Ты у меня одна (СИ) - Оксана Сергеева

— Хочу. Обожаю истеричек. Это мой любимый женский типаж. Вы такие интересные, у вас столько проблем.

— А ты любишь их решать и решать… — проговорила с неприкрытым сарказмом.

— Зачем же? — ухмыльнулся он. — Я люблю проблем добавлять. Так что давай – исполняй.

— Я не истеричка.

— Разумеется, — снова улыбнулся, не глядя на нее. — Ты же само совершенство. Сейчас возьмешь себя в руки и понравишься моей маме.

— Я не собираюсь нравиться твоей маме!

— Зря.

Алёна сжала кулаки и рыкнула:

— Шаурин, черт тебя подери!

Он довольно засмеялся, чуть откинув голову.

— Где моя подушка? — простонала, закрыв лицо руками.

— Зачем тебе подушка?

— Покричать и успокоиться. Я не кричу на людей, зато кричу в подушку.

— Давай сюда, — похлопал себя по плечу.

Она так и сделала. Решила не стесняться, какое уж тут стеснение. Не раздумывая, уткнулась в его рельефный бицепс и покричала. Потом спокойно откинулась на свое сиденье и безмятежно вздохнула, прикрыв глаза.

— И мне совершенно наплевать, что ты сейчас обо мне думаешь.

— Естественно, по-другому и быть не может, — ответил он с улыбкой.

Алёна по голосу слышала, что улыбался. С закрытыми глазами видела чувственный изгиб его губ. Все его эмоции были на губах. Всегда.

— Скажи мне имя-отчество твоей матери, — проворчала, не открывая глаз.

— Юлия Сергеевна.

— Юлия Сергеевна… — промурлыкала Алёна, открыла сумку и достала зеркальце. — Моя бабушка курит трубку… курит трубку бабушка моя… — глянула на себя, напевая вполголоса.

Пока доехали до семейного особняка Шауриных, Алёна успокоилась. Ну, внешне точно успокоилась. А внутри, как ни крути, испытывала некоторое волнение. И надо сказать, слова Вики про папу-авторитета и маму-акулу все-таки осели в голове. Может быть, Вика и раньше что-то подобное говорила, но Алёна все это благополучно пропускала мимо ушей, стараясь не засорять свой мозг фактами о человеке, с которым сама даже не знакома. А теперь вот задумалась. И на Ваню посмотрела другими глазами.

— Пойдем? — Ваня взял ее за руку, и Алёна, не сопротивляясь, ответно сжала его широкую ладонь.

— Пойдем, — прошептала обреченно, глядя на статное трехэтажное здание из терракотово-красного кирпича с каскадом разновеликих портиков.

Они поднялись по гранитной лестнице и вошли в дом. У входной двери Алёна задержалась – чтобы прислушаться, вдохнуть, почувствовать атмосферу. Ведь и стены говорить умеют. Ваня ее не торопил, будто давая ей возможность привыкнуть к помещению. У лестничного портала она замерла, невольно бросив взгляд наверх.

— Хочешь, я потом покажу тебе дом?

— Хочу, — медленно произнесла она и тут же посмотрела на Ваню, сбрасывая легкое оцепенение. — Хочу, — снова сжала его ладонь, как будто сообщая, что готова следовать за ним.

Они пошли через анфиладу комнат. Взгляд останавливался то на дизайнерской мебели, то на постмодернистской живописи на стенах. Палитра бежево-серых оттенков усиливалась сложными элементами декора. Все было исполнено с стиле сдержанной роскоши. Но роскоши уютной, домашней. На мягкий, обитый светлым текстилем, диван в гостиной так и хотелось присесть и уютно устроиться в уголке, а на стеклянный столик у выхода на террасу просилась чашка фруктового чая.

— Мама, — позвал Иван, когда они с Алёной оказались в кухне.

Она стояла к ним спиной и что-то делала у стола, похоже, разрезала пирог. Услышав голос сына, повернулась с приятной улыбкой, но улыбка та сползла с лица при виде Алёны, сменившись не то разочарованием, не то удивлением.

— Неожиданно… — проговорила она глубоким голосом и отложила нож.

— Мы ненадолго, только поздороваться. Мама, познакомься, это Алёна, — в глазах у Ваньки появилось, уже такое ненавистное Алёнке, смешливое выражение. Кажется, только его одного эта ситуация чрезвычайно забавляла.

— Очень приятно, — справившись с собой, дежурно-вежливо ответила женщина. — Поздороваться так поздороваться. Ты сказал, что заедешь, я чай заварила. Если хотите, то кофе попьем, — посмотрела на Алёну, вынуждая взглядом ответить.

— Чай. С огромным удовольствием, — кивнула та и даже сделала попытку улыбнуться. — Ваня, покажи, пожалуйста, где я могу руки помыть? — тактично попросила.

Ваня улыбнулся. Теперь уже знал, что скрывается за ее бесстрастностью.

— Конечно. Пойдем, — услужливо, до оскомины на зубах, проговорил он и коснулся ее спины, направляя в сторону гостевой ванной на первом этаже. Алёна пошла быстро, словно не твердой мужской рукой направляемая, а гонимая каким-то другим чувством. Только когда вышли из кухни, поняла, что, забыв о приличиях, простояла как истукан и даже не поздоровалась с Ваниной матерью.

Они вернулись во входную зону, и Шаурин открыл одну из темных дверей. Мимо пробегающая Катя, увидев Алёну, удивленно приостановилась.

— Привет, Катюш, — невозмутимо поздоровалась девушка.

— Алёнка, привет, — чуть изумленно протянула Катя, и словно приходя к какому-то пониманию, ткнула пальцем сначала в Ваньку, потом в Алёну, расплылась в нагловатой глубокомысленной ухмылке, хохотнула и побежала дальше.

— А вы знакомы? — спросил Иван.

— Представь себе, — буркнула Алёна и устало посмотрела на себя в зеркало. Поправила волосы, хотя состояние волос ее меньше всего волновало. Сейчас модно носить на голове беспорядок. Так что, после небольшой потасовки с сестрой, ее беспорядок выглядел более чем стильно. Светлые хлопковые шорты и майка цвета морской волны не должны вызвать каких-то нареканий – как раз подходящий для лета наряд. И для того, чтобы заехать просто «поздороваться» тоже. Юлия Сергеевна сама в белоснежных шортах и тонкой джинсовой рубашке. Вот только Ваня своим строгим костюмом явно нарушал баланс. От этого все внутреннее противоречие.

Снова вернулась растерянность, Алёна и не пыталась ее скрыть. Та все равно прорывалась в неловких движениях. Ваня шагнул к ней, показалось, чтобы обнять.

— Не трогай меня, — вскинула руки. — Свою дозу окситоцина я уже получила.

— Дозу чего? — переспросил он и открыл воду.

— Окситоцин — нейрогормон. Гормон объятий. Так его называют. Сердце бьется, сосуды сужаются и в теле приятная истома. Окситоцин и при стрессе тоже выделяется. Так что считай – я с тобой уже на сегодня наобнималась. Ты меня прям с ног до головы облапал.

— То есть, я могу тебе просто нервы потрепать, и ты уже закайфуешь. Как здорово. — В ответ Алёна глубоко вздохнула, пытаясь сдержать накатившее раздражение. — Ладно, не нервничай, — миролюбиво сказал Шаурин и вышел.