Теория смерти - Елена Тихомирова

надо заставить студентку выглядеть подобающе? Подпишите хотя бы мой запрос на изменения в правилах для слушателей, я вас умоляю!

Олаф фон Дали состроил на редкость жалостливое лицо. Оно умилило бы даже самое холодное сердце, а потому архимаг снова задумался. Однако, по итогу он решительно отодвинул от себя документы и встал.

— Нет, предоставьте всё судьбе.

— Но то, что лер Свон творит, немыслимо просто!

— Господин фон Дали, услышьте меня наконец, — грозно нахмурил брови архимаг. — У вас нет серьёзной причины вносить в существующие правила изменения. И вообще… — смерил он ректора строгим взглядом, — имейте в виду, если эта студентка будет отчислена, то до процедуры запечатывания дара вы будете должны предоставить в Ковен подробные объяснения отчего приняли именно такое решение.

На это Олафу фон Дали было уже нечего ответить, а потому он аж затрясся от злости, но всё равно вынужденно кивнул.

***

— Как только ты ещё в общежитие не переехал? — с сочувствием сказал Сэм Догман в перерыве между занятиями, и Саймон, пожав плечами, ответил:

— Да я как-то привык при кафедре жить. Не так уж меня наш декан раздражает теперь.

— Ну, к декану нашему ещё привыкнуть можно. Но жить рядом с этой? Это уму непостижимо.

Разумеется, Сэм имел в виду Милу Свон, это ежу было понятно. Однако, вести разговоры на тему Милы Саймону нисколько не нравилось. Для него она по-прежнему была хорошим другом. Более того, смерть Питрина во многом сблизила его с этой девушкой. Саймон всё чаще ловил себя на том, что Мила ему нравится как женщина. Даже её нынешний безобразный облик не унимал его влечение. Скорее, даже наоборот. Саймона неистово злило, что такая незаурядная и симпатичная девушка вынуждена строить из себя страхолюдину. Он чувствовал себя обязанным защитить Милу… Вот только прямо повлиять на ситуацию он никак не мог. Тут уж либо тоже становиться изгоем, либо искать возможность исподволь влиять на ситуацию. И последнее виделось расчётливому Саймону более правильным шагом. Будучи потомственным купцом, ему было прекрасно известно, что любую репутацию создают не столько дела, сколько языкастые люди.

— Будет тебе, — глядя на Сэма, напоказ широко улыбнулся он. — Сам знаешь, это лер Грумберг её до такого довёл. Вон, когда мы вместе над бланками работали, что-то ты с Милой общался и ничего не кривился. А когда это было? Три месяца только и прошло.

— Это-то да, не поспоришь. Только тогда она столь чудесато себя не вела.

— Ну, знаешь ли, на кафедре она тоже так себя не ведёт. Сидит себе тихонечко в своей комнате и на кухню ходит только когда меня там нет.

— Побаивается, наверное, — предположил Сэм и горько вздохнул, прежде чем с завистью сказал. — Ты же вон как широк в плечах. Гигант прям. Такой как кулаком вдарит и мокрого места не останется.

— Повезло с наследственностью.

— Мне б такую наследственность.

Желание выглядеть иначе отчётливо читалось во взгляде Сэма Догмана, но ничего удивительного в этом не было. Телосложение ему досталось тщедушное, а лицо и вовсе было похоже на крысиную мордочку. И ладно бы при этом он не стеснялся своего вида, но нет. Стеснялся и ещё как. А на таких стеснительных ребят, как он, красотки редко когда смотрели, и, конечно, по самолюбию и надеждам Сэма это очень серьёзно било. Так бы вряд ли он уставился в сторону с энтузиазмом щебечущих о чём-то студенток с факультета белой магии.

— М-да, на меня девушки никогда не засматриваются.

— Эти? Так эти на меня тоже никогда не посмотрят, — усмехнулся Саймон, а затем подумал‑подумал и, приглушая голос, сказал. — Знаешь, если у нас в группе кто и привлекает женщин, так это лер Грумберг.

— Это почему он? — удивился Сэм.

— Вон ту блондиночку видишь?

— Катрину Флетчер?

— Да. Думаю, не зря наш декан вчера её вместе с лером Грумбергом к себе в кабинет пригласил. Какие-то шуры-муры между ними имеются.

— Ого. Ты-то откуда о таком знаешь?

— А ты не забывай, где я живу. Передо мной многое как на ладони, — весело усмехнулся Саймон, прежде чем едва слышно, но с хорошо различимым восторгом протянул: — Так что ходит тайком наш лер Грумберг от бабы к бабе и нисколько не думает, что ему в жёны какая-то там герцогинька сосватана. Повеса и волокита.

— Вот уж никогда не подумал бы, — продолжил удивляться Сэм. — Я ж про некую герцогиню сам слышал, только имени её никто не называет.

— Видать, не особо хочет кое-кто распространяться о своей невесте. Не иначе боится, что так до неё влёт нелестные факты дойдут. Какой девке понравится, что её жених под любую юбку пристроиться готов?

— Ну так-то да, — задумчиво согласился Сэм, прежде чем вновь испытал сомнения. — Только это, Саймон, что-то раньше я ничего такого за лером Грумбергом не замечал.

— Ха, так он же не дурак свои любовные похождения напоказ выставлять. Все аристократы такие, святых из себя строят, а на деле… — скривился Саймон и, выдержав нужную паузу, добавил. — Так что, может быть, наша Тварь сперва нисколечко и не лгала. Вдруг этот лер Грумберг за ней ухлёстывал, а она ему всего-навсего не дала, а? Могли же они из-за этого начать цапаться? Ещё до встречи на площади академии.

Сэм Догман оглянулся, чтобы окинуть Антуана Грумберга цепким любопытным взглядом. Этому мужчине вмиг захотелось узнать про одногруппника больше, так как человеком он был охочим до чужих дел. Но тут зазвенел гонг, оповещающий о начале нового занятия, и студенты вынужденно закончили разговор. Все они разбрелись по своим аудиториям.

В коридоре стало так пусто, что казалось во всей академии не осталось ни одной живой души.

***

С наступлением тёплых майских дней учиться стало невозможно. Яркое солнце, зелёная травка, распускающиеся цветы, щебет птиц — казалось, всё в этом мире создано, чтобы отвлечь студентов от гранита науки. Находиться в душных аудиториях стало невыносимо, а потому в один из дней Поль не выдержал и объявил своим первокурсникам, что следующее занятие у них пройдёт на природе. Преподавателю виделось, что уж группу из двадцати одного человека (шестеро студентов перед зимней сессией взяли и отчислились) он сумеет удержать в узде даже на свежем воздухе. И какое‑то время всё было именно так. Обрадовавшиеся смене обстановки слушатели сидели на траве, создав собой друидский круг, и всецело внимали тому, что им говорят.

— Вот ещё одно растение, которое вам нужно запомнить, — вытаскивая из мешочка сухой стебель полыни, улыбнулся Поль — как он и ожидал, студенты от вида растения начали похихикивать. — Да,