Иисус — крушение большого мифа - Евгений Нед

иметь под собой какую-то достоверную основу.

Начем с того, что текст этого эпизода в историях Рождества, приписанных к Евангелию от Луки, практически слово в слово повторяет текст апокрифического Евангелия детства от Фомы, написанного во 2 веке нашей эры. И, судя по всему, именно из этого Евангелия детства этот текст и был заимствован в IV веке составителями того варианта историй Рождества, что дописали к Евангелию от Луки. Обратного заимствования здесь быть не может, поскольку, напомню, манускрипт Евангелия детства от Фомы датируется II веком, а истории Рождества составлялись два века спустя — в IV.

К тому же, если допустить-таки, что было все же наоборот, и истории Рождества имелись в Евангелии от Луки уже и во II веке, и что именно автор Евангелия детства от Фомы скопировал эпизод с 12-летним Иисусом из текста Луки, то тогда совершенно непонятным оказывается, почему же он взял только один этот эпизод, полностью проигнорировав все остальное описательное великолепие знамений, ангелов и чудес? Никакого смысла поступить таким весьма странным образом, у автора Евангелия детсва не было.

Так что, совершенно очевидно, что заимствование было, все же, именно из текста Фомы в текст Луки. Причем, составители историй Рождества для Евангелия от Луки настолько стремились избавить себя от «лишней» творческой работы (что, по-видимому, говорит об авральном характере этой работы), что слова для Елизаветы, приветствовавшей, по их версии, Марию у себя в доме, они так же дословно взяли из Евангелия детства. Для этого им, правда, пришлось историю с 12-летним Иисусом, изложенную там, немного «раздробить», изъяв слова «благословенна ты между женами, ибо Господь благословил плод чрева твоего» у произносивших ее в Евангелии детства книжников и фарисеев, и вложив, в своем тексте, уже в уста Елизаветы (Лк. 1:42).

Впрочем, судите сами — вот отрывок Евангелия детства, о котором идет речь (приводится по тексту интернет-порталов apokrif.fullweb.ru и skazanie.info).

«XIX. И когда Он был двенадцати лет, пришли Его родители по обычаю в Иерусалим на праздник пасхи вместе с другими. Когда же после праздника возвращались домой, Иисус пошел обратно в Иерусалим, родители же думали, что Он идет вместе со всеми. Прошедши дневной путь, стали искать Его среди родственников и близких. И, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, чтобы искать Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего среди учителей, слушающего Закон и спрашивающего их. И все со вниманием слушали Его и дивились, как Он, будучи ребенком, заставил умолкнуть старейшин и учителей народа, разъясняя Закон и речения пророков. И мать Его сказала Ему: Дитя! Что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и я с великою скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем вам было искать Меня? или вы не знали, что Мне надлежит быть в том, что принадлежит Отцу моему. А книжники и фарисеи сказали: Ты — мать этому ребенку? И она сказала: да. И они сказали ей: благословенна ты между женами, ибо Господь благословил плод чрева твоего. Такой славы, такой доблести и такой мудрости мы никогда не видели и никогда о ней не слышали. И Иисус встал и пошел за своей матерью и был в повиновении у своих родителей. И мать Его сохранила все слова в сердце своем. Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в благодати. Слава Ему во веки веков. Аминь».

Так что, как можно видеть, история с 12-летним Иисусом не является выдумкой IV века, а позаимствована авторами рождественских сказаний из текста, составленного в веке втором, если не в конце первого. А это значит, что можно достаточно смело говорить о том, что история эта вполне может иметь под собой реальную основу.

Вообще же, следует заметить, что сколь бы апокрифичным не признавался текст Евангелия детства, невозможно отрицать, что этот текст был написан кем-то из христиан и отражает, во-первых, живой интерес христиан I–II веков к теме детско-отроческого периода жизни Иисуса, а во-вторых — бытовавшие тогда в определенных христианских кругах представления об этом периоде его жизни. И были эти представления, надо сказать, такими, что добавлять их к Евангелию от Луки, вместе с историей об Иисусе в Храме, не сочли возможным…

Что же такого «невозможного для официальной публикации» было в историях Фомы? Почему для историй Рождества позаимствовали только лишь эпизод с отставшим от родителей Иисусом, а все остальное содержание Евангелия детства от Фомы церковь предала остракизму, объявив его апокрифом, подлежащим изъятию из оборота и уничтожению?

Что ж, после знакомства с полным текстом этого Евангелия, ответ на этот вопрос оказывается вполне очевидным: дело в том, что о детстве Иисуса в нем сообщаются такие сведения, что сколько не объявляй их «чудесами проявления силы Божьей», — что автор изо всех сил и старался сделать! — они все равно шокируют своего читателя описанием весьма странного образа поведения своего главного героя. От одной истории к другой, Иисус предстает перед нами отнюдь не «ангелочком Божиим», а импульсивным и агрессивным ребенком-проблемой, от действий которого страдают и дети, и взрослые, так что односельчане снаряжают целые депутации к его родителям, с одной-единственной просьбой: как-нибудь унять и приструнить свое чадо!..

Такого рода образ «дитяти Иисуса», понятно, никак не вписывался в идею о ребенке, зачатом «непорочно», «от Духа Святого», и потому церковь вынуждена была отказать Евангелию детства в легитимности, и, негласно изъяв из него только подходящую часть текста, объявила его апокрифом, запретив читать и постаравшись все его тексты уничтожить. То, что один его манускрипт сохранился до наших дней — это просто настоящее чудо!

Мы же пока зафиксируем в памяти тот факт, что у автора, сделавшего во II веке н. э. попытку описания детства Иисуса, были сведения о том, что Иисус был ребенком проблемным, конфликтым и агрессивным. И хотя все эти качества и проявления Иисуса автор попытался приписать действию в нем «божественного величия», которое де, нельзя было ничем оскорблять, и все, кто хоть как-то и чем-то «оскорбил», просто «получали по заслугам», эти его «объяснения» церковью приняты не были, — дитя, провозглашенное в IV веке «божественным» так вести себя не могло! Но мы, еще раз, отметим для себя, что для автора II века — вполне могло, и даже именно так себя и вело.

Завершая же тему Евангелия детства от Фомы, хочу еще раз, но чуть подробнее, остановиться на том факте, что автор Евангелия детства не приводит в своем тексте ни единого упоминания о чудесах Рождества, несмотря на его совершенно очевидную склонность к изображению