История Византийской империи. Эпоха смут - Федор Успенский

Хотя в Константинополе продолжали держаться пресловутого акта, но против него началось сильное движение и в Африке, где находился низложенный патриарх Пирр, который присоединился к западной точке зрения на «Изложение» и за то признан был в Риме в правах патриарха Константинополя. Наступил весьма опасный период церковных споров, который сопровождался весьма натянутыми отношениями к Риму и, с другой стороны, совершенно отсекал от единения с православием африканских коптов. При таком положении дел, и в особенности когда римский епископ принял участие в церковном и политическом движении провинции Африки и подверг отлучению возведенного на место патриарха Пирра преемника его Павла, в Константинополе пришли к сознанию необходимости уступок. Этими настроениями внушено было издание в 648 г. нового церковного акта, известного под именем «Тип», которым патриарх Павел имел намерение удовлетворить недовольных и восстановить церковный мир. В этом акте, скрепленном подписью императора Константа, устранены все догматические положения, и его назначение ясно определяется следующим местом: «Воспрещается всем нашим православным подданным на будущее время поднимать споры об одной воле или об одном действии, о двух действиях или двух волях, и, чтобы отнять всякий предлог у желающих спорить без конца, мы приказали снять вывешенное на паперти Великой церкви «Изложение». Кто осмелится поступить вопреки сему распоряжению, подлежит страшным наказаниям».

Но издание «Типа» далеко не привело к желанному результату. В Риме не только не были удовлетворены и не соглашались примириться, но преемник Феодора папа Мартин I на латеранском соборе 649 г., на котором приняли участие как представители итальянского, так и греческого духовенства, между прочим, и известный Максим Исповедник решительно восстали против этого акта и послали определения собора как императору, так и всем епископам. Еще важней то, что и среди православного византийского духовенства началось сильное брожение и недовольство церковной политикой. Точка зрения православной партии выясняется следующими словами св. Максима: «Кто из верных может принять этот указ, запрещающий говорить о том, о чем Сам Господь говорить повелел чрез своих апостолов и учеников? Кто вместе с неистовыми еретиками отвергает святых (а таковы все не желающие говорить ни об одной, ни о двух волях), тот вместе с диаволом отвергается Бога. Делайте со мной что хотите, но я никогда не буду иметь общения с теми, кто принимает “Тип”».

Однако император Констант не остановился перед самыми решительными мерами, чтобы сломить упорство римского епископа и дать торжество своей церковной политике. В связи с занимающими нас событиями стоит упоминание о Херсонисе на южном берегу Крыма, куда в 653 г. сослан был в ссылку папа Мартин I. Решительные меры, принятые этим папой против монофелитизма и против «Типа», побудили императора начать с ним открытую борьбу. Он приказал экзарху Олимпию отправиться в Рим и захватить папу. Но при этом произошли совершенно неожиданные события. Экзарх Олимпий не наложил руки на папу, а, напротив, вступил с ним в дружеские отношения и ослушался императора. Только преемнику Олимпия экзарху Феодору Каллиопе удалось в 653 г. обманным образом посадить папу Мартина на корабль и доставить в Константинополь. Здесь его заключили под стражу, предали суду и присудили к изгнанию. В Херсоне, находясь в тяжелых условиях вследствие недостатка удобств и необходимых средств к жизни, на что он жалуется в своих письмах[57], томился он непродолжительное время и умер 16 сентября 655 г.

Религиозная борьба нисколько не утихала после изложенных событий. Примирительная политика императоров, объясняемая желанием сохранить в единении с православием отделившийся монофизитский Восток, не привела к ожидаемой цели. С течением времени, вследствие сделанных арабами завоеваний в областях, отторгшихся от церковного единения с Константинополем, утратилась и самая основа для примирительных проектов и уступок, почему в 680 г. при царе Константине Погонате на VI Вселенском соборе вопрос о двух энергиях и волях во Христе решен был без отношения к «Изложению» и «Типу».

Наиболее существенным выразителем политических планов Константа служит то, что последнюю часть своего царствования он провел не в Константинополе, а на Западе, частью в Афинах, частью в Южной Италии, именно в Сиракузах. Не в первый и не в последний раз у царей из дома Ираклия являлась мысль перенести столицу в другое место. Несомненно, в течение VII в. еще возможно было колебание по отношению к этнографическим основам, на каких будет строиться империя. Может быть, что угрожавшая опасность от арабов внушала совершенно основательную мысль перенести столицу из Константинополя, для которого в особенности становилось опасным одновременное движение на него из Европы и Азии, и для безопасности которого морские походы арабов на Средиземном море представляли большую опасность. Может быть, сознавалось глубокое значение для Восточной империи ее итальянских владений, и настояла надобность сделать попытку освободить Италию от лангобардов. Так или иначе, чтобы понять попытку Константа перенести свое пребывание на Запад и чтобы объяснить почти шестилетнее проживание его в Сиракузах, необходимо войти в подробное рассмотрение византийско-итальянских отношений в VII в., чем займемся в следующей главе.

Насильственная смерть Константа в Сиракузах в 668 г. показала, что вокруг него было много недовольства и что в сопровождавшей его армии была тенденция отложиться и избрать своего царя. Выдвинувшийся при этом совершенно неизвестный Мизизий армянского происхождения был, по всей вероятности, подставным лицом, т. к. по усмирении военного бунта кара постигла некоторых лиц с более громкими именами, Юстиниана и Германа; последний был впоследствии патриархом.

Старший сын Константа, Константин IV, получивший прозвание Погонат (668–685), вслед за известиями о событиях в Сиракузах немедленно отправился с флотом в Сицилию и при помощи войска, доставленного ему экзархом из Италии, скоро потушил бунт в Сиракузах и предал смерти как самозванца Мизизия, так и других причастных к движению. Говорят, что при отправлении в экспедицию он был безбородым, а возвратился с густыми на щеках волосами, откуда и произошло данное ему прозвище Погонат. В высшей степени трудно характеризовать деятельность Константина IV, и это не потому, чтобы его время было бесцветным и не представляло выдающихся событий; напротив, внутри и вне империи совершается процесс громадной исторической важности, подготовляющий полный переворот политических отношений империи столько же на Востоке, как и на Западе.

Именно при преемниках Ираклия на Востоке почти незаметно для современников выросла громадная политическая и военная сила, проникнутая духом религиозной пропаганды, которая с неудержимой силой распространяла в исконных областях империи быстрые завоевания и отнимала у византийского императора провинцию за провинцией. В занимающую нас эпоху никто не мог сказать, как далеко пойдут арабские завоевания и каким путем можно спасти ближайшие к Константинополю области, в особенности принимая в соображение то обстоятельство, что арабы вырвали у Византии долго никем у нее не оспариваемое морское могущество на Средиземном море. Излагая историю преемников Ираклия, при которых происходило распространение власти арабов на счет империи, мы не могли касаться арабского вопроса, разве только мимоходом, чтобы изложить его в особой главе со всеми подробностями, каких требует существо предмета.

С другой стороны, арабско-мусульманский вопрос, затронувший самые основы существования империи, уже сам по себе отразился многообразными влияниями на административном строе и социальном положении населения Византийского государства. Нужно помнить, что во все времена Восточная империя черпала свои материальные средства и военные силы из восточных провинций. Арабы своими завоеваниями и, главным образом, своими ежегодными набегами на плодородные области Малой Азии лишили империю ее жизненного нерва, вырвали у нее самые населенные и обработанные области, из которых она собирала людей и хлебные запасы. Чтобы восстановить нарушенное на Востоке положение дел, необходима была экстренная мера, которая в одно и то же время обеспечила бы малоазийские провинции от враждебных набегов и, с другой, возвратила им трудовое население и культурные условия жизни. В течение VІІ в. и преимущественно при Константе и его преемниках начинает обнаруживать в империи свое влияние вновь народившаяся административная система, известная под именем фемного устройства, цель которой была именно в том, чтобы урегулировать положение провинций, выведенных из обычных условий жизни столько же арабскими завоеваниями на Востоке, как славянской иммиграцией на Западе. История административных мероприятий, постепенно подготовивших фемную систему, составляет также отличительную черту излагаемой эпохи. Легко понять, что и этот вопрос нуждается в особом внимании и не может быть изложен мимоходом. Принимая во внимание вышесказанное, характеристика деятельности внуков и правнуков Ираклия, если их не ставить в соприкосновение с главнейшими фактами эпохи, будет всегда неполна.