"Если", 2010, № 5 - Журнал «Если»

Имоген вскочила на ноги и, не задумываясь, ударила попугая по голове. Ударила сильно, открытой ладонью — левая рука заныла от боли. Красноклюв выглядел шокированным.

— Для меня это больнее, чем для тебя, — хмуро заметила Имоген. — Время решать, магистр. Ты — герой или просто играешь в игру?

Раскрытый клюв попугая захлопнулся. Какое-то время он смотрел на Имоген, а затем, не говоря больше ни слова, нагнулся и поднял Каллию своими когтистыми лапами.

Черепаха шла полным ходом

Черепаха шла полным ходом, забастовщики столпились в сделанной из железа и кристаллов гондоле, прикрепленной к панцирю огромного зверя. Амфибии и те, кто мог дышать под водой, выбрались наружу, еще дальше кружились высокоуровневые орки из бухты Ледяного Плавника. Среди них наверняка были гости: запутавшиеся ролевики вроде Красноклюва или более стандартные игроки, решившие, что новые фракции забастовщиков и противостоящих им наемников веселее, чем старая Лига и Легион.

Пока. До тех пор пока они не нашли себе новую игру.

Над Каллией склонился лесовик — тот самый, который бежал с ними из города. По его мохнатым рукам к ней тянулись полупрозрачные виноградные лозы, а запах ржавчины и морской воды, пропитавший субмарину, на мгновение отступил, пропустив аромат еловых веток и кедра.

— Простите, что сбежал, — тихо произнес он. — Они сожгли лес Лунной Тени несколько дней назад. Я не люблю огонь.

— Не переживай, здоровяк, — сказала Каллия. — Ты уже реабилитирован.

— Меня зовут Черный Дуб, — заявил лесовик.

— Правда? — амфибия приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. — А меня — Летиция Мэй Харрис.

Имоген затаила дыхание. Лесовик широко распахнул глаза. Его руки замерли, и виноградные лозы поникли.

— Продолжай, — тихо попросила Каллия-Летиция. — У нас отняли роль.

— Андриес ван Вийк, — представился лесовик.

— Откуда ты, Андриес? — спросила Летиция. — Я из Сент-Луиса.

— Антверпен, — ответил он.

— Это в Европе, да? — уточнила Летиция, и Лесовик кивнул. — Я так и не попала в Европу, — она посмотрела на Имоген. — А как зовут тебя, подруга?

Имоген-Юинь выдохнула.

— Пен Юинь, — призналась она. — Рада познакомиться.

На драконьем это прозвучало так: «Час нашей встречи подобен моменту, когда первый луч теплого солнца касается гнезда, в котором лежит яйцо». Нелепая искусственность фразы, бессмысленная претензия на формальность, пародия этикета — безумие их троих, пытающихся соблюдать правила хорошего тона, которые никогда не существовали за пределами подросткового воображения какого-то давно умершего писателя, — все это неожиданно нахлынуло на нее с непреодолимой силой, и она зажмурилась, сдерживая слезы ярости.

Красноклюв приблизился к ним, шелестя перьями.

— Пен Юинь, — позвал попугай.

— Да, — отозвалась Юинь. Красноклюв смотрел на нее широко распахнутыми, как у совы, глазами — черными с золотистой обводкой. — И что ты сделаешь? — спросила Юинь. — Настучишь на меня администратору за выход из роли? — она горько рассмеялась. — Попробуй найти хоть одного.

— Пен Юинь, — повторил Красноклюв.

— Мы все знаем, что ты попугай, — заметила Летиция. — Тебе не обязательно это доказывать.

Красноклюв проигнорировал ее. Он обратился к Юинь:

— Я — Йи Джин-мюн.

Юинь уставилась на попугая.

— Черта с два! — воскликнула она (на драконьем: «Гоблины и хоббиты растащат запасы того, кто в это поверит»).

— Это я, — сказал Красноклюв.

— Ты — Йи Джин-мюн, — повторила Юинь. — Ты — Lady9!Blue.

— Во ши ба, — произнес попугай на варварски искаженном мандаринском.

Знание корейского, которое Юинь приобрела из записей игровых поединков и костюмных постановок, не отличалось полнотой, и теперь, после столь долгого перерыва, едва ли было лучше, чем мандаринский диалект попугая.

— Азиатская Лига в Янгоне, — медленно начала она. — Перед финальным матчем. Что сказала тебе 29 ^_^jade? Повтори.

— Ты предложила ничью, — ответил Красноклюв на том же языке, но куда более бегло. — Я отказалась.

Кулаки Юинь (вернее, кулаки Имоген, пальцы которой показались вдруг слишком длинными и тонкими, а кожа слишком гладкой и бледной) сжались, и она произнесла на мандаринском:

— Мы могли бы разделить выигрыш. Ты вернулась бы домой с четвертью миллиона.

— Не я, — ответил Красноклюв, или Йи Джин-мюн, или Lady9!Blue. — Мои покровители. Моя доля составляла меньше десяти процентов.

— Эта ставка — все, что у меня было, — сказала Юинь. — Почему, как ты думаешь, я продала себя Королевству? Чтобы вернуть деньги, которые я заняла для участия в этом долбаном турнире! — она ударила тонкой белой рукой Имоген по переборке. — И посмотри, где я теперь!

— Эй, — мягко произнесла Летиция на драконьем. Ее холодные бескостные пальцы мягко обвили предплечье Юинь. — Подожди. Не позволяй ему разозлить тебя. Мы переживем это.

Юинь поняла, что Летиция пропустила весь разговор.

— Он не виноват, — пробормотала она на драконьем. — Я сама во все это ввязалась.

— Думаю, ты права, — сказала Летиция, глядя на попугая, закрывшего глаза и превратившегося в большой комок перьев. — И еще я думаю, что мы все должны держаться вместе.

— Эй, — сказал Черный Дуб, или ван Вийк, стоявший у переднего иллюминатора. — Орки пропали.

— Что? — спросила Юинь, вставая. — Ты уверен? Может, мы уже просто слишком глубоко?

— Ночное зрение, — пояснил лесовик, моргая большими коричневыми глазами. — Их там нет.

Юинь подошла к иллюминатору.

— А разве мы не должны уже подплывать к Холодным Глубинам? — спросила она.

За кристаллом иллюминатора постепенно разгорался свет. Юинь увидела очертания подводных гор, черных на фоне коричневой от соли воды. Мимо иллюминатора пронеслись какие-то рыбы с широко раскрытыми слепыми глазами.

Черепаха преодолела горную цепь, и железная палуба неожиданно ухнула вниз. Иллюминатор залил белый магниевый свет.

Холодные Глубины никогда не отличались изяществом. Как и еще парочку локаций королевства, их создали безработные дизайнеры тематических парков, которых МоГуо наняла по дешевке. Несмотря на глубоководную обстановку, кораллы, перламутр и зеленое стекло, впечатление получалось как от безвкусно оформленного свадебного торта, сконструированного для бракосочетания избалованной принцессы.

«Тем не менее, — подумала Юинь, — эта конструкция не настолько уродлива, чтобы заслужить подобное».

Город черепах, находившийся в пяти милях под поверхностью моря, горел.

— Что это? — спросил ван Вийк.

«Это» относилось к источнику негасимого пламени: черной массе, размером почти с половину города, угнездившейся в разбитом яйце дворца Глубоководного Совета. Какой-то чужеродный гибрид обезьяны и кита исторгал белый свет из своих обросших мехом и ракушками недр. Когда черепашья субмарина начала поворачивать в тщетной попытке уйти от этого создания, тварь распахнула свой клыкастый рот и издала рык, от которого задрожали иллюминаторы.

— Курира, Королева монстров, — сказал Красноклюв, или Джин-мюн. — Финальный босс следующей экспансии.

— Откуда ты знаешь? — спросила Юинь.

— Я видел наброски, — пояснил попугай. — Кто-то, наверное, привел ее с одного из недоделанных уровней…

И тут Королева монстров подняла гигантский черный кулак и опустила его на субмарину.

* * *

Юинь тонула. За разбитыми стеклами иллюминаторов бушевал огонь, но в гондоле царила тьма. Что-то лежало на ней, прижимая к палубе. В легких уже не оставалось воздуха, и она собиралась наполнить их морской водой, отказаться от бесполезных попыток.

Над ней промелькнула Летиция, пытающаяся поднять своими гибкими руками то, что прижимало Юинь.

«Мне нельзя двигаться, — хотела сказать Юинь. — Мне нужно дышать».

За амфибией показалась еще одна тень — огромная, широкоплечая. Возник бело-зеленый свет, и тень превратилась в массу водорослей и ракушек: Юинь увидела лицо черепахи, разговаривавшей с ней в Дракон-сити во время второго вторжения твинков.

— Пен Юинь, — произнесла черепаха, склоняясь к ней. — Я могу забрать тебя отсюда.

«Да! — хотела сказать Юинь. — Забери меня домой! Вытащи меня!» — Но когда она открыла рот, ей не удалось вытолкнуть из себя даже пузырька воздуха.

Черепаха улыбнулась.

Яркий свет погас, и легкие Юинь наполнились водой в результате конвульсивного вдоха.

Имоген Ветреная умерла.

Юинь проснулась в своей постели

Юинь проснулась в своей постели, в знакомом клубке одеял и простыней. Ощутила твердость сосновых дощечек сквозь тонкий матрас, купленный в IKEA. Увидела серо-коричневый свет в окнах гостиной, вдохнула пыль, которой весенний ветер наполнил ее нос и горло. Болело буквально все, почти как тогда — наутро после неудачной попытки позаниматься ушу.