Век Свободы не слыхать - Валерий Коновалов

На стыке 1991 и 1992 годов постепенно завязались у меня и другие телефонные контакты - уже на сугубо военном уровне. Это генералы Геннадий Стефановский, Валерий Манилов, полковник, а впоследствии генерал Валерий Чебан и упоминавшийся выше Николай Столяров, который к тому времени оставил хоть и прибыльную, но хлопотную должность начальника Управлении кадров бывшего КГБ и перебрался в аппарат к Руцкому, пока его оттуда не выпер генерал Стерлигов.

Но был у меня один особенно примечательный контакт, который стоит более подробного рассказа о нем. Просматривая как-то дайджест газетной периодики, я совершенно случайно наткнулся на коротенькую заметку "Кафе на Лубянке". Сей образчик бульварной сенсации меня, конечно, позабавил. Чекисты решили открыть кафе для журналистов, но к нему прилагался и телефонный номер, первые цифры которого начинались на 224, что несколько меняло дело. Номер был действительно лубянским. Одна из хакерских программ в моем "макинтоше" позволяла вычислить расположение улиц, площадей и районов Москвы по трем первым цифрам телефонного номера. В общем, я решил попытать счастья и узнать, так сказать, из первых рук, "почем чашечка кофе на Лубянке". На другом конце провода довольно приятным женским голосом ответили, что о подобных намерениях руководства МБ РФ ничего не известно, и предложили мне позвонить по другому телефонному номеру, тоже начинавшемуся на 224, назвав и фамилию хозяина кабинета - Гуров. Александр Иванович (а это был именно он) довольно резко высказался по поводу моего вопроса, добавив, что во Втором доме ни "кафе", ни прочих "питейных заведений" руководство МБ открывать не намерено, и посоветовал мне данный вопрос обсудить с автором заметки. Я тут же сменил тему и спросил его: уместно ли тогда будет поговорить с "сыщиком номер один" на тему организованной преступности? В частности по поводу "льва, который прыгнул". Гуров столь же резко ответил, что он больше не начальник 6-го Главного управления МВД СССР, но потом все же дал "добро" на то, чтобы я прислал интересующие меня вопросы по факсу. Что на другой день я и сделал. Вопросы Александру Ивановичу не только пришлись по душе, но и сам я в качестве собеседника показался ему вполне "компетентным товарищем". Беседа получилась интересной, положив начало не только нашему сотрудничеству в рамках программы "Сигнал", где генерал Гуров вел рубрику по вопросам концепции безопасности Российской Федерации и борьбы с организованной преступностью и коррупцией, но и нашей дружбе.

Теперь я уже не военный редактор Русской службы Радио "Свобода", равно как и генерал Гуров больше не служит ни в МВД, ни на Лубянке. Сейчас Александр Иванович - председатель Думского комитета по безопасности. У меня остались наработанные нами за несколько лет материалы объемом в книгу, которая способна вызвать не меньший интерес у читателей, чем его знаменитая "Красная мафия".

ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"

1998 год стал последним годом жизни моего друга талантливого русского писателя Петра Паламарчука. У меня в архиве остался небольшой материал из литературного наследия Петра, в котором он рассказывает о своем дедушке, маршале Советского Союза Петре Кирилловиче Кошевом. Я счел возможным включить его в свои мемуары, ибо по замыслу сюжета каждого из постоянных авторов военно-политического обозрения "Сигнал" хочу представить одним-двумя эфирными материалами, дабы дать читателям более полное представление о них самих и их творчестве. Первым я представляю моего покойного друга Петра Паламарчука, родным и близким которого выражаю самые искренние соболезнования в связи с постигшей их утратой.

Петр Паламарчук

Рассказ о Маршале Советского Союза

Петре Кошевом

До сих пор не могу избавиться от ощущения странности пребывания здесь, "по эту сторону" Германии. Ведь первый в своей жизни полет довелось пережить в шестимесячном возрасте как раз сюда, но по иную сторону холодных границ. В штаб того, что тогда именовалось Группой Советских войск в Германии (ГСВГ). В 1956-м мой дед Петр Кириллович Кошевой был заместителем ее командующего Гречко. Восемь лет спустя он стал уже Главкомом группы войск. Причем две Звезды Героя Советского Союза имел не за паркетное шарканье в столице, где никогда не служил, а за взятие Севастополя и Кенигсберга. Располагался штаб группы в подберлинском городке Вюнсдорф, рядом с тем Цоссеном, что так знаком русским изгнанникам первого набора: туда приезжала еще Марина Цветаева навещать Андрея Белого. Но это второе поселение для большинства совслужащих был уже "запредел". То есть на право выхода через КПП требовалось иметь при себе пропуск. Помню заброшенные бомбоубежища времен последней войны, из которых, по преданию, начиналась затопленная в 45-м году подземная дорога в рейхстаг (в этом, начитавшись теперь про второе метро под Москвой, можно и не так сомневаться). Да, по легендам, и домик главнокомандующего был прежде жилищем чуть ли не самого Геббельса...

Конечно, волею рождения выпавшего из обычного окружения мальчишку куда как привлекали подобные обстоятельства. А коли добавить к тому еще негласное позволение читать после выполнения школьных уроков "синий" и "белый" ТАСС - сводки печати для служебного пользования, а то и чего пострашнее... Быть может, во многом они-то и потянули выбрать потом изо всех институтов ненавистный за свою недоступную для большинства привлекательность МГИМО (хотя на самом деле детей военных там не привечали). Но попробуйте откажитесь в 67-м посреди "семидневной войны" вглядеться в подробнейшие карты Ближнего Востока. Как жутковато божественно выглядела тогда даже молча стоявшая королевою на столе кабинета кремлевская "вертушка". Тогда она, к счастью, не сработала. Команда "вперед" прозвучала годом спустя в направлении Чехословакии. Отнюдь не опуская теперь из виду нравственной оценки этой операции, принятой на политическом, а не военном уровне, думается, полезным будет для полноты картины добавить несколько малоизвестных событий тех дней. Пусть не питают иллюзий читатели выбравшего себе громкий псевдоним "Суворов" Владимира Резуна (входившего в Чехословакию, впрочем, с другой стороны). Операция была осуществлена в высшем смысле грамотно - недаром ее изучают в Вест-Пойнте - и, главное, практически без потерь. А когда приказ отдается человеку военному, он обязан его выполнять, иначе это будет уже не армия, а парламент. Учтем еще, что по негласному признанию давнего сослуживца деда маршала Баграмяна, он в шестидесятые годы считался у нас "военным номер 1". И недаром имел в распоряжении самую большую в мире группировку наисовременнейше оснащенных войск, способную в считанные дни достичь Гибралтара. Слава богу, тогдашние цековские умы до этого все-таки не додумались. А маршал, вернувшись домой, какими только глаголами не честил советскую дипломатию, втянувшую войска в совершенно не подходящие их службе действия.

По прошествии времени становятся более значимыми не самые внешне яркие, а как бы созревшие в тишине десятилетий явления. Скажем, то, что везде, где он служил - в Забайкалье, Литве, Германии, Новосибирске, Киеве,первым делом занимался обустройством жизни всего личного состава, от рядовых и до высших офицерских чинов. Тут не следует подозревать в необъективности естественно любовный взгляд единственного внука: те, кто еще помнит главкома, отлично ведают, что в отношении нерадивых это был немилостивый судия. Он требовал рвения, ибо в отличие от прочего начальства отвечал за человеческие жизни. Перед штурмом Сапун-горы несколько дней, например, вместо короткого отдыха заставлял бойцов преодолевать искусственные подобия германских укреплений, чтобы добиться наименьших потерь. И добился. Да и изобретение известных налетов на Севастополь загруженных из-за отсутствия бомб просто камнями самолетов - во многом его идея, вполне достигшая эффекта устрашения. Ту же малороссийскую смекалку применял он и все последующие десятилетия. Так, пресловутый "армейский спецназ" во многом тоже родился благодаря ей - причем на моих глазах. В Германии тогда стояли войска четырех стран-победителей. Французскими командовал генерал Массю. Этот человек спас в 1968-м Францию, когда перепуганный взбаламученным Парижем де Голль прилетел к нему и попросил выручки. Массю, употребляя, по сведениям советского историка Молчанова, исключительно крепкие выражения, потребовал освобождения своих алжирских соратников, а затем запросто восстановил порядок, двинув во Францию танки. Так вот, будучи еще одним из "четверовластников", он нанес визит в советскую штаб-квартиру и в ответ на парад лучших наших подразделений показал, что могут проделывать его "командос". Зрелище было оценено по достоинству.

Припоминают в своих кругах и рассказ командующего авиацией группы о тех же чехословацких событиях. Как-то вечером он, находясь в отпуске, позвонил и спросил, можно ли отправляться на покой. Главком разрешил, а ровно через 20 минут поднял всех по тревоге. Кстати, поневоле задумаешься, почему даже спецсвязи он не доверял всех своих тайн. Быть может, недаром и донос на него на "самый верх" написал заместитель из того рода, что негласно звался "политпоп". Было за что, даже не считая неприятия втягивания армии в худую политику. В свой юбилей дед, прекрасно ведая, что "слушают и слышат", громко заявил: "Похоронить не в кремлевской стене!" И действительно оказался первым из "полных маршалов", погребенных на Новодевичьем. Теперь, видя воочию суету с грядущим праха насельников мавзолейного огорода, нельзя не признаться: опять угадал. Многие из этих историй мне посчастливилось услыхать от тех его соратников, кого теперь можно считать личностями историческими,- маршалов Конева, Москаленко, Чуйкова. С их смертью ушла целая эпоха победителей Второй мировой. Последующие главкомы, да и министры обороны уже не числились в заметных деятелях Великой Отечественной.