На всякий случай - Anastasia Richter

зафиксировали время её нанесения, которое совпадает со временем начала эвакуации. Этот коллега уже задержан, и против него выдвинуты обвинения.

— Хорошо. Но как вы объясните, что ваш ребёнок остался на планете вместе с вами? — хрен ты меня подловишь — я уже всё придумала.

— К сожалению, я являюсь матерью-одиночкой, и в тот день моя малышка немного приболела. Я как раз отпросилась с работы и забежала лишь на минуту, дабы забрать необходимые документы и работать из дома. Кто же мог знать, что обстоятельства сложатся таким паскудным образом? Мне очень жаль, что из-за меня дочь подверглась такой опасности, но, слава богам, мы живы.

— В вашем личном деле не отображено наличие дочери. — тц, ну какого ты туда полез, а? Я ж ещё не успела попросить шефа всё подчистить. Ладно, переходим к запасной истории.

— У меня был негативный опыт, когда некоторые детали из личного дела с легкостью просачиваются в коллектив. Мой ребенок — это не повод для сплетен, поэтому я умышленно попросила удалить эту запись из личного дела. В конечном итоге некоторые детали моей жизни всё же проникли за рамки стандартной этики и переросли в сплетни. Поскольку вы с моими данными уже ознакомились, то прошу обратить внимание на психологические характеристики. Я очень закрытое и неконтактное существо, при этом категорически не желаю вступать в любые взаимоотношения с коллегами и делиться личными подробностями. Думаю, я вполне детально объяснила свою позицию.

— Да, верно. Извините, что так усиленно расспрашиваю, но мне просто показалось это довольно странным.

— Ничего, я всё понимаю. — на самом деле не особо понимаю, но стараюсь соответствовать выбранной модели поведения.

Он встает из-за письменного стола, подходит к нам и, не обращая внимания на весьма настороженную собаку, присаживается на корточки рядом. Псина скалится и явно напряжена.

— Окси, спокойно.

— Милая, как тебя зовут? — нет-нет-нет, ну зачем ты лезешь к ребенку? Я не успела научить её всему. Что за подлые методы? Сердце застучало где-то в горле и объятия невольно сжались сильнее, в невольной попытке скрыть от этого мужчины малышку.

— Габриэль.

— А как зовут твою маму?

— Айлин.

— Какое у неё полное имя? — я так нервничаю, что можно сойти с ума, все идет не по плану, совсем не по плану. Мне кажется, что панический стук моего сердца слышен на всю комнату, но на лице не отображается ни одна эмоция.

— Айлин фон Грайс. Я тоже фон Грайс.

Разве я ей говорила свое полное имя? Не помню. Совсем не могу сейчас ничего сообразить, мысли нервно мечутся в голове в попытке спрогнозировать конечный результат всей этой беседы.

— А папу ты своего знаешь?

— Неа.

— И не видела его?

— Нет.

— А как его зовут?

— Алистер. Мама говорит, что папу зовут Алистер.

— Хм, понятно.

— Простите, вы могли бы не задавать такие вопросы моему ребёнку? Это довольно болезненная тема, которую вы так запросто открыли. — мой голос не дрожит, не дрожит, я сказала! Соберись, Айлин, соберись.

— Нда. Простите. Небольшая проверка.

— Небольшая? — холодно фыркаю. — Вы довольно бесцеремонно влезли грязными сапогами в чужую жизнь, при этом мимоходом расстроили ни в чём не повинного ребёнка. Это нормально для вас?

— Всё, на эту тему я больше не имею вопросов. Приношу свои извинения.

Он практически сразу отошел от нас и вернулся за стол, словно отгораживаясь им от моего гнева.

— Но и вы меня поймите.

— Нет уж, вас я понимать отказываюсь. — в голосе звучит напряжение. — Вы меня в чём-то подозреваете? Я каким-то образом наношу вам моральный ущерб? Или, может, оскорбила? Что я лично вам такого сделала, что вызываю у вас столько подозрений и не пойми в чем?!

Моё лицемерие выходит на новый уровень. Никогда в жизни я не врала так много за такой короткий промежуток времени. Успокаиваю себя тем, что делаю это не ради собственной выгоды.

Моя охранница встаёт рядом, перегораживая все взгляды на нас и закрывая собой. По напряжённым мышцам поняла, что она уже готова идти в атаку.

— Окси, место. Сиди спокойно.

Она неохотно, но послушно садится, обиженно зыркнув на меня, мол, хотела как лучше, а ты, неблагодарная, отказываешься от защиты.

— Всё, месса фон Грайс, я искренне приношу извинения вам и вашей дочери.

В начале никак не реагирую, но спустя несколько томительных секунд медленно киваю, мол, принимается.

— Извините, месса, не могли бы вы мне помочь?

За этой кутерьмой я совершенно упустила из виду наличии в комнате невольного свидетеля всей перебранки. Подняла на него взгляд и откровенно рассматривала его некоторое время.

Кого-то он мне напоминает.

Взгляд.

Точно.

Я такой уже видела.

Мёртвый взгляд…

Ассоциации складываются моментально, и меня поражает болезненная вспышка осознания.

— Вы… Вы родственник Джейми? — у меня даже голос изменился, наполнившись сочувствием.

— Да, как вы поняли? Это мой сын.

— У него тоже были мертвые глаза.

— Что, о чем вы? — мужчина заметно мрачнеет. — Я хочу понять его последние действия. Понимаете? Мой мальчик… Он же всегда так любил жизнь. Его сокурсники сказали, что вы говорили с ним последней.

— Вы не могли бы нас оставить? — мягко спросила хозяина кабинета.

— Нет.

Самоуверенный индюк, ну и чёрт с тобой. Усаживаю малышку на своё место и оставляю собаку охранять наше общее сокровище. Сама же молча села рядом с мужчиной. С ним я точно буду откровенной. Такая потеря наверняка сильно его подкосила.

— Я впервые увидела его перед зданием аэропорта. Он пришёл последним, сильно травмирован, рука была оторвана от тела по самое плечо. Не знаю, как он не истёк кровью до этого момента, но самое страшное — не это. У него были совершенно мёртвые, словно выцветшие глаза. Красный цвет будто выгорел. Я знаю, что это недостойно, но когда наши взгляды встретились, у меня по спине побежали мурашки.

Всецело правдиво описывала свои ощущения, глядя, как мужчина мрачнеет с каждой фразой. Несмотря на то, что голос у меня уже надтреснут я не могу остановиться.

— Затем мне было не до него. Но, попав в шаттл, я сполна осознала весь ужас нашего положения. При взлёте он издает очень много шума. Пханы не позволили бы нам взлететь — это точно. Остальные мальчишки уже безумно радовались нашей победе, а я напрочь не знала, что делать в этой ситуации. В момент моего тихого отчаяния подошёл ваш сын. Он единственный не радовался вместе с остальными, а сразу всё понял и принял решение.

— Что… что он сказал?

Мужчина заметно побледнел и болезненные глаза впились в мои.

— Он сказал, что пханов нужно отвлечь и