На перекрестках судеб - Лина Богданова

с возу…

— Ты что-то сказал, сынок?

— Это я сам с собой откровенничаю…

— А мне послышалось что-то по поводу бабы… Хотела уже обрадоваться…

— Мам, торжественно клянусь, как только… в общем, ты узнаешь первой, — Михей дурашливо отсалютовал выглянувшей из кухни матери и захлопнул дверь ванной. Четверть часа покоя ему обеспечено. Перед работой он старался немного отдохнуть, выбросить из головы лишний хлам, поднять настроение, направить желания и способности в нужное русло.

— Не слишком ли много в моем отпуске женщин нарисовалось? И так сразу… Ладно бы мама, а эту красотку (он не забыл зарок на первую встречную), кто приглашал?

Раздражение усиливалось. Чужих в интимной зоне Михаил старался избегать. И профессионально, и в личном плане. А тут… совершенно чужая женщина роется в их грязном белье. В самом прямом смысле! Такая предупредительная, внимательная, заботливая — слишком хороша для настоящей. Так и разит фальшью! И что себе мама думает?

— Или мне кругом страшилки мерещатся? Чур, меня, как Борька говорит, чур-чур!

Душ, энергичное растирание и любимый махровый халат добавили в сгущавшиеся сумерки отдыха каплю позитива:

— Хорошо все-таки дома! И пахнет так славно! Может, послать свои подозрения куда подальше? Что там у нас на ужин, мам?

— Да Ленины ж голубчики!

После двойной — те оказались на редкость вкусными — порции голубцов, настала очередь чая. Вприкуску с маковыми сушками и задушевными беседами.

— А откуда она взялась, твоя Лена? — спросил Михей как бы между прочим после некоей толики воспоминаний и городских новостей.

— Да квартиру разменяла. Муж у нее вроде как пьянчуга был. Или отец. В общем, намаялась баба. Бьется, как та рыба об лед. Долгами обросла, чтобы квартиру взять…

— Ты же говорила — размен.

— Так ей только комната доставалась. А тут квартира, ремонт опять же… Да и сама все. Никого у нее нет. Бедолажка. И ведь не старая еще…

К концу третьей чашки Михей узнал, что добрая душа Лена помогает по хозяйству чуть ли не всему дому. И Оксане Павловне, живущей этажом выше. И холостякующему лет пятьдесят Карлу Ромуальдовичу. И трехзвездному полицейскому чину Ерохину.

— И уборщицей где-то работает. Еще где-то. И как только сил хватает! Ты бы помягче с ней…

— А я что?

— Ничего. А давеча волком глядел. Совсем сдурел со своей подозрительностью…

«Может, и правда, сдурел? Тетка как тетка. Матери помогает…»

И Михей переключился на поиски концов в Мотином деле. Может, мерещится парню слежка? Или не мерещится? На фоне изложенных в документах «истца» событий в том не было ничего удивительного. Ему, Михею тоже вон мерещится. Но он специалистов к помощи не призывал. Предпочитал разбираться сам, благо, что компетенции позволяли. А тут…

Михей снова просмотрел информацию о происшествиях и преступлениях в области за пять лет. Подумал, накинул пару годочков. Лично у него вряд ли хватило бы терпения ждать так долго. Он бы сразу всех в бараний рог скрутил!

— Где же вы, друзья-однополчане, где?

Интернет молчал. А интуиция разведчика чувствовала связь разрозненных неприятностей и бед. И упорно склонялась именно к мести.

Да, Мотина компания в сводках упоминалась частенько. Замечались товарищи в скандалах. Становились объектами журналистской критики. Бывали замечены в порочащих связях. Но не вместе. И в разное время. И выходили сухими из любой воды и невредимыми из любого пожара. Похоже, что и с медными трубами все у них ладилось.

Михей в который раз рассматривал светящийся на экране список:

— Может, я не с того боку влез? Или не все указанные фигуранты имеют к делу непосредственное отношение…

— Уверен?

— Да, почти… — разговор продолжился в ближайшем ресторане.

— Можешь себе позволить, а я почти к делу не пришью… Да и дела-то пока нет. Разве что начальство интересуется. Видимо, и с этой стороны ущипнул Мотя твой. Подстраховался, так сказать. Предусмотрительный. Слушай, друг, пошевели мозгами. Ты ж в теме! Всякими цепочками давно занимаешься. А я последнее время все больше по хулиганке. От крупной рыбы отвык…

— Слушай, Борь, а тебе в отпуск скоро?

— Не понял…

— Да вот хочется в Крым прокатиться. Одному опасно — девки-курортницы проходу не дадут…

— А ты со своей поезжай!

— Ну, своей пока не обзавелся. Прошлые увлечения не в счет. Да и на новеньких особо не заглядываюсь. Разве что на соседку — тьфу-тьфу-тьфу три раза! Вот угораздило…

— А что соседка, миленькая?

— Лягушка-царевна! Обросла тремя слоями шкуры, только успевай отрывать.

— Серьезно?

— Шучу. Бабенция лет под пятьдесят-семьдесят. Не модель. С такой только в Крым и кататься…

— А что? Вариант! Если продумать… Отвык ты от баб, Михей, вот что я скажу! Подумаешь, не модель! Зато всех несанкционированных претенденток разгонит. Бери, не прогадаешь. Можешь оптом. Вместе с маменькой.

— Уж лучше я Егорку из Штатов выпишу, пускай отцу компанию составит!

Они посмеялись. Выпили. Пригласили на танец парочку залетных девиц.

— Снимем на ночь, что ли? — кивнул в перерыве Борисик. — Девочки вроде ничего.

— Я — пас. Пойду спать. С утра надо вашим «бермудским треугольником» заняться. Желательно на свежую голову. Не то братец мне ее запросто снесет. Настойчивый, где не надо. Ну и к старому шефу хочу за советом обратиться. Как-то мутно пока все…

— Как там, кстати, Востриков?

— Бодрячком. Звездочку на погоны ожидает.

— Это ж которую?

— Третью, пока… Наши поговаривают, что старика в большие начальники метят. Ну, я пошел?

— А я останусь, пожалуй. Люблю, понимаешь, брюнеток. Чуть что — звони.

— Ты тоже…

Город засыпал приятным весенним сном. Окна постепенно гасли, фонари светили ярче. Редкие машины разбрызгивали во все стороны лужи. Редкие прохожие неторопливо прогуливались по пустеющим улицам, наслаждаясь покоем и предчувствием весны. Редкие мысли майора Матвеева старательно обходили стороной запретные темы.

Остро пахло раскрывающимися почками и мокрой землей.

Хорошо! Прямо как в юности! Отчего-то эти запахи вызывали в душе щемящее чувство одиночества. Ежики печеные! Как он мог забыть?! Именно весной он влюбился в первый раз! И таким же вот вечером провожал свою избранницу с какой-то вечеринки. Отчаянно делая вид, что просто им по пути. И ничего более…

— Если бы взял тогда девушку в оборот, все могло бы повернуться совершенно иначе! — диктовали мысли с высоты сорокалетнего опыта. — И ведь не против была. Так и стреляла глазками в мою сторону. Я ж тогда парнем хоть куда числился. И девочка ничего попалась. Эх, проворонил нужный момент. Как же ее звали? Милочка? Людмила, значит… Или Валюшка? Валентина тоже неплохо звучит… Тина… Тина Матвеева… Мила Матвеева… Нет, мне Тина больше нравится…

Он возвращался по знакомым с детства улицам. Вспоминал давних