Play with fire (СИ) - "LunaYan"

— Я хочу, чтобы ты был первым, — выдавил Хёнджин.

— Что?

Схватив его за руку, Хёнджин сжал пальцы и повторил:

— Я хочу, чтобы ты был первым!

— Хёнджин, послушай…

— Нет, это ты послушай… — забормотал Хёнджин. — Ты мне нравишься, мне хорошо с тобой. Очень хорошо! Я не знаю, сколько встреч ты оплатил, но я точно знаю, что лучше это будешь ты…

Чем какой-нибудь дед, занимающийся политикой или возглавляющий крупную корпорацию.

— Я не могу, — грянуло как гром среди ясного неба. — Мы не можем переспать. Не сейчас.

Хенджину пока не приходилось сталкиваться с тем, чтобы его отшили. Намджун делил с ним постель, видел без одежды, помогал кончить, но они ни разу не доходили до финала по-настоящему.

— Потом, — перевернув ладонь, Намджун сжал пальцы.

Несколько часов назад Хёнджин оказался в номере с незнакомцем. Его опоили, и если бы он не успел написать Намджуну, оставив второй телефон в кармане, неизвестно, чем бы кончилась история.

Неужели Намджун не понимал, что «потом» могло никогда не наступить? Или он этого и добивался, оттягивая момент?

— Но почему?

У Намджуна был утомлённый вид. Хёнджин даже не знал, ложился ли тот спать, только вместо сочувствия в нем клокотала обида.

— Не могу объяснить.

— Я тебе не нравлюсь? Не подхожу? — Хёнджин перечислял варианты, которые приходили в голову.

— Что? Нет!

— Тогда… почему?

Намджун отвечал на поцелуи и ласки, всегда возбуждался, достигал пика. В конце концов он приоткрыл перед Хёнджином завесу тайны, показав личную жизнь, но… почему-то не мог сказать правду.

— Ладно, — согласился Хёнджин. — Хорошо. Я понял.

Какая разница?

С чего он вообще взял, что Ким Намджун обязан отвечать на вопросы?

Поднявшись на ноги, Хёнджин молча возвратился в спальню. Не отыскав костюм, в котором выехал на встречу, он решил, что разберётся с этим после, а футболку с шортами как-нибудь вернёт. Если получится.

Телефон, который подарил Намджун, пришлось взять. На собственном давно села батарея, а тут ещё оставалось двадцать процентов. Хёнджин вызвал такси и тихо прикрыл за собой дверь, не попрощавшись с Намджуном. Только Мони выбежал в коридор и лизнул ладонь, напрашиваясь на прогулку.

— Прости, — шепнул Хёнджин, поглаживая между ушей. — Я бы вышел с тобой, честно, но… мне пора. Пока.

В прихожей находилась упаковка медицинских масок. Хёнджин забрал одну, спрятав за ней осунувшееся лицо.

Ночь стояла прохладной. Забравшись в салон машины, Хёнджин привалился лбом к стеклу, обхватив себя руками. Все же заляпанные шорты с футболкой и резиновые шлепки не лучшая форма одежды для этого времени года, но выбирать не пришлось.

Он думал обо всем и ни о чем. Сердце то заходилось в бешеном ритме, то замирало, а обида с горечью расползались под рёбрами, сдавливая внутренние органы и мешая дышать.

С чего Хёнджин вообще взял, что нравится Намджуну? Решил, что он особенный, и между ними что-то закрутилось, а на деле он ничего не знал о Намджуне! Они были друг другу никем, несмотря на…

Нет. Ничего не было.

Во всей этой погоне за славой, желая удержаться на плаву, Хёнджин забыл самое главное. Он мечтал быть частью группы, нуждался в поддержке и опоре не только стэй, но и ребят, которых не мог подвести, и о которых не имел права забывать. Даже если руководство пожелало вычеркнуть его из истории и задвинуть в тень, у него все ещё оставалась семья.

Возможно, он ошибся, когда опустил руки и закрылся, решив плыть по течению вместо того, чтобы бороться вместе с теми, кто всегда был на его стороне.

Жизнь в общежитии кипела даже ночью, гул доносился из-за закрытых дверей. Кто-то репетировал, кто-то писал музыку, кто-то бездельничал и нарушал режим, обсуждая прошедший день.

Хёнджин направлялся к студии звукозаписи.

Чан опустил наушники на шею, отвернувшись от монитора. Он приглушил звук и поднялся, воскликнув:

— Где ты был?

Хёнджин рванул навстречу, вцепился в плечи Чана, и тот, растерявшись, обнял в ответ, похлопав по спине.

— Хёнджини, ну ты чего?

— Хён, — ресницы намокли, руки тряслись, а голос дрожал. — Это правда. То, что говорят о компании — правда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

Очень рада, что вас уже больше 80-ти. Для меня это важные цифры.

Благодарю за лайки, комментарии и ожидание сердца

Эта часть далась мне тяжелее предыдущих в эмоциональном плане.

Когда спать не хотелось, Чан предпочитал сидеть в студии и работать над музыкой, а не бездарно тратить время, ворочаясь в постели. Гонка за популярностью не заканчивалась ночью, индустрии развлечений не было дела до полезных привычек, хоть ее представители из года в год лицемерно призывали хорошо питаться и высыпаться. Такую роскошь могли себе позволить только те, кто находился на пике славы или добровольно покинули его.

Хёнджин ворвался внезапно, как ураган. Он выглядел нелепо, одежда совсем не соответствовала погоде на улице, а некогда цветущее лицо посерело и осунулось.

Последние месяцы с ним творилось что-то странное, и Чан не был слепым, замечая перемены, но текущие проекты слишком затянули. Рейтинги группы росли, съёмки шли непрерывно, а руководство заставляло делать вид, что Хёнджина не существовало.

Внимание рассеялось по проектам и участникам группы, а разное расписание уменьшило количество общих встреч.

Чан, правда, не был плохим лидером. Он старался присматривать за всеми, но он был один, а дел, обязанностей и отвественности — много, и как физически разделиться, чтобы везде успеть?

Никак.

Поэтому Чан растерянно прижимал трясущегося Хёнджина к себе и гладил по спине.

— Тише, — повторил он, не выпуская из объятий. — Успокойся.

Хёнджин не слышал, истерика нарастала. У него не получалось говорить, да он и не пытался, только хлюпал носом и тёр мокрые щёки, размазывая слёзы.

Дыхание прерывалось. Сердце так сильно колотилось, что Чан чувствовал его биение, и обеспокоено повторил:

— Хёнджин! — уже громче.

Подняв расфокусированный взгляд, Хёнджин замер. Слёзы застыли на слипшихся ресницах.

— Ты можешь нормально объяснить, что случилось?

Плохое предчувствие расползалось по венам вместе с кровью. Предположения, одно хуже другого, заметались в мыслях:

— Что ты сделал?

Качнув головой, Хёнджин прикрыл глаза, горестно вздохнув, а потом взял себя в руки и, перестав трястись, посмотрел на Чана.

Этот парень был их визуалом, тем, кто притягивал взгляды. И пусть Хёнджин доказал, что умел танцевать, а не только обладал смазливой мордашкой, отрицать его красоту бессмысленно. Даже заплаканным и в непонятной одежде он оставался красивым.

— Тебе не идут слёзы, — неловко пошутил Чан.

Хёнджин спрятал лицо в ладонях, а когда Чан отнял их за запястья, медленно вздохнул и поднял мокрые глаза.

— Что ты имеешь в виду?

О компании говорили многое. Что-то обсуждали в открытую, о чем-то перешептывались. Заявление Хёнджина могло означать что угодно, и Чан не был готов делать поспешные выводы.

— Когда я отсутствовал, — начал Хёнджин.

Чан не перебивал, молча ждал, когда Хёнджин раскачается. Он явно собирался с силами, чтобы открыться, и как только слова зазвучали, стало ясно, почему для признания требовалось время.

Хёнджин смотрел куда угодно, только не в глаза.

— Я не всегда занимался благотворительностью. То есть, ей тоже, но…

Положив руку на плечо, Чан подбадривающе сжал.

— Хён, ты знал, что за деньги нас отправляют по вызову? — выдал Хёнджин, вскинув взгляд.

Чан моргнул, переваривая услышанное. Требовалось пояснение:

— Куда?

Хёнджин горько усмехнулся, отвернулся. Плечи снова задрожали, но он быстро справился с собой и, согнувшись пополам, быстро заговорил, касаясь лбом своих коленей:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— К тому, кто платит. Даже в бане айдол должен приносить компании деньги.

Чан снял наушники. Показалось, они сдавили шею удавкой.