Игрок - Макс Брэнд

Коркоран подбежал к месту падения Вилли. На его приказ остановиться никто не реагировал. Множество кулаков исправно молотили жертву, пронзительные детские голоса выкрикивали насмешки и оскорбления; а Вилли Керн все это время лежал там, где его свалили, и, видя, что сопротивление бесполезно, только мрачно поглядывал на своих мучителей.

Гибкая черная трость дважды просвистела в воздухе, и дважды в ответ раздались крики боли. Коркоран встал над поверженным Вилли.

— Ставлю десять против одного, — сказал он, — что это нечестно, ребята.

Они столпились вокруг, бросая на него яростные взгляды, дрожа от злости и желания вновь вцепиться в свою жертву, словно стая молодых собак, у которых волк отобрал добычу.

— Это шулер! Это Коркоран! — взвизгнул один из парнишек, который все еще пританцовывал от боли после удара тростью. — Давайте проучим и его, ребята!

Они были вполне способны сделать это. Мускулистые спортивные подростки лет по четырнадцать, они были почти такие же сильные, как взрослые ковбои, но гораздо подвижнее. Коркоран почувствовал себя прижатым к стенке. Ему нужна была помощь, а помощник, который был ему так необходим, лежал на земле у его ног. Нагнувшись, он быстро освободил Вилли двумя-тремя ударами ножа, и тот вскочил на ноги рядом со своим спасителем.

— Вперед, Крошка! — крикнул один из нападающих. — Ты только начни, а уж мы тебя поддержим и вполне справимся с обоими!

— Давай, — сказал Вилли. — Начинай, начинай, Крошка! В прошлый раз ты слишком быстро убежал, так что я не мог тебя поколотить. Начинай же, Крошка! Долго нам еще тебя ждать?

В стае собравшихся мальчишек пронесся рокот ярости. Вилли обернулся к Коркорану.

— Ну что, вздуть его, этого Крошку? — спокойно спросил он.

— Оставь его в покое, — приказал Коркоран. — Встань за мной, Вилли. А вы, ребята, слушайте меня, — продолжал он, вертя в воздухе трость с такой скоростью, что та превратилась в плотный блестящий диск. — Если будете дурить, я переловлю вас всех до одного, спущу с вас шкуры и продам их на седла. А ну разойдись, детишки!

Они мгновенно расступились. В сердце своем каждый знал, что вполне может справиться с этими двумя, ведь вместе они были достаточно сильны для этого; и в то же время непоколебимое спокойствие Коркорана внушало им непреодолимый страх. Они его боялись, сами не зная почему. До их ушей дошли кое-какие слухи, касающиеся его репутации, но больше, чем слухи, на них производила впечатление хладнокровная неустрашимость этого щуплого картежника. А он тем временем уже шел вперед, невозмутимо и не торопясь. И в тот момент, когда обернулся к ним спиной, они набросились бы на него всей разъяренной грудой своих гибких сильных тел, если бы за ним не следовал их самый главный враг — Вилли. Пытаться застать Вилли врасплох было все равно что неожиданно напасть на дикого волка. Один раз им посчастливилось его захватить, но второй раз в один и тот же день они вряд ли могли рассчитывать на успех.

Итак, они дали этой паре уйти, и те спокойно пошли по переулку. Коркоран понял, что опасность миновала, когда Вилли оказался рядом с ним.

— Черт побери, мистер Коркоран! — воскликнул Вилли. — Я уж подумал, нам конец!

— Честно говоря, я тоже.

— Я знаю, — признался мальчик. — Но они-то не знали, что вы испугались, вот и не решились на нас напасть. Разве не так?

— Возможно.

— Мистер Коркоран, сдохнуть мне на месте, это было здорово, что вы мне помогли. Я этого не забуду. И… эй, смотрите! Вон она идет.

— Кто? — спросил Коркоран.

По переулку, направляясь прямо к ним, быстрыми шагами шла стройная девушка, которую они оба совсем недавно преследовали по пятам.

— Это она! — задыхаясь, проговорил Вилли и повернулся, чтобы пуститься наутек.

Тонкая сильная рука Коркорана протянулась к мальчику и остановила его.

— Кто это «она»? — спросил он.

— Мисс Мерран. И лучше не разговаривайте с ней. Она вам так всыплет, что не обрадуетесь. Как начнет говорить… припечатает сильнее любой трепки.

Мисс Мерран быстро вышла из тени, но Коркоран продолжал крепко держать брыкающегося пленника. Скупой луч света упал на девушку, когда она подходила, дав возможность рассмотреть ее прелестное смуглое личико. Он, без сомнения, встречал немало красивых девушек, но в ее красоте было что-то особенно волнующее. То, как она держала голову, как прядь волнистых, коротко остриженных волос выбилась из-под шляпки, как нежная округлая шея делала ее похожей на мальчика… И в то же время в ней чувствовалась особая женская прелесть.

Увидев их, она ускорила шаг; чуть ли не подбежав, выхватила Вилли из рук Коркорана и прижала к себе. Мальчик испуганно вскрикнул.

— Вилли! Вилли! — воскликнула мисс Мерран. — Как тебе не стыдно так ужасно себя вести, скверный мальчишка? Я же тебе сказала: не смей ходить за мной следом, когда я в городе. Они тебя обидели, бедненький ты мой? Ужасно, наверное, избили, да? Подлые трусы! Просто какие-то дикари!

Она отодвинула Вилли от себя, чтобы его осмотреть. Глядя на них, Коркоран подумал: все равно что газель, которая заботливо пестует свирепого молодого волка.

— Ей-богу, мисс Мерран, — уверял ее мальчик, — со мной ничего не случилось. Они мне ничего не сделали. Мистер Коркоран вовремя подоспел и помешал им.

Одной рукой она обняла голову Вилли, прижимая ее к своей груди, а другую протянула Коркорану.

— Нам, наверное, следует познакомиться? — сказала она.

Коркоран склонился над ее рукой, осторожно держа ее своими узкими чуткими пальцами. Теми самыми пальцами, которые, по выражению одного из его соперников-завистников, «способны были чувствовать, что находится в середине колоды». А теперь, в этой густой тьме они рассказывали ему о руке девушки — какая она изящная и нежная и какая в ней, несмотря на это, ощущается сила. Какая у женщины рука, такая и сама женщина — это был один из старых афоризмов Коркорана. И вот, подержав в своей руке руку девушки в течение всего нескольких секунд в темноте, он узнал о ее владелице больше, чем если бы много раз встречался с ней при дневном свете. А ведь он видел только смутные очертания ее лица и блеск ее глаз. Он страстно пожалел о том, что она видит его в первый раз в темноте и не может по достоинству оценить его элегантность. Ему казалось, что без красивой одежды он не человек, а всего только полчеловека. Таково было безмерное тщеславие Коркорана!

— Вилли, — говорила она, — ты можешь дойти до дому, не ввязавшись снова в какую-нибудь историю?

— А вы не пойдете снова к этому Дорну? — спросил Вилли, которому удалось наконец вырваться из ее рук.

— Откуда ты знаешь, что я вообще когда-нибудь бывала в этом месте? — спросила она.