Тень Земли: Дар - Андрей Репин

предательства, и братки встанут за меня. Веди нас по следу, старый кабан, или… – Он выхватил нож.

Солдаты окружили своих вожаков, но не торопились вмешиваться, и это говорило о том, что они готовы предать троглодана.

– Хочешь занять мое место? – Зловеще прошипел Смерв, соображая, следует ли ему навести порядок, открыв свое истинное лицо, или лучше избавиться от ненадежных троглодитов.

– Твое место мне больше подходит, чем тебе. Умри!

Солдаты увидели, как Хошт, защищаясь от удара, перехватил руку Дохара с ножом, как Дохар ловко вывернулся, перекинул нож в другую руку и вновь ударил. Казалось, троглодан доживает последние мгновения – настолько опасен был удар, направленный точно в его горло. Никто не понял, почему вдруг хагант оказался на земле со сломанной рукой и ужасом в глазах. Смерв прыгнул на него, собираясь добить обычным способом троглодитов: одной рукой схватить за горло, а другой разодрать живот. Но ему помешали солдаты. Они оттащили победителя и потребовали прекратить схватку. Рыча от боли и досады, Дохар отступил за спины своих сторонников. Только четверо троглодитов встали за троглодана, назревала неравная потасовка.

– Ладно, убирайся со своими псами туда, куда ведет этот след, Дохар, – сказал Смерв. – Больше мы не свидимся. Давай, беги!

– Ты сдохнешь, троглодан. А я поймаю мальчишку и займу твое место, – ответил Дохар.

Его отряд бросился по следу. Больше никого из них (кроме двоих дезертиров) не видели среди живых. Никто не знает, куда завел их след Григория, и как они встретили смерть.

Смерв и четверо бойцов побежали влево по берегу реки. Наступила ночь. В лунном свете колдун (сам опытный следопыт) отчетливо видел признаки бегства. Он, конечно, не знал о тележке и приписывал сломанные ветки и вывернутые камни исключительно неуклюжести мальчика, который, видимо, от усталости, запинался на каждом шагу и не смотрел под ноги. У колдуна, впрочем, оставались кое-какие сомнения, но когда на дороге у моста открылись следы Глеба (там, где мальчик единственный раз выпрыгнул из тележки), он окончательно уверился в своей правоте.

– Я правильно догадался: они бегут в старый Лещинный лес, – сказал своим солдатам Смерв. – И теперь мне не нужны никакие следы, чтобы догнать их. Григорий всегда был простаком, видно, годы не прибавили ему ума.

– Мало нас, троглодан, чтобы идти в лес, – возразил один из троглодитов.

– Ты кто? – Резко спросил его Смерв.

Троглодит вытаращил глаза: мол, разве не знаешь?

– Дурак! Твой троглодан давно уже растворился. Я – Смерв, Черный Колдун! Если даже мы их не нагоним раньше, я и в лесу выпотрошу мальчишку, как тыкву. А вам, что так, что эдак – смерть. Так что вперед по дороге, живо!

Солдаты угрюмо подчинились. Погоня возобновилась. Бежали теперь гораздо быстрее, чем раньше, высунув языки. Без отдыха бежали всю ночь и весь следующий день без единой остановки. Гнались, пока голодные троглодиты были способны переставлять ноги. Но когда время приближалось к вечеру следующего дня, Смерву пришлось бросить солдат: они упали друг за другом и не смогли подняться, их налитые кровью глаза уже не реагировали на угрозы колдуна. Он попытался поднять самого сильного, полоснув его ножом по спине. Тот не шелохнулся, а другие даже не захотели слизнуть кровь. Смерв понял, что не стоит тратить зря время, и продолжил преследование в одиночку.

Могучий организм Хошта тоже начал сдавать, колдун собирался загнать его до смерти, а потом освободиться от бремени. Ему бы и дальше не мешало иметь быстрые ноги, но эти ноги надо было кормить, что совсем не входило в его планы. С другой стороны, в своем естественном состоянии, то есть без тела, колдун представлял собой лишь зыбкую тень, уязвимую для сил природы, особенно вдали от темного покровителя. Он надеялся к ночи достигнуть леса и своими глазами увидеть мальчишку – уже одно это многократно увеличило бы его силу.

Багровый солнечный диск медленно погружался в темный лесной массив, когда тело троглодана Хошта коченело в придорожной канаве. Сбитые в кровь босые ноги (сапоги давно были брошены, от них остались лохмотья) лежали в пыльной траве, руки бессильно раскинуты. Смерв, не оглядываясь на очередную жертву, скользил к своей цели, держась в тени деревьев, растущих вдоль дороги. Вскоре дорога круто свернет в сторону, обходя лес. А колдун углубится в зеленое море, скроется в покойной густой темноте. Его не заметят деревья-стражи и не услышат чуткие уши лесных обитателей.

Зеленый дом

Тому, кто не знает, каково это – сидеть много часов подряд почти без движения в тесной тележке, согнув ноги, сгорбившись и обхватив руками бочонки с водой, просто повезло в жизни. Это с точки зрения того, кто в этой тележке едет. Но можно предположить, что если бы ему пришлось бежать рядом с тележкой, он держался бы другого мнения.

Глебу сначала было очень даже неплохо, когда еще в Тухлой балке ему предложили занять «место для тихоногих». Но едва тележка тронулась, бочонки «ожили» и начали толкаться, а вместе с ними пришло в движение и остальное содержимое, да и самого пассажира бросало из стороны в сторону.

А прибавьте к этому кота, лежащего на коленях, поначалу такого легкого, но как будто на глазах набирающего изрядный вес. Кстати, ему ведь тоже было не очень-то уютно, его тоже беспокоила тряска, и как иначе он мог держаться, если не запуская когти в толстые джинсы мальчика. Тут-то и выяснилось, что на самом деле они не такие уж и толстые – своя кожа, наверное, потолще будет, но она, в отличие от джинсов, болит.

К тому же, не забывайте о голоде, он ведь может мучить и сам по себе, а тут еще в таких условиях. От голода в первую очередь страдает настроение, оно падает, а вместе с ним ухудшается и самочувствие. Ну, голод – ладно, вряд ли стоило спасать мальчика только для того, чтобы потом уморить его голодом в безрадостной местности. Принимая во внимание это очевидное соображение, Глеб мог рассчитывать, что его рано или поздно накормят, тем более что еда лежит здесь, совсем рядом, в этой же тележке.

А вот ночная прохлада – более серьезное неудобство. Она подобралась, когда крупная тряска (по бездорожью) сменилась мелкой тряской (по хорошей дороге на плохих колесах), когда небо потемнело и выступили звезды. Ночь в сентябре – не то, что в июле! Особенно на голодный желудок. Холод любит подбираться исподволь, сначала его не замечаешь, потому что больше думаешь о еде. А встречный ветер,