Устранители - Дональд Гамильтон

Я не мог убить его только потому, что он мне надоел. И не мог убить его за то, что он дал пощечину Мойре. И даже за то, что именно он был безусловно виноват в том, что ранчо, где жили мои дети, превратилось в осажденный лагерь.

Поймите меня правильно. Фредерикс попал в список, и, попадись он мне в деле, я убил бы его, не колеблясь ни секунды. Более того, я буду теперь сам ждать такой возможности. Но мне ни к чему было убивать его ради того, чтобы спастись самому — в этом я был уверен, — и я не мог убить его из-за того, что получил несколько зуботычин.

Причины были недостаточно вескими. Не так меня натренировали. Да и послали сюда не для того, чтобы я мстил за свою поруганную гордость...

Глава 13

В его глазах вдруг появилась тревога, и он быстро отступил к столу и нажал на звонок. В ту же секунду у меня за спиной очутился охранник. Ясное дело, мне еще наподдали. Большой Сол чуть не наделал в штаны и теперь, как незадолго до него Рики, должен был самоутвердиться и попинать ногами безответного пса. В итоге к окровавленной губе и ноющей пояснице прибавился расквашенный нос и несколько синяков под ребрами. Потом меня вывели на свежий воздух и сдали на руки Рики и Тони, проинструктировав обоих головорезов, какую хирургическую операцию им предстоит надо мной совершить. Рики пришел в восторг.

— Держи его на мушке, — попросил он напарника, — пока мы не выедем из города, а уж там я им займусь по-настоящему.

Они стали конвоировать меня к оставленной на стоянке машине. Уже давно было совсем светло, и я сбился со счету, пытаясь припомнить, сколько часов уже не спал. Невадское солнце немилосердно припекало, и сухой жар волнами вздымался с раскалившегося асфальта. По улице брели случайные прохожие, на стоянке же не было ни души. Завсегдтаи этого заведения, заполнявшие прошлой ночью ресторан и игральные комнаты, теперь явно наверстывали упущенное и отсыпались. Что ж, мне это было только на руку, поскольку я не хотел, чтобы нам помешали. Я дождался, пока Тони довел меня до “крайслера”, и уж там, наконец, разделался с ними.

До сих пор я был пай-мальчиком, и Тони не мог пожаловаться на мое плохое поведение. Так что шел он довольный, расслабленный, едва ли не мурлыкая себе под нос. Я схватил его за руку и провел чистый бросок в классическом стиле, лишь в самом конце резко переломив его руку о свое колено. Тони дико заверещал, потом ударился головой об асфальт и затих. Да, Тони и впрямь крепко досталось — я даже немного ему посочувствовал. В конце концов, он был отнюдь не худшим среди остальных.

Пистолет выпал из руки бесчувственного Тони и отлетел под машину. Меня это вполне устроило, поскольку “пушка” гангстера была мне ни к чему. С Рики-Ножом я рассчитывал управиться иным, менее шумным способом.

Рики уже открывал дверцу “крайслера”. На крик Тони он обернулся и на миг остолбенел: потом, когда он вдруг осознал, что остался один, его лицо приняло комично-оторопелое выражение. Правда, следует отдать должное Рики: нож он выхватил сразу, не мешкая. Нажал на кнопку, и перед моими глазами сверкнул длинный тонкий клинок.

— Ладно, гад, — прошипел Рики уже привычным для меня угрожающим тоном. — Раз ты хочешь умереть здесь, будь по-твоему. Сейчас ты пожалеешь, что родился на свет.

И он двинулся вперед. Я вытащил руку из кармана и чуть повернул запястье — при этом из моего золингеновского ножичка выскакивает лезвие, если держать его хорошо смазанным и знать, куда нажимать. Проще, конечно, раскрывать нож двумя руками, но тогда это не производит такого впечатления. Глаза Рики испуганно расширились, и он замер на месте. На такой оборот он явно не рассчитывал. Он привык, что жертвы при виде его стилета бледнеют от страха и улепетывают со всех ног; он совершенно не ожидал, что жертва сама выхватит нож.

Преодолев первый испуг, Рики разглядел, что лезвие моего ножа существенно уступает по длине клинку его стилета, тут же заметно приободрился и возобновил натиск. Сперва я хотел было чуть поиграть с ним, но потом вспомнил про жару, недостаток сна и усталость и передумал. Поэтому, легко поднырнув под его неуклюжий замах, я крепко стиснул левой рукой его правое запястье и сделал аккуратный хирургический надрез. Стилет выпал из руки Рики. Теперь и ему и Тони придется некоторое время обходиться только левой рукой. А может, и всегда.

Рики попятился, крепко прижимая к груди изувеченную конечность, из которой хлестала кровь.

Я сказал ему:

— Наложи быстрее турникет, не то истечешь до смерти.

Потом наступил ногой на клинок стилета, рывком переломил его у черенка, подобрал обломки и швырнул их Рики.

— Чем дешевле подонок, тем длиннее нож, — презрительно бросил я.

Затем отвернулся и зашагал прочь. Прежде чем спрятать ножичек в карман, я аккуратно вытер окровавленное лезвие носовым платком. Приподняв голову, я заметил, что из-за угла вылетел знакомый открытый “мерседес” и плавно развернулся, Я остановился. “Мерседес” подкатил ко мне, и Мойра распахнула правую дверцу.

— Быстро залезай!

— А что за спешка? — озадаченно поинтересовался я, имея в виду, что мы и так провели с ней целую ночь, а я всего лишь простой смертный.

Мойра удивленно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на ножичек и на запятнанный кровью носовой платок. И только тогда заметила распростертое тело Тони и привалившегося к “крайслеру” Рики, который все еще прижимал к груди залитую кровью руку.

— Черт побери! — взорвалась Мойра. — Хватит выпендриваться! Полезай в машину, пока никого больше нет.

Я повиновался. “Мерседес” резво развернулся и понесся прочь.

— Ты... с тобой все в порядке? — спросила она, глядя перед собой.

— Да.

— Что они хотели тебе сделать?

— По-моему, помимо всего прочего, упоминалась кастрация.

Мойра судорожно сглотнула.

— Ублюдки! Господи, до чего же они способны докатиться! — Чуть помолчав, она заключила: — Впрочем, если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро сам это узнаешь.

По ее мимолетному испуганному взгляду я догадался, о чем она думает. Она оставила меня у своего отца пленником, а тут я — разгуливаю на свободе.

Я ответил:

— Не беспокойся. Мойра. С твоим отцом ничего не случилось.

— Разве я тебя о нем спрашивала? Какое мне до него дело?

— Сама говорила: каким бы он ни был, он все-таки твой отец.

Она хотела было дать мне резкую отповедь, но передумала и со вздохом произнесла:

— Да, ты прав. Все-таки общая кровь что-то значит. Кто бы мог подумать! Я бы и в самом деле была не в своей тарелке, если бы ты...

Она замялась, посмотрела на меня и вдруг круто сменила пластинку:

— Почему ты не спросил, как я доехала домой?

— Как ты доехала домой?

— Настоящий ублюдок! — сплюнула она. — Родом из Ублюдвилла.

— Знаю, — сказал я. — Он напоминает тебе меня. Мойра состроила гримасу.

— Фенн! — брезгливо поморщилась она. — Вел себя, как последний холуй. Ни разу не прикоснулся. Но в уме... Черт побери, он по разу изнасиловал меня в каждом квартале и по два раза перед каждым светофором. По-моему, он больше ни о чем не думает. Не хотела бы я попасться ему на пути.

Все это я читал в досье Мартелла, но был рад, что получил лишнее подтверждение от женщины.

— Хорошо еще, что машина, которая шла за нами, подъехала к дому и забрала его, — сказала Мойра. — Я так боялась, что он захочет зайти внутрь, несмотря на отцовский запрет. Потом я дождалась, пока они скроются из вида, запрыгнула в “мерс”, и рванула сюда, как будто за мной черти гнались. Надеюсь, что с Шейхом там все в порядке... Он остался дома один. Как думаешь, милый, нам не опасно будет поехать ко мне?

Я чуть призадумался. Мартелл, конечно, был бы не прочь вернуться и довершить начатое, но Фредерикс навряд ли отпустил бы его.

— Пожалуй, нет, — ответил я. — Я выдал себя тем, как расправился с этой парочкой. Твой отец распознает работу профессионала.

— Профессионала? — переспросила Мойра. — Пожалуй, мне лучше не задавать вопрос о том, что это за профессия.

— Пожалуй, — согласился я. — Потому что тебе я мог бы сказать правду.

— Я все-таки думаю, что ты работаешь в бюро. Даже если...

— Даже если что? Она потрясла головой.

— Не знаю. Думаю даже, что не хочу знать. А какое отношение имеет то, что ты себя выдал, к нашему возвращению домой?

— Твой отец допустил промашку и лишился пары своих парней, по меньшей мере, на время. Он не; захочет повторять такую же ошибку. Он поймет, что я не просто залетный донжуан, и попробует навести обо мне справки, прежде чем предпринять еще что-нибудь.

— Будем надеяться, — задумчиво сказала Мойра, — потому что мы приехали.

Мы подкатили к ее домику и зашли внутрь, прихватив по пути лежавшую перед дверью газету. Я снова почувствовал себя виноватым. Средь бела дня проводил домой свою девушку после бесконечной и бурной ночи.