Хельгор с Синей реки - Жозеф Рони-старший

— Большой медведь не сможет больше охотиться, — сказал воин. — Долгое время он заставлял дрожать от страха лошадь, оленя и даже лося. Он убил тигра. Большой медведь такой же могучий, как мамонт… Но теперь большой медведь умрет.

Люди любили произносить подобные речи сообразно обстоятельствам, и этот умар ничуть не отличался от других.

— Большой медведь собирается умереть, — повторил охотник. — Он будет разорван на части шакалами, волками и гиенами. Но его мясо хорошо и для человека, а умару нечем кормить женщин и ребенка. Медведь должен поделиться с человеком своим мясом.

Потом Хельгор почувствовал движение. Он занес для удара дротик. Мимо проскользнула антилопа, но Хельгор решил дать ей уйти. Умирающий медведь дал бы им достаточно мяса. Повернувшись к умирающему зверю, он занес копье, выбирая место, куда вонзить острие, чтобы с первого удара пробить сердце зверя… Удар… Зверь взвыл в агонии, но он был слишком слаб, чтобы защищаться от человека. Он лишь вздрогнул всем телом.

— Большой медведь страдал бы до ночи от ран, — вновь заговорил сын Штра. — Возможно, волк или гиена стали бы пожирать его заживо.

Хельгор собрал разбросанные по поляне дротики. Несколько предметов, оставшихся от тзохов, — копья, бронзовые топоры, потом вернулся к медведю. Он отрезал несколько кусков мяса от туши. Шкура зверя была очень красива, и воин сказал, что непременно снимет ее, если на то у него будет время. А пока он очень хотел пить. Ему пришлось долго искать источник, а потом он долго хлебал ледяную воду…

Когда он вернулся к своему «убежищу», спутники его все еще отдыхали. Собака, волк и ребенок спали, но Глэйва уже проснулась. Кровотечение у нее остановилось, рана была не глубокой, однако болезненной. Теперь же она постанывала, сидела над Амхао.

— Амхао не умрет! — заверил девушку воин.

Глэйва, казалось, поняла его жесты, и улыбка появилась на ее испачканном кровью лице. А потом, словно впервые увидев свои окровавленные руки, она знаком показала, что хочет вымыть их. Хельгор предположил, что кроме того, девушка хочет пить, и указал в сторону леса:

— Хельгор нашел источник.

У него было три грубо выделанных кожаных фляги. Одна изначально принадлежала Хельгору, две другие он обнаружил у мертвых тзохов. Воин знаками показал, что собирается прогуляться, чтобы заполнить их, и Глэйва пожелала пойти с ним, но ее ноги все еще дрожали.

— Хиолг должен пойти с Хельгором.

И еще воин взял с собой животных.

Напившись, Глэйва отошла за камни, чтобы умыться. Тем временем Хельгор приготовил ей немного мяса, и пока она ела, он любовался ее светлым лицом.

«Почему она ничуть не похожа на тзохов?» — задавался он вопросом.

Глядя на Амхао, он сравнивал ее круглую голову, широкое лицо, тяжелые челюсти с чертами лица Глэйвы. Ничего общего! Да и цвет кожи у них был совершенно разный. У Амхао он напоминал кору дуба, с медно-красным оттенком, а у Глэйвы кожа была белой, нежной, подобно лепестку лесных цветков. Амхао выглядела более коренастой, Глэйва казалась стройной, гибкой.

— Амхао — дочь Скалы, а Глэйва больше напоминает дочь племени Зеленых озер или Синей реки.

Гордый тем, что спас ее, Хельгор восхищался ею, потому что она боролась с храбростью и мужеством настоящего воина. Амхао проснулась, и вновь заплакал ее ребенок. Ошеломленная, она едва узнала свою сестру.

— Амхао спасется! — сообщила ей Глэйва. — Высокий воин реки перебил всех, кто напал на нас.

Молодая женщина, казалось, лишь отчасти слышала слова сестры. Однако она, едва шевеля губами, повторила:

— Амхао спасется!

Она жадно пила воду, но съесть так ничего и не смогла. А после того, как Глэйва вымыла ее лицо, она уснула.

Хельгор же думал, точно так, как думает воин. Он думал об опасности, которые несли с собой люди и звери. Он не собирался и дальше идти по следам тзохов, потому что ему нужно было отвезти Глэйву и ее сестру в поселение умаров. Но что случилось с шестым тзохом, след которого не нашли ни волк, ни собака?

Он не мог уплыть на лодке. В этих краях река была слишком опасной для того, чтобы путешествовать по ней в одиночестве. Быть может, этот человек отправился пешком вслед за воинами своего племени? Длинное и опасное путешествие для раненного человека. Умар позвал мальчика:

— Послушай меня, Хиолг. Хельгор и собака, Хиолг и волк будут искать следы раненного человека Скалы. Хельгор не станет уходить далеко, поскольку он должен охранять женщин. Хиолг не должен вступать в бой. Если он обнаружит тзоха, то должен сразу вернуться.

— Человек Скалы ранен, — ответил мальчик. — Хиолг и волк прикончат его.

— Хиолг не должен вступать в бой! — решительно объявил Хельгор. — Хиолг должен оставаться невидимым. И он в любом случае должен вернуться сюда, когда солнце коснется своим краем вершин деревьев.

Ни один воин не мог прятаться в кустах, среди камней и травы лучше юркого мальчишки.

— Хиолг будет прятаться, словно лиса, — объявил он.

И они отправились искать следы. Хельгор вернулся на поляну, в то время как мальчик исчез в лесу. Теперь Хельгор использовал все свое умение следопыта, чтобы полностью восстановить картину случившегося ночью на поляне. Многие животные побывали тут ночью и почти полностью затоптали следы людей. Хиолг направился к реке, в то время как Хельгор отправился в другую сторону…

Мальчик и волк нашли следы почти сразу. Они хорошо отпечатались на сырой земле. Их было много и, судя по тому, что тзохи нисколько не пытались их скрыть, они были совершенно уверены в своих силах. Хиолг разрешил волку хорошенько обнюхать следы, а потом продолжил пробираться по следам, стараясь двигаться как можно осторожнее. От осознания, что он выполняет серьезную мужскую работу, он раздулся от гордости.

А потом он заметил человека. Вытянувшись на земле, ослабленный от раны, усталый, тот лежал и с унынием думал о поражении, которое потерпели люди Скалы. Вечером, скрывшись в темноте, тзох сразу упал. Он почти не спал. Он постоянно пытался двигать онемевшей правой рукой. Несмотря на то, что у него был бронзовый топор, он чувствовал себя совершенно беспомощным.

К утру его сознание так до конца и не прояснилось. В ушах у него гудело, и воин знал, что это — плохое предзнаменование. Такое, по рассказам стариков, часто чувствовали воины перед смертью. И чем выше вставало солнце, тем громче становился гул. Тзаум прижал траву к ране, но это ничуть не уменьшило боль. Рана была черной и болела. Он чувствовал, как пульсирует кровь.

Склонившись к корням платана, он дрожал от страха — он находился далеко от друзей, далеко от пещер. Поражение угнетало его, так же, как рана. Его племя оказалось много слабее противника, и он это отлично понимал.