Пагубная любовь - Камило Кастело Бранко

Хватит болтовни. Схоронитесь за церковью, и не дремать.

Двое разошлись, а Балтазар постоял немного, прислонясь к ограде. Пробило три четверти одиннадцатого. Сеньор Кастро-Дайре приложил ухо к калитке и, заслышав шорох сухих листьев под башмачками Терезы, поспешно удалился.

Едва Балтазар скрылся, с другой стороны показался человек, закутанный в плащ. Не останавливаясь, он быстрым шагом обошел все места, где очертания теней позволяли заподозрить присутствие человека. Затем обогнул церковь, отстоявшую от сада Албукерке шагов на двести. За выступом в укромном простенке, погруженном в тень от колокольни, он увидел две фигуры. Пригляделся к ним и заподозрил неладное; он не узнал стоявших, но, когда скрылся, один из двоих сказал:

— Если это не Жоан да Круз, кузнец, стало быть, это сам дьявол...

— Что ему здесь делать в такое время?

— Откуда мне знать!

— Может, тоже замешан в дельце, как по-твоему?

— Да что, коли замешан, так на нашей стороне. Он же лакеем был у нашего хозяина.

— И денежки на кузню сеньор Балтазар ему дал, тоже известно.

— Так чего ты боишься?

— Бояться не боюсь, а только знаю еще, что от виселицы-то его спас коррежидор...

— Ну и что! Коррежидора эти дела не заботят, он и не знает, что сынок тут.

— Может, оно и так; да все же мне тревожно... Кузнец — головорез из головорезов...

— Эка важность... пуля-то и его прострелит, как любого другого...

Они потолковали еще некоторое время. Из всего, что было сказано, истине несомненно соответствовало одно: человек в плаще был Жоан да Круз, кузнец.

Кузнец отшагал уже с три сотни шагов, когда люди Балтазара заслышали доносившийся издали топот копыт. В тот миг, когда они вышли из прикрытия, Жоан да Круз поспешил навстречу всаднику. Симан взвел курки пистолетов, а стремянный — мушкета.

— Новостей нет‚— сказал кузнец, — но знайте, ваша милость, что вы уже могли бы лежать под копытами коня со свинцовой начинкой в груди.

Стремянный узнал родича и спросил:

— Ты, Жоан?

— Я. Пораньше сюда пришел.

Симан протянул кузнецу руку и проговорил растроганно:

— Вашу руку — хочу пожать руку честного человека.

— Люди в деле узнаются, — отвечал кузнец, — но не будем тратить время на разговоры. Вас тут поджидают, сеньор доктор.

— Поджидают? — переспросил Симан.

— За церковью притаились двое, я их не опознал; но могу поклясться, это слуги сеньора Балтазара. Спешьтесь, пахнет порохом. Говорил я вам, останьтесь; но вы, ваша милость, прискакали, и теперь надо не спасовать.

— Поглядите на меня, я не дрожу, местре Жоан, — сказал коррежидоров сын.

— Знаю, что не дрожите; но враг тут, так что поглядим.

Симан спешился. Кузнец взял коня под уздцы, отвел на несколько шагов подальше и привязал к кольцу, вделанному в стену какого-то постоялого двора.

Возвратясь, он сказал Симану, чтобы тот следовал за ним и за стремянным на расстоянии двадцати шагов; а коли увидит, что они остановились возле сада Албукерке, пускай тоже остановится.

Студент хотел было поспорить, ибо план казался ему унизительным, ведь он оказывался под защитой двоих; но кузнец не дал ему говорить:

— Делайте, как я сказал, сеньор фидалго, — проговорил он властно.

Обшаривая взглядом каждый закоулок, Жоан да Круз и его родич подошли к саду Терезы и увидели, что из-за угла высунулся человек в плаще.

— Пойдем-ка навстречу, — сказал кузнец, — они подались на церковный двор; доктор тем временем успеет войти в сад, а потом воротимся, будем охранять выход.

Оба ускорили шаг, а Симан Ботельо пошел к калитке с пистолетами наготове.

Напротив сада Терезы улица отвесно поднималась вверх, а затем переходила в тенистую аллею.

Когда стук копыт стих, слуги Балтазара вспомнили, как велел им действовать хозяин в том случае, если Симан придет пешком. Они отыскали удобное место, чтобы подстеречь его при выходе, а затем, когда студент подошел к калитке, скрылись в аллее.

— Теперь он у нас в руках, — сказал один.

— Коли не останется там... — отвечал другой, ибо Симан в этот миг вошел в сад и калитка затворилась.

— Но вон идут двое... — сказал тот, что был трусливее, глядя в другой конец аллеи.

— Прямо на нас идут... Изготовь мушкет...

— Лучше убраться подобру-поздорову. Мы ведь не их поджидаем. Пошли-ка отсюда...

Второго не пришлось уговаривать: он скатился с откоса. Его приятель, что был похрабрее, тоже выказал благоразумие, свойственное всем наемным убийцам: последовал за пугливым и подумал, что тот прав, ибо услышал за спиной торопливые шаги преследователей. Когда они завернули за угол сада, им навстречу вышел хозяин и проговорил:

— Бежать вздумали, трусы?

Слуги пристыженно остановились, сжимая мушкеты.

Тут показались Жоан да Круз и стремянный, и Балтазар двинулся на них, заорав:

— Стой!

Кузнец шепнул родичу:

— Говори ты, не хочу, чтобы он меня узнал.

— Кто приказывает? — сказал стремянный.

— Три мушкета, — ответил Балтазар.

— Поморочь-ка их разговором, чтобы доктор успел выйти, — шепнул Жоан да Круз на ухо стремянному.

— Ну что ж, вот мы стали и стоим, — подал голос слуга Симана, — чего вы от нас хотите?

— Я хочу знать, что вы здесь делаете.

— А вы что?

— Без вопросов, — сказал сеньор Кастро-Дайре, не очень решительно шагнув вперед. — Я хочу знать, кто вы.

Местре Жоан шепнул на ухо родичу:

— Скажи ему, что всадишь в него пулю, коли сделает еще шаг.

Стремянный повторил фразу, и Балтазар остановился.

Один из его приспешников отозвал сеньора в сторону и шепнул, что тот из двоих, кто молчит, вроде бы Жоан да Круз. Помещик усомнился и хотел проверить; но кузнец расслышал, что говорит слуга, и сказал родичу:

— Пошли отсюда, они меня узнали.

С этими словами он повернулся и пошел вдоль сада Тадеу де Албукерке. Слуги Балтазара, возликовав при отступлении противника, словно оно сулило им верную победу, поспешили вслед уходящим в убеждении, что те спасаются бегством. Владелец майората хотел было остановить своих молодцов, но