Ксеноцид - Орсон Кард

Валентина заметила, что на этот раз Миро ничего не шептал перед тем, как ответила его компьютерная версия. Но как компьютер смог мгновенно выдать аналогию насчет звезд и атомов водорода, если Миро не заложил ответ на вопрос заранее? Валентина никогда не слышала о такой программе, которая была бы способна сама по себе вести разумный диалог на отвлеченные темы.

— И, может быть, во Вселенной существуют и другие родственные связи, о которых до настоящего момента вы даже не слышали, — продолжал Миро-компьютер. — Может статься, существует такой вид жизни, с которым вы никогда раньше не сталкивались.

Валентина, наблюдая за Миро, заметила, что он забеспокоился. Словно чем-то был встревожен. Как будто ему не совсем нравилось, как начало вести себя компьютерное изображение.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Джакт.

— Во Вселенной существует один физический феномен, известный всем, который так и не объяснен, однако каждый воспринимает его как должное, и никто еще ни разу не задумался, почему и каким образом это действует. Я имею в виду, что ни одна из линий анзибля за все время существования прибора ни разу не прервалась.

— Ерунда, — ответил Джакт. — В прошлом году один из анзиблей на Трондхейме вышел из строя на целых шесть месяцев. Такое происходит не часто, но все же случается.

Снова губы и нижняя челюсть Миро остались неподвижными, тогда как изображение ответило немедленно. Совершенно очевидно, теперь он уже не контролировал компьютер.

— Я не говорил, что анзибли никогда не ломаются. Я сказал, что линия — филотическая связь между частями расщепленного мезона — никогда не прерывалась. Механическая начинка анзибля может выходить из строя, компьютеры могут ломаться, но ни разу частичка мезона, помещенная внутрь анзибля, не попробовала связать свой филотический луч с другим мезоном или же с находящейся рядом планетой.

— Ну, разумеется, частичку ведь удерживает магнитное поле, — пожал плечами Джакт.

— Время существования расщепленного мезона в естественном состоянии слишком мало, чтобы мы выявили, как частички обычно ведут себя, — добавила Валентина.

— Мне известны все стандартные ответы, — заявило изображение. — Все это чушь. Так отвечают родители детям, когда сами не знают ответа, а лезть куда-то выяснять — лень. Люди до сих пор относятся к анзиблям как к какой-то волшебной палочке. Все просто радуются, что анзибли пока работают, а вот если люди полезут выяснять, почему же они работают, тогда волшебство исчезнет и все до одного анзибли испортятся.

— Ничего подобного, никто так не считает, — возразила Валентина.

— Ну да, — ответило изображение. — Пусть через сотни лет, тысячу, пускай через три тысячелетия — но хоть одна-то из этих линий да должна была выйти из строя. Хоть одна частичка мезона да могла бы переключить свой филотический луч! Но нет, они работают.

— Так почему же? — спросил Миро.

Сначала Валентине показалось, что вопрос Миро чисто риторический. Ничуть — он смотрел на изображение, как и все остальные, ожидая ответа на вопрос.

— Мне было показалось, что программа излагает нам твои размышления, — заметила Валентина.

— Она их и излагала, — ответствовал Миро. — Но сейчас она сама по себе.

— Что, если в филотических связях между анзиблями поселилось некое существо? — вопросило изображение.

— Ты уверена, что понимаешь, что делаешь? — в ответ спросил Миро. Снова он обращался к компьютеру, как к живому человеку.

И изображение на экране вдруг изменилось, на нем возникло личико не знакомой Валентине девушки.

— Что, если в сети филотических лучей, соединяющих все миры и все космические суда в освоенной человеком Вселенной, обитает разумное создание? Что, если оно состоит из этих филотических связей? Что, если его мысли вращаются среди колебаний расщепленных мезонов? Что, если его воспоминания хранятся в компьютерах всех миров и кораблей?

— Кто ты? — обратилась непосредственно к изображению Валентина.

— Может быть, я та, кто поддерживает существование этих филотических связей между анзиблями. Может быть, я новый организм, который не сплетает в одно целое лучи, но следит, чтобы они никогда не распались. И если так, то в случае, если эти связи когда-нибудь нарушатся, если анзибли когда-нибудь остановятся, если анзибли хоть когда-нибудь замолкнут, — я умру.

— Кто ты? — повторила Валентина.

— Валентина, позвольте мне представить вам Джейн, — промолвил Миро. — Хорошую знакомую Эндера. И мою тоже.

— Джейн.

Значит, под именем Джейн вовсе не скрывалась некая подрывная группировка, внедрившаяся в бюрократические коридоры Звездного Конгресса. Джейн была компьютерной программой, частью электронного обеспечения.

Нет. Если она правильно догадалась, Джейн была чем-то большим, нежели просто программой. Существо, обитающее в паутине филотических лучей и хранящее свои воспоминания в компьютерах многих планет. Если она права, то, значит, филотическая сеть — сеть пересекающихся друг с другом филотических лучей, связывающая друг с другом анзибли различных миров, — является ее телом, ее естеством. И филотические звенья продолжают функционировать только потому, что она так пожелала.

— И теперь я вопрошаю великого Демосфена, — снова оговорила Джейн. — Кто я — раман или варелез? И вообще, живое я создание или нет? Мне нужен ваш ответ, потому что, как мне кажется, я смогу остановить флот на Лузитанию. Но прежде чем я сделаю это, я должна знать: стоит ли ради этого идти на смерть?

Слова Джейн, словно скальпелем, полоснули Миро. Она действительно может остановить флот — в этом он не сомневался. На некоторых судах флота Конгресс установил Маленького Доктора, но приказа о его применении пока не последовало. Они не смогут послать приказ без ведома Джейн, а так как она безраздельно властвует в сфере анзибельных сообщений, то сможет перехватить сообщение прежде, чем флот его получит.

Беда заключалась в том, что ей не удастся сделать это, не обнаружив себя, и Конгресс сразу узнает о ее существовании или по крайней мере поймет, что происходит что-то неладное. Если флот не подтвердит получение приказа, тот будет послан еще раз, и еще, и еще. Со временем Конгресс уверится в предположении, что кто-то непонятным образом захватил власть над компьютерами-анзиблями.

Она могла избежать переполоха, только послав ответное подтверждение, но тогда ей придется взять под контроль послания, которыми обмениваются корабли флота друг с другом, и сообщения, посылаемые ими на планетарные станции, — чтобы сохранять видимость, будто флот в курсе насчет приказа убивать. И несмотря на то что Джейн обладает поистине гигантскими возможностями, вскоре наступит положение, когда это будет выше ее сил. Она одновременно может заниматься сотнями, пусть тысячами дел, но Миро сразу понял, что, даже если она посвятит себя только поддержанию тайны и ничему больше, она не сумеет уследить за всеми анзиблями и передачами.

Рано или поздно ее тайна раскроется. И стоило Джейн поделиться с ними своими планами, как Миро окончательно убедился, что она права: наилучший выход из положения, с наименьшим риском для ее существования, заключался в том, чтобы просто-напросто обрубить всякого рода анзибельные сообщения между судами флота и планетами. Пусть каждое судно будет изолировано от остальных, команда начнет ломать головы, что же такое происходит, и им не останется выбора: либо они возвращаются, либо продолжают миссию, следуя исходным приказам. Либо они повернут назад, либо прибудут на Лузитанию, так и не получив приказа об использовании Маленького Доктора.

Тем временем, однако, до Конгресса дойдет, что творится что-то очень странное. Вполне возможно, в связи с привычной бюрократической неповоротливостью Конгресса никто не догадается об истинных причинах обрыва связи. Но с той же вероятностью кто-то вдруг да поймет, что естественного, обычного объяснения случившемуся не существует. И человек этот догадается, что существует некая Джейн — или нечто в этом роде — и что, отключив анзибли, они смогут расправиться с ней. А как только Конгресс об этом узнает, ей конец.

— А вдруг нет? — настаивал Миро. — Может, ты как-нибудь сумеешь помешать им? Оборви связь между планетами, к примеру, тогда им будет не отдать приказ об отключении анзиблей.

Никто не ответил. Он и сам знал почему: она не в состоянии препятствовать межпланетной связи вечно. Постепенно правительство каждой планеты независимо от других придет к правильному ответу. Проживет она в компьютерах годы, десятилетия, поколения… Но чем чаще она станет диктовать свою волю, тем больше человечество будет ненавидеть и бояться ее. И в один прекрасный день она погибнет.

— Тогда единственный выход — книга, — пожал плечами Миро. — Наподобие «Королевы Улья» и «Гегемона». Что-нибудь вроде «Жизни Человека». Голос Тех, Кого Нет, мог бы написать ее. Убедить их не делать этого.