От земель к великим княжениям. «Примыслы» русских князей второй половины XIII – XV в. - Антон Анатольевич Горский

приобрел (подразумевалось, что вторично, вслед за отцом) данные «места».

Во-вторых: почему в договорах Москвы с Иваном Федоровичем Рязанским говорится о захвате «мест татарских и мордовских» не только Олегом Ивановичем, но и Федором Ольговичем? Здесь возможны два объяснения. Федор мог захватить часть мордовской территории в период правления в Орде Едигея (до конца 1410-х гг.): известно, что Орда одно время поддерживала претензии на стол в Переяславле-Рязанском пронского князя (обладателя второго по значимости стола в Рязанской земле) Ивана Владимировича[416]; возможно, Федор Ольгович, как и Василий I, не признавал верховной власти ордынского временщика. Не исключено в то же время, что упоминание Федора связано с тем, что он непосредственно участвовал в захвате «мест» при жизни отца (возможно, еще до 1381 г.).

Если в московско-рязанских договорах 1434 и 1447 гг. «места татарские и мордовские» упоминаются по-прежнему лишь как территории, которые могут в будущем вернуться под московскую власть в случае, если «переменит Богъ татар»[417], то в договоре Ивана III с Иваном Васильевичем Рязанским 1483 г. они фигурируют уже вновь как московское владение: «А что прадѣд наш, князь велики Дмитреи Иванович, поотоимал мѣста Татарьские и Мордовские, и та мѣста нам, великим князем»[418]. Очевидно, возвращение «мест татарских и мордовских» произошло в ходе ликвидации зависимости Москвы от Орды, имевшей место в 1470-е гг.[419].

Тула

В московско-рязанском договоре 1381 г. о Туле сказано следующее: «А что мѣсто князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, как было при царице Таидуле, и коли еѣ баскаци вѣдали, в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию»[420]. Текст можно понять так, что Тула признается местом, находящимся вне власти обеих договаривающихся сторон[421]. Но такая трактовка порождает ряд вопросов. Во-первых, непонятно, зачем вообще оговаривать статус территории, не принадлежащей ни Москве, ни Рязани. Во-вторых, неясно, почему тогда Тула названа «местом великого князя Дмитрия»; если же допустить, что он владел ею ранее, то вызывает удивление, что в 1381 г., после Куликовской победы, Дмитрий отказывается от Тулы в пользу Орды. Наконец в последующих московско-рязанских докончаниях о Туле говорится в связи с принадлежностью ее одной из договаривающихся сторон (см. ниже). Упоминание царицы Тайдулы и ее баскаков говорит не о нынешней принадлежности Тулы Орде, а о пределах тянущей к ней территории[422] – т. е. оговаривается, что речь идет о Туле и ее окрестностях в тех границах, какие были, когда Тула принадлежала царице Тайдуле, и эту территориальную единицу ведали ее баскаки.

Полагаю, правы авторы, считающие, что договор 1381 г. фиксировал принадлежность Тулы великому князю московскому[423]. Фраза «в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию» может пониматься не только как «не принадлежит ни великому князю Олегу, ни великому князю Дмитрию», но и как «не принадлежит великому князю Олегу, а [принадлежит] великому князю Дмитрию». Нельзя исключать и возможность порчи текста. Договор дошел до нас в копии конца XV в.[424]; при переписке могла быть пропущена частица «то» – «и [то] князю великому Дмитрию». Смысл всей статьи, скорее всего, следующий: «А что владение великого князя Дмитрия за Окой, Тула с теми границами тянущей к ней территории, какие были при царице Тайдуле (когда ее баскаки ведали), то великому князю Олегу туда не вступать, это принадлежит великому князю Дмитрию».

Поскольку Тайдула была убита в 1360 г.[425], переход Тулы под московскую власть состоялся между 1360 и 1381 гг. Напрашивается предположение, что Тула была занята москвичами во время похода Дмитрия на Дон в августе – сентябре 1380 г.[426]. Не исключено, впрочем, что она могла быть приобретена каким-либо образом и ранее – например, в период «замятии» в Орде 60-х гг.

Однако по московско-рязанскому договору 1402 г. Тула объявляется рязанским владением. «А в Тулу и в Берести не въступатися мне, князю великому Василью Дмитреевичю»[427]. Аналогичную норму содержат московско-рязанские договоры 1434 и 1447 гг.[428]. Таким образом, между 1381 и 1402 г. Тула отошла от Москвы к Рязани. Возможны две версии относительно того, когда это произошло. 1. Тула была передана Рязанскому княжеству Тохтамышем после конфликта с Москвой 1382 г.: в 1383 г. московское посольство во главе со старшим сыном Дмитрия Василием вело переговоры в Орде, результатом которых стало оставление за московским князем великого княжения владимирского[429]; не исключено, что в этой ситуации Москва поступилась Тулой, после чего Тохтамыш мог отдать ее поддержавшему его во время похода на Москву Олегу Рязанскому.

2. Тулу Москва уступила Рязани в результате военного конфликта с ней 1385 г. Тогда Олег Иванович захватил Коломну, а ответный поход московских войск на Рязань не принес успеха; мир был заключен благодаря посольству к Олегу Сергия Радонежского[430]. Возможно, в обмен на отказ от претензий на Коломну Москва отдала Тулу[431], являвшуюся московским анклавом на правобережье Оки и непосредственно с основной московской территорией не граничившую.

В 1427 г. рязанский князь Иван Федорович заключил договор с великим князем литовским Витовтом, по которому признавал свою зависимость от последнего и поступался в его пользу Тулой и окрестными местами[432]. В 1432 г., в начале княжения в Литве Свидригайлы Ольгердовича, Тула еще была под литовской властью[433]. Но уже в договоре рязанского князя Ивана Федоровича с Юрием Дмитриевичем 1434 г. она снова фигурирует как рязанское владение[434]. Очевидно, после погружения Великого княжества Литовского в междоусобную войну в начале 1430-х гг. Рязань вернула себе свои западные территории.

Как рязанское владение Тула упоминается и в московско-рязанском договоре 1447 г.[435]. В следующем докончании московского и рязанского князей – 1483 г. – она не названа. Но к этому времени в составе Московского великого княжества уже были бывшие рязанские территории, расположенные к северу и востоку от нее и купленные Василием II у Рязани в конце 50-х или начале 60-х гг.[436]. Вероятно, одновременно с этой куплей и Тула с окрестностями отошла по договоренности с малолетним рязанским князем Василием Ивановичем (он воспитывался с 1456 по 1464 г. в Москве, а Рязанской землей в это время фактически управляли московские наместники[437]) в состав московских владений.

Мещера

Мещерой в XIV–XV вв. именовалась территория по обеим берегам Оки, вытянутая с северо-запада на юго-восток и отделявшая Рязанское княжество от Муромского и мордовских земель. Население там имело этнически смешанный характер[438]. Русских князей в Мещере не было, этим краем управляли местные правители татарского происхождения[439].

Впервые как московское владение Мещераупоминается в договоре Дмитрия Донского с Олегом Ивановичем Рязанским лета 1381 г.: «А что купля князя великого Мещера, как было при Александре Уковичѣ, то князю великому Дмитрию, а князю великому Олгу не вступатися по тот розъездъ»[440].

Таким образом, ранее лета 1381 г. Дмитрий Иванович «купил», очевидно у местных князей, Мещеру или ее часть[441]. В летописном рассказе о походе Дмитрия Донского на Новгород зимой 1386–1387 гг. в числе участвовавших в нем ратей упоминается и «мещерская»[442].

Однако Мещера не фигурирует ни в духовной Дмитрия, ни в завещаниях Василия I и Василия II – о ее передаче по наследству сказано только в духовной Ивана III (1503 г.)[443]. Каков же был статус этой территории в течение столетия с конца XIV по конец XV в.?

В 1392 г., когда Василий I получил в Орде от Тохтамыша ярлык на Нижегородское княжество, ему одновременно достались Муром, Мещера и Таруса: «…и онъ (Тохтамыш. – А. Е) ему далъ Новгородское княжение Нижняго Новагорода, Моуромъ, Мещеру, Торусоу»[444]. Следовательно, «купля» Дмитрия Донского не была связана с санкцией Орды. Лишь в 1392 г. приобретение Мещеры было закреплено ханским ярлыком.

В договоре Василия I о Федором Ольговичем Рязанским 1402 г. сказано: «А что Мещерьская мѣста, что будет купил отець твои, князь велики Олег Иванович, или вы, или ваши бояря, в та мѣста тобѣ, князю великому Федору Олговичю, не вступатися, ни твоим бояром, а земля к Мещерѣ по давному. А порубежъе Мещерьским землям, как было при великом князѣ Иванѣ Ярославичѣ, и при князи Александре Уковичѣ»[445]. С одной стороны, Мещера здесь мыслится как территория, принадлежащая Василию. С другой, упомянутые факты приобретения рязанскими князьями «мест» в ней говорят о непрочности владения.

В договоре Василия I с Владимиром Андреевичем Серпуховским (1404 г.) содержится перечень великокняжеских владений, в котором последовательно названы: Москва и Коломна, «великое княжение», Волок и Ржева, Нижний Новгород,