет и своеобразное обаяние. Обаянием и пистолетом можно добиться многого.

Переключил прицел на боковой экранчик, так обзор шире, покрутился — ничего подозрительного. Подземная станция находится, судя по всему, в бывшей природной пещере — я как раз недавно книжку про это читал. Про сталагмиты и шпалоукладчиц которая. Можно представить себе, что, какова бы ни была природа здешнего апокалипсиса, кто-то в нём выжил — люди та ещё живучая сволочь, до конца их вывести так же сложно, как тараканов. Тем более, что у аборигенов и опыт есть, у них до того три таких было. Не исключаю, что где-то в здешних подземельях бродят какие-нибудь одичавшие туземцы, пуляющие друг в друга гайками от рельсового полотна из рогаток. Но что им делать конкретно здесь — не могу представить. Насколько мне видно с насеста, те цистерны, что не вытекли сами, проржавев, не вскрыты. Значит, бензин, толуол и даже спирт гипотетическим выжившим без надобности. Верится в это с трудом — особенно по части спирта. Мои соотечественники зубами бы к нему путь прогрызли. Так почему же чуйка надрывается всё громче?

* * *

Когда Аннушка показалась из дверей, в моей башке уже били колокола громкого боя, выли сирены ГО и моргали красные лампочки. Спина взмокла, от адреналина звенит в ушах. Девушке тоже явно не по себе, высунулась с пистолетом и фонариком, огляделась… Мне захотелось заорать «Ну кто так помещение контролирует!», но я, разумеется, сдержался. Как может, так и контролирует, пяти лет опыта в штурмовых у неё нету. Помахала пистолетом, покрутила головой, поводила фонариком — потом выперлась спиной вперёд, таща за собой какой-то бидон.

Я на таком взводе, что выстрелил раньше, чем понял, куда. Что-то мелькнуло, двигаясь в темноте, прицел подсветил, я нажал триггер спуска.

«Хлобысь!» — шарахнула винтовка.

— Твою мать! — выругалась Аннушка.

— Сюда бегом! — заорал я.

Ну всё, теперь хоть песни пой — девушка бежит, в одной руке у неё пистолет, в зубах фонарик, а за собой она тащит волоком огромный бидон, звенящий об рельсы, как колокол. Цирк с конями.

«Хлобысь!», «Хлобысь!», «Хлобысь!» — я всё ещё не вижу, во что стреляю. Чёрные тени в темноте. Цифровой прицел винтовки реагирует не то на движение, не то на тепло, не то хрен пойми на что, подсвечивает нечётким контуром даже те, что скрыты за препятствиями. Впрочем, при такой дульной энергии мало что является препятствием — вагоны и цистерны это оружие шьёт насквозь по несколько штук зараз. Что-то журчит, выливаясь. Надеюсь, оно не летучее, и мы не надышимся каким-нибудь ацетоном.

— Что там? — кричит снизу дотащившая бидон Аннушка.

— Какая разница? — кричу в ответ я. — Надо валить!

Лично я спокойно обойдусь без уточнения угрозы. Буря на поверхности уже не кажется такой опасной — подумаешь, ветер с песком…

Тени в темноте движутся быстро, по ломаной траектории, с незнакомой винтовкой я не могу понять, попадаю или нет.

— Без бензина не уйду! — девушка поднимает пистолет и стреляет. В цистерну с бензином, на которой сижу я.

— Ты охренела?

— Спокойно! Просто дырка! — подставляет бидон под струю.

— Сама ты это слово… — ругаюсь я, но тихо, про себя. Не полыхнуло же.

«Хлобысь!», «Хлобысь!», «Хлобысь!» — да что это там бегает такое резвое?

Бидон набирается медленно, но у Анушки хватает ума не стрелять ещё раз. Одно дело, когда цистерна закрыта, и другое, когда бензин уже на воздухе. Я прикидываю угол, прикладываюсь из винтовки… «Хлобысь!», «Хлобысь!»

— Ты охренел? — теперь орёт уже Аннушка.

— Пара дырок, — отвечаю я.

Высокоскоростные пули прошили ёмкость по прямой, как я и рассчитывал, теперь снизу три дырки и вверху две, через которые подсасывает воздух. Потекло резвее.

Дурниной заорала чуйка, и я скатился с площадки на долю секунды раньше, чем на неё приземлилось что-то тяжёлое. Я не разглядел что, потому что фонарик был выключен, а ночной прицел смотрел в другую сторону. Судя по тому, как вздрогнула цистерна и скрипнула платформа, штука неслабая.