Истории странных (неофициальный перевод, с иллюстрациями) - Ренсом Риггз

Какое-то время его жизнь была нормальной. Его странная поросль перестала расти. Хромая на своих деревянных ногах, он сменил свое причудливое несчастье на вполне мирское, и это его устраивало. Рубины снискали ему славу не только богача, но также и исследователя: ведь он нашел Кокоболо и вернулся, чтобы поведать об этом. В его честь устраивались банкеты и званые вечера.

Чжэн пытался убедить себя, что он счастлив. В надежде, что это поможет заглушить тоненький голосок сожаления, который звучал в нем время от времени, он постарался убедить себя, что его отец и в самом деле был мертв. Это все в твоей голове, сказал он себе. Тот остров никак не может быть твоим отцом.

Но временами, когда дела приводили его на причалы, ему казалось, что он все еще слышит песни китов, зовущих его обратно на Кокоболо. Временами, глядя на океан в подзорную трубу, он мог поклясться, что видел на горизонте знакомые очертания, и это был не корабль, и ни один из нанесенных на карту островов. Постепенно, по прошествии нескольких недель, он начал чувствовать, как внутри него нарастает странное давление. Особенно сильно оно ощущалось, когда он был недалеко от воды: она словно напоминала его телу, чем оно хочет стать. Когда он стоял на краю причала, устремив взгляд на океан, он чувствовал, как трава, песок и водоросли, которые он запер внутри себя, стараются выбраться наружу.

Он перестал подходить к воде. Он поклялся, что нога его больше не ступит на палубу корабля. Он купил дом в глубине суши, где ему никогда не пришлось бы смотреть на океан. Но и этого оказалось недостаточно: он чувствовал это давление всякий раз, когда принимал ванну или умывался, или попадал под дождь. Он перестал принимать ванны и умываться и никогда не выходил на улицу, если на небе было хоть одно темное облачко. Он даже не пил воды из боязни, что она может пробудить в нем желания, которые он не сможет контролировать. Когда ему совсем уж требовалось пить, он посасывал мокрую тряпицу.

— Ни капли, — велел он своей жене. — Я не позволю в этом доме ни единой капли.

И так это и продолжалось. Много лет провел Чжэн, не притрагиваясь к воде. Старый и сухой как пыль, Чжэн стал напоминать очень большую изюмину, но ни его поросль, ни желания не возвращались. У него с женой никогда не было детей, отчасти потому что Чжэн был заклеен с головы до пят, отчасти оттого, что он боялся передать свой недуг следующим поколениям.

Однажды, собираясь составить завещание, он разбирал свои личные вещи. На дне одного из ящиков стола он натолкнулся на маленький шелковый мешочек, а когда перевернул его, на ладонь ему упал рубин. Он продал все рубины уже давным-давно и думал, что этот последний потерялся, и все же он был тут, тяжелый и прохладный он лежал в его руке. До этого мгновения он не думал о своем отце почти полжизни.

Его руки начали дрожать. Он спрятал рубин с глаз подальше и вернулся к своим делам, но, похоже, он не мог остановить то, что начало подниматься внутри него.

Откуда придет влага, он не мог и представить. Он ведь даже тряпку не сосал уже три дня, но его зрение начало расплываться, а его глаза наполняться слезами, словно внутри него открылись какие-то скрытые резервы.

— Нет! — вскричал он, ударяя кулаками по столу. — Нет, нет, нет!!!

Он отчаянно оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что отвлекло бы его мысли. Он отсчитал от двадцати в обратном порядке. Он спел глупую песенку. Но ничего не могло остановить это.

Когда наконец это случилось, событие это оказалось таким до скучного простым, что он подумал, не делает ли он из мухи слона. Одна единственная слеза сбежала по его щеке, скатилась к подбородку и упала на пол. Он стоял как вкопанный, и, не отрываясь, смотрел на темное пятно, которое она оставила на дереве.

Несколько долгих секунд все было тихо и спокойно. А затем то, чего больше всего боялся Чжэн, случилось. Оно началось с этого старого чувства ужасного давления внутри него, которое через считанные секунды стало просто невыносимым. У него было ощущение, что по его телу прокатывается землетрясение.

Покрывавший его клей растрескался и отвалился. Песок начал литься из его кожи. Смола, которая залепляла его подмышки, рассыпалась, и длинные жгуты водорослей выстрелили из него с огромной скоростью. Меньше чем за минуту они заполнили почти всю комнату, в которой он стоял, и он понял, что ему надо убираться из дома, или тот будет уничтожен. Он выбежал наружу... и попал прямо под ливень.

Он упал посреди улицы, и из него хлынули песок и водоросли. Люди, которые увидели это, с криками разбежались. Его деревянные ноги отлетели, а из культей вырвались бесконечно длинные стебли травы. Его тело начало расти, дождь и трава смешивались с песком, образуя землю, которая слой за слоем оборачивалась вокруг него, словно один слой кожи за другим. Вскоре он стал широким как улица и высоким как его дом.

Собралась толпа и напала на него. Чжэн с трудом поднялся на свои травяные культи и попытался побежать. Он упал, раздавив своим весом дом. Он снова встал и тяжело зашагал дальше, медленно двигаясь к вершине холма грохочущими шагами, которые оставляли на дороге глубокие дыры.

Толпа преследовала его, к ней присоединились и солдаты, которые выпускали стрелы ему в спину. Из его ран хлынуло жидкое золото, которое лишь побудило еще больше людей присоединиться к атаке. Все это время Чжэн продолжал неуклонно расти, и вскоре он стал вдвое шире, чем его улица, и в три раза выше, чем его дом. Его облик быстро становился все менее человеческим, его руки и ноги пропали внутри гигантского земляного шара, в который превратилось его туловище.

Он добрался до верхнего конца улицы, переваливаясь на крохотных обрубках. Через секунду поглотило и их, и без опоры его шаровидное тело покатилось вниз по улице, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Его стало невозможно остановить. Он расплющивал дома, повозки и людей на своем пути, вырастая все больше и больше.

Он скатился в гавань, пронесся по трескающемуся причалу и плюхнулся в море, подняв волну такую большую, что все лодки вокруг него захлестнуло водой. Погруженный в воду и относимый течением, он стал расти еще быстрее, его трава, и земля, и песок, и водоросли распространились по воде, формируя маленький остров. Трансформация была такой всепоглощающей, что он не заметил приближения нескольких императорских боевых кораблей. Однако он их почувствовал, когда они начали палить в него из пушек.

Боль была невероятной. От его крови море засияло на солнце золотом. Он уже думал, что его жизнь вот-вот закончится... и тут он услышал знакомый голос.

Это был его отец, который звал его по имени.

Кокоболо ворвался в их ряды с чудовищным грохотом. Волна, которую он поднял, раскидала императорские корабли, словно те были игрушечными. Чжэн почувствовал, как что-то присоединилось к нему под поверхностью воды, а затем его отец потянул его в открытое море. Как только они оказались далеко от опасности, и кругом стало тихо, его отец использовал кокосовые пальмы, нагибая их и метая землю, чтобы заполнить ею дыры, которые были прострелены в Чжэне.

— Благодарю тебя, — произнес Чжэн. Его голос превратился в громкий рокот, исходивший, он сам не знал откуда. — Я не заслуживаю твоей доброты.

— Конечно заслуживаешь, — ответил его отец.

— Ты продолжал наблюдать, — сказал Чжэн.

— Да, — произнес его отец.

— Все эти годы?

— Да, — снова произнес тот. — У меня было чувство, что однажды тебе понадобится моя помощь.

— Но я был так жесток с тобой.

Его отец помолчал какое-то время. А потом он произнес:

— Ты — мой сын.

Кровотечение Чжэна остановилось, но теперь он чувствовал куда худшую боль — невероятный стыд. Чжэн был хорошо знаком со стыдом, но этот был совсем иного рода. Ему было стыдно за ту доброту, что ему выказали. Ему было стыдно за то, как он обошелся со своим бедным отцом. Но больше всего ему было стыдно за то, как он стыдился самого себя, и что из-за этого позволил с собой сделать.

— Прости, отец, — заплакал Чжэн. — Мне очень-очень жаль.

Даже когда он плакал, Чжэн чувствовал, что продолжает расти, его песок, трава и земля расползались все дальше, его водоросли превратились в густой подводный лес из бурых ламинарий. Коралловый риф, что окружал его отца, примкнул к тому, что начал формироваться вокруг Чжэна, и этими нежными объятиями старший Кокоболо повел младшего еще дальше в море.

— Я знаю чудесное местечко возле Мадагаскара, где мы сможем отдохнуть в безопасности, — сказал старший. — Думаю, тебе нужен хороший долгий сон.

Чжэн позволил вести себя, и по мере того, как проходили дни, он начал чувствовать что-то замечательное и совершенно новое.

Он чувствовал себя самим собой.

ГОЛУБИ СВЯТОГО ПАВЛА

ГОЛУБИ СВЯТОГО ПАВЛА

От редактора: