Их любимая кукла - Алекса Адлер

меня сдавленно застонать, скручивая тело в неконтролируемой судороге.

Шоа-дар теперь что-то шипит... мне даже чудится в его голосе обеспокоенность… и сочувствие. Нет, точно чудится. Какое сочувствие к кукле?

– У неё рука травмирована, – сообщает он кому-то.

Разлепив пудовые веки, кое-как фокусирую на нём взгляд.

– Пожалуйста, – шепчу хрипло. – Не убивайте меня.

И тут я слышу сбоку ещё какой-то шорох. Испуганно вздрогнув, поворачиваю голову на звук. И только теперь замечаю, что Шоа-дар тут не один. К нам неспешно подползает Са-ард. И от его прищуренного сканирующего взгляда я снова забываю обо всём, впадая в панику.

Всхлипнув, пытаюсь сесть, выбраться как-то из ловушки змеиного хвоста. Но всё, на что меня хватает, это снова свалиться Шоа-дару в руки и расплакаться от страха, беспомощности и боли. Наг, развернув меня к себе спиной, снова прижимает к своему телу. Теперь уже гораздо аккуратней, не задевая больную руку. Мне даже кажется на миг, что меня успокаивающе гладят по голове. А потом я вдруг чувствую, как в моё правое плечо вонзается что-то острое. Несколько игл. И от места укола начинает расползаться онемение. Сознание снова мутится.

Что это? Какой-то яд? Щадящая казнь?

– Пожалуйста. Не надо меня утилизировать, – лихорадочно трясу головой. Практически ничего не видя из-за пелены слёз. – Я... я не угроза. Мне страшно умирать. Не убивайте. Я очень вас прошу.

– Пос-с-смотри на меня, – сжимаются на моём подбородке мужские пальцы. Силой заставляют повернуть голову.

И я встречаюсь взглядом с пристально наблюдающим за мной Са-ардом.

– Кто ты? – сужает он глаза.

– Женя, – срывается с моих губ всхлип. Белая бровь нага удивлённо изгибается, поэтому я спешу добавить. – Я человек. Точнее... мой разум, моя личность. Я просто очнулась в этом теле. Не знаю, как и почему. Со мной случился несчастный случай. На Земле. Я потеряла сознание. Думала, что умираю. А когда пришла в себя, оказалось я что заперта в в искусственной копии самой себя. Сначала даже влиять на это тело никак не могла.

– Это невозмож-шно, – потрясённо выдаёт Шоа-дар. Да и Са-ард тоже, судя по виду, не спешит мне верить.

– Я не вру, – пытаюсь произнести как можно убедительней. – Меня, правда, зовут Женя. Евгения Чёрная. Я с Земли. И не знаю, как очутилась в этом теле.

– Чёрная? – с каким-то непонятным весёлым изумлением переспрашивает Шоа-дар. – Это твоё имя рода?

– Да, можно и так сказать, – киваю растерянно. – Моя фамилия. Вы верите мне? – умоляюще смотрю на Са-арда.

– То, что ты говориш-шь, звучит, как нечто соверш-ш-шенно нереальное, – тянет он. – В это крайне с-с-сложно поверить, не имея доказательств.

– Но как я могу доказать? У меня ничего нет, кроме моих слов.

– Кое-что есть, – неожиданно склоняется он ко мне. Гладит большим пальцем губы. – Твои мыс-с-сли, Ж-шеня. Если ты говориш-шь правду. Впус-с-сти меня в свой разум добровольно, и я с-с-сам увижу все нужные доказательства.

– В разум? – испуганно округляю глаза. – Вы действительно можете прочитать мои мысли?

– Могу. Я с-сделаю это в любом с-случае. И только от тебя будет завис-с-сеть, как ты это перенесёш-шь. Если подчиниш-шься и не станешь сопротивляться, вс-с-сё пройдёт безболезненно.

Звучит довольно жутко. Не только потому что я уже испытала жуткую боль, когда он пытался взломать мой разум. Вообще пугающе осознавать, что кто-то сможет прочитать, или увидеть всё, что я думаю, или думала. Но, если таким образом я действительно могу доказать, что говорю правду, и спасти себя от смерти, то будет огромной глупостью не воспользоваться этим шансом.

− А если я это сделаю, если вы увидите правду и убедитесь, что я не вру, вы меня пощадите? – уже более уверенно смотрю я на него.

− Да… Ж-шеня, обеш-щаю, − кивает Са-ард.

− Хорошо. Что я должна делать? – решительно выдвигаю подбородок.

− Ничего. Прос-сто смотри мне в глаза. И не с-с-сопротивляйся тому, что буду делать я, − змей старший подползает ближе и теперь я почти зажата между ними двумя. Голая. Да и они тоже. Видимо так спешили меня изловить, что даже одеться не подумали.

Глубоко вздохнув для храбрости, я поднимаю глаза на Са-арда, позволяя ему поймать мой взгляд.

Он берёт моё лицо в ладони, фиксируя, не позволяя больше двигаться. И склоняется совсем близко. Настолько, что у меня возникает чувство, будто я тону в серебряных омутах его нечеловеческих глаз. Чёрный вертикальный зрачок начинает казаться вратами в бездну. И я падаю туда, полностью теряя ориентацию во времени и в пространстве.

− Покаж-ши мне, малыш-ш-шка. Я хочу увидеть вс-с-сё, − шелестит в моей голове вкрадчивый гипнотизирующий голос.

Всё? Зачем ему всё?

Но я уже не могу сопротивляться. Да и не должна, ведь так? Память взрывается калейдоскопом воспоминаний и картинок.

Пусть смотрит. Нет в моей голове ничего такого, за что стоило бы отдать жизнь.

Не знаю, как долго это длится. В какой-то момент я просто снова начинаю воспринимать окружающее. Своё вялое немощное состояние. И близость двух нагов. Один из которых по-прежнему удерживает моё тело в капкане своих рук. А второй с каким-то новым интересом рассматривает меня. Словно сравнивая.

− Ты не с-с-соврала, земная девочка Ж-шеня, − неожиданно гладит он моё лицо большими пальцами. – И не будеш-шь утилизирована, как я и обеш-щал. Мы оставляем тебя с-с-себе.

− Что? – моргаю в полном недоумении.

− Ты ус-с-слышала. С-с-сейчас брат отнесёт тебя в регенерационную капс-с-сулу. Там твоя рука во-с-становится. А потом мы поговорим, − не терпящим возражений тоном сообщает Са-ард, отстраняясь.

И прежде чем я успеваю осознать всё услышанное, Шоа-дар уже подхватывает меня под колени, чтобы взять на руки. И с крайне довольным видом тащит куда-то прочь. Видимо, в ту самую капсулу, которая восстановит мне руку.

Глава 8

Медотсек вместе с той самой регенерационной капсулой, оказывается, находится в том же коридоре, по которому я убегала от нагов. Практически рядом с той самой дверью, которую я заклинила, а мои преследователи раскурочили, чтобы до меня добраться.

Не знаю, чем они её вскрыли, но выглядит всё так, будто проход просто-напросто прорезали чем-то. И теперь в двери зияет оплавленная дыра. Вряд ли такое можно легко починить во время полёта.

От одного взгляда на столь печальное зрелище я невольно виновато втягиваю голову