Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев

шайх ан-нахия), обладавшего еще и особым титулом «шейха шейхов» (араб, шайх аль-маша’их). В каждой карье внутри нахии шейх-предводитель назначал себе заместителя, «сельского старшину» (шайх аль-карья), который был полностью подотчетен «волостному старшине». Шейх нахии стремился к усилению влияния и позиций своей «правящей семьи» не только среди аль-машаих своей волости, или «сторонки», но и в пределах всего санджака.

Если в конце XVIII века в империи было 26 эйалетов, 163 санджака, 1 тыс. 800 каз, то в 1834 г., когда Махмуд II провел реформирование административно-территориального деления провинций, в его государстве уже насчитывалось 28 эйалетов, 31 санджак и 54 независимых войводалыка, или воеводства (675, с. 41)53.

Канонические территории Антиохийского и Иерусалимского патриархатов находились в основном в азиатских владениях Османской империи, прежде всего в Большой Сирии (Билад аш-Шам), большая часть которой охватывала четыре эйалета: Алеппский (Халебский), Сирийский (аш-Шам), Триполийский (Тарабяус аш-Шам) и Сайдский (Лккский) (931, т. 3, с. 12). Антиохийский патриархат, выходивший далеко за границы Великой Сирии, включал в свои исконные земли также Аданский эйалет в анатолийской Киликии (Анатолия), часть Багдадского эйалета (Междуречье) и Хиджаза (Аравия)54. Однако число православных христиан, проживавших там бок о бок с мусульманами-о смайлы, составлявшими подавляющее большинство населения, было незначительным.

Провинции Большой Сирии делились на округа, наиболее крупными из которых были «Горный Иерусалимский» (Джабаль аль-Кудс), Рамлийский (ар-Рáмла), Лиддский (Лúдда), «Горный Наблусский» (Джабаль ан-Наблус), Хевронский (аль-Халúль ар-Рахман), Керакский (Карак) в Заиорданье; в Сайдском – санджаки Бейрута (Байрут), Горного Ливана (Джабаль Любнан или Джабла), Акки (Акка), Яффы (Яффа), Газы (аль-Гáзза), Пальмиры (Тáдмур), а на севере – санджаки-лива Триполи (Тараблус аш-Шам), Хомса и ас-Сальмиййи (931, т. 3, с. 12).

В сиро-палестинских эйалетах в состав правящей верхушки, помимо османских пашей, входили представители провинциальных нотаблей, составлявших правящий класс городской и сельской знати – аянов (осм. аянлык)55 (714, с. 7). Состав аянства был многообразен: в него входили как мусульмане, так и знатные христиане. К аянам-мусульманам относились потомки пророка Мухаммада (шерифы и сейиды), составлявшие особый «шерифский корпус» (осм. эшраф; араб, аль-ашра́ф), который возглавлял их предводитель – накыб аль-ашра́ф. В некоторых провинциях империи, в частности на Балканах и в Анатолии, крупных землевладельцев из числа аянов именовали также деребеями («лордами долины»), тогда как в арабских провинциях их называли вуджух, вуджахá’ («первыми лицами»)56 или аль-му‛атабарун («те, с чьим мнением следует считаться»),

В группу нотаблей также входили извечные соперники (а иногда и непримиримые противники) пашей – «волостные» шейхи племен и родов (араб. мн. ч. шуюх ан-нава́ха). Они отвечали за сбор налогов с государственных земель (мири) в своих нахиях; обеспечивали от имени валиев охрану паломнических караванов (масират аль-хаджж), путь которых из Стамбула в Мекку следовал по вверенным им «вотчинам-сторонкам»; а также осуществляли по приказу генерал-губернаторов рекрутские наборы среди призывников-мусульман (886, с. 62). В Палестине аль-машаих были разделены на два враждовавших между собой племени аль-Кайс (кейситов) и аль-Иаман (йеманитов) (араб. ‛ашират аль-Кайс и ‛ашират аль-Йаман) (662, т. 1, с. 226–228). Кейситы были потомками выходцев из северных районов Аравийского полуострова, а йеманиты – из южной Аравии (совр. Йемен), обосновавшихся в Сирии в VII веке в результате исламских походов (араб, аль-футухат аль-исламиййа). Османские власти пытались поддерживать «баланс власти» между этими племенами, чтобы не дать одному из них добиться абсолютного превосходства над другим. Как только становилось очевидным нарушение силового паритета между племенами, слабая сторона получала необходимую поддержку от османских властей, в результате чего сильная и слабая стороны вскоре менялись местами. В этом случае Порта прибегала к древнему и надежному принципу «разделяй и властвуй», умело используемому всеми властями в исторической Палестине (там же, т. 1, с. 219–220, 393, 407). По мере развития танзиматных реформ на местах стал очевиден успех стратегической линии центрального правительства, направленной на ослабление влияния племенного аянства.

К нотаблям относились также и другие группы окружной знати Сирийского пашалыка: в Иерусалимском округе – городские эфенди (осм. эфендийет; араб. афандиййат)57 аль-Кудс аш-Шариф, а в Наблусском санджаке – умарá’58 ан-Наблус. Последние относились к военному сословию бекават (также агават59 ), поскольку они обладали официальным титулом бек (осм. бей; араб. байк), присваемым аянам и османским чиновникам (886, с. 236). Аяны, занимавшие официальные посты в османской администрации (асхáб аль-макамáт аль-кабúра), обладали высоким общественным статусом, наделявшим их правом носить такие почетные титулы, как сáхиб ар-риф‛а (осм. рифатлу), фахр аль-амáджид аль-кирáм и сáхиб аль-ма‛азза (там же, с. 236; 886, с. 49; 911, с. 40–41).

Нотаблей христианских общин и светскую знать миллет-и рум в сиро-палестинских провинциях местные христиане и греки-фанариоты называли архонтами60, а арабы-мусульмане – либо аянами, либо вуджахá’ ат-тá’ифа («первыми лицами общины») (931, т. 3, с. 61). Их единоверцев на Балканах османские власти именовали также коджа баши. В донесениях российских дипломатов исламские и христианские аяны чаще всего фигурировали как «старшины» или «старейшины» (320, л. 26–29).

До начала 30-х гг. XIX века административно-территориальное деление Османской империи оставалось без особых изменений. Генерал-губернатор провинции назначался, как правило, сроком на один год с возможным продлением полномочий. В каждый город эйалета вали назначал своего представителя, мутасаллима61, осуществлявшего функции главы гражданской администрации (хáким идáрий), и даже руководителя сбора налогов и податей в казну генерал-губернатора (931, т. 3, с. 12; 837, с. 173). В качестве мутасаллима могли выступать временно назначаемые генерал-губернаторами провинций некоторые землевладельцы из числа провинциальной военной знати (умара), получавшие за свою службу военный лен (чифтлик) из государственных земель (мири) (886, с. 49)62. Таким образом, мутасаллимы могли легко выступать в роли посредника между центральным правительством и местным населением. Нередко европейские консулы переводили должность мутасаллима как «вице-губернатор», а иногда даже – «губернатор». До начала 1840-х гг. территория, вверенная генерал-губернатором мутасаллиму в арабских провинциях значилась как мутасаллимиййа (осм. Мутесаллимийе, или мутесаллимлык).

На протяжении всего XIX века административно-территориальное деление сирийских провинций Османской империи несколько раз претерпевало изменения, в особенности это касалось южных санджаков Большой Сирии. Палестина именовалась «Южной Сирией» (Сурия аль-Джанубийа) (877, с. И). Она входила в административно-территориальный состав Сирийского (Дамасского) и Сайдского эйалетов. Горный район к северу от Наблуса до Хеврона и Заиорданья относились к Сирийскому «генерал-губернаторству». Галилея и часть восточного побережья Средиземноморья подчинялись Сайдскому эйалету, включавшему в себя Яффский и Газский санджаки63. Центр торгово-экономической и политической жизни Леванта, а также местной власти переместился в портовый город Акку (Акру, или