Оранжевая страна. Книги 1-3 (СИ) - Башибузук Александр

После обеда двинулись в путь и к вечеру форсировали реку Моддер. До Блумфонтейна оставалось всего шестьдесят километров, и к вечеру следующего дня я рассчитывал туда добраться.

Стали на ночевку, и неожиданно выяснилось, что по соседству с большим табором чернокожих. Диких чернокожих – то есть свободных. Жутковатое, я вам скажу зрелище – полторы сотни аборигенов с копьями и прочим дрекольем, удивительно смахивающих на людоедов. Но, к счастью, кафры или, как их еще здесь называют, готтентоты, оказались вполне миролюбивыми созданиями. Их вождь даже немного говорил на африкаанс и пришел к нам дружить.

Читай – торговать…

Своими подданными…

Одеяла хотел…

Но надо по порядку. Миниатюрный старичок с шапкой курчавых седых волос и костью в носу появился из кустов совершенно бесшумно. Его сопровождали четверо молодцев с крашенными белой глиной мордочками и копьями в руках. Все голяком – мешочек для причиндалов не в счет. Надо сказать, что при ближайшем рассмотрении ничего ужасного в них не оказалось. Довольно правильные черты лица, хорошо сложенные, вот только совсем небольшого роста. Но антураж, конечно, впечатляет – в чистом виде каннибалы. Ну-у… такими их в фильмах показывают. Даже показалось, что у кафров подпиленные зубы, но толком я так и не рассмотрел. А еще они нас откровенно побаивались.

– У них должно быть много красивых перышек… – невинно сообщила мне Лиза, – для шляпок… очень красивых. Купи… все… мне…

– Етить-раскубыть… – восхитился Степа. – Ты ба: нигры… а бабы у них есть?

– Герр капитан… – нервно буркнул Шнитке, – это дикие бечуаны, могут быть агрессивными. Следует…

– А девчонки у них вполне ничего‑о‑о… – мечтательно протянул Ла Марш. – Только отмывать долго надо…

Остальной мой народ разом сбился в кучку и не спускал рук с оружия. В общем, все друг друга боятся, но кафры – больше. Я просто промолчал, подвинул поближе к себе маузер и показал вождю на место перед собой.

Тот едва заметно удивился, нерешительно потоптался, но потом справился и потопал к костру, один из его бодигардов мгновенно подсуетился и подсунул вождю под седалище какую-то шкурку. Видимо, походный вариант трона.

Дальше вождь совершил непонятную пантомиму – хлопал по земле, прикладывал руку к груди, взывал к небу и что-то бубнил, отчаянно гримасничая. Я, конечно, ничего не понял, но кажется, этот почтенный негр рассказывал мне, насколько ужасно и могущественно его племя, и призвал в свидетели землю, небо и еще кого-то там. Возможно, таких же могущественных предков. Короче, запугивал, старый хрыч. Или даже дань требовал. М‑да…

В ответ я молча вытащил из кобуры маузер и положил себе на колени. И знаете – подействовало лучше всяких слов. Вождь нервно проследил за моим жестом, судя по всему – он хорошо знал, что такое огнестрельное оружие, и хрипло выдавил из себя фразу на африкаанс, которую Лиза сразу перевела, кое-что добавив от себя:

– Он меняться хочет. Не забудь про перья…

Во мне вдруг проснулись замашки предков – прапрадед в свое время весьма успешно барыжничал на севере с аборигенами. Из сумки возникла бутыль с ромом, которой я весьма наглядно поболтал.

– Переведи ему, что по обычаю белых… гм… белых великих вождей, надо сначала выпить огненной воды.

– Нельзя!.. – в один голос зашипели Лиза, Ла Марш и Шнитке. – Буры запрещают спаивать этих. Штраф – триста фунтов.

Степа, наоборот, одобрительно закивал и извлек свою кружку:

– Это ты, Ляксандрыч, правильно удумал. Нигра все равно много не выжрет. Махонький…

Кафр при виде пойла алчно сглотнул и в нетерпении заерзал седалищем по шкурке.

– Мы немного… – успокоил я народ, – совсем по капельке. Никто и не заметит. Для успеха торговых операций.

Набулькал немного в чашку и передал вождю. Нет, я все понимаю, но почему бы и нет? Во-первых, интересно, а во-вторых, может, действительно что интересное приобретем. Расслабится, закрома откроет. Жить ведь как-то надо? Опять же перья эти…

Кафр мгновенно опрокинул содержимое чашки в глотку, совсем по-русски крякнул и уже с довольной мордой повторил предложение меняться.

– Ну и чего тебе надо?

– Одеяла, топоры, ножи и ром… – перевела Лиза. Впрочем, про ром я и сам понял.

– Ну неси, что там у тебя есть…

Бусси, так назвал себя готтентот, властно скомандовал, и очень скоро к нам притащили несколько узлов из шкур и привели с десяток коз. После того как кафры разложили содержимое на земле, Лиза восхищенно пискнула и требовательно дернула меня за рукав. Не знаю, сколько пернатых угробили аборигены, но количество перьев действительно впечатляло. Большие мохнатые, не иначе страусовые; средние и маленькие, всех цветов и оттенков, и даже целиком снятые птичьи шкурки. Но меня особенно привлекли несколько отлично выделанных леопардовых и львиных шкур, а также вполне себе такая внушительная гора слоновьих бивней и рогов носорога. Думаю, достаточно ходовой товар. Особенно в Европе. Добраться бы еще до нее поскорей… Хотя бы до Америки… Помимо этого кафр предложил нам маис, вяленое мясо и еще какие-то коренья, на первый взгляд совершенно незнакомые. Ну и коз тоже. Живых.

Я недолго думал и предложил соратникам:

– Господа, предлагаю выкупить у него все, а в Блумфонтейне реализовать. Подумаем о родственниках на родине. Опять же лишняя монета совсем не помешает. Спихнем ему все, что нам не нужно.

Возражений не последовало – идеи идеями, но и о насущном совсем не вредно иногда задумываться. Шнитке, как самый практичный из нас, сразу отправился собирать «то, что нам не нужно».

Но кафр неожиданно что-то залопотал и очень красноречиво ткнул в наши винтовки.

– Это нет, братец. Про оружие даже не заговаривай, – и я категорично помахал маузером. Мало ли что… еще начнут буров отстреливать. Или самих себя. Дикари же, однако.

Бусси мгновенно приуныл, но не смутился и принялся азартно торговаться со Шнитке. Чуть ли не до хрипа. Не знаю… писатели обычно изображают аборигенов готовыми продать самого себя за цветную стекляшку, но в данном случае оказалось все наоборот. Цены, в отличие от нас, кафр знал преотлично. Пришлось даже еще разок наделить его порцией рома. Но сторговались-таки. За топор, пару лопат, пять одеял, трое подштанников, двуручную пилу и три кавалерийские сабли, с одним штыком. За перышки я отдал бутыль рома и охотничий нож.

Ух… стыдно, конечно: чувствую себя настоящим колонизатором… но, кажется, вождь остался довольным. И Лизавета тоже, а это самое главное. Да и вообще, ничего плохого, кажется, мы не совершили.

– Он еще кое-что хочет показать… – Лиза со счастливым лицом примеряла к шляпке пучок перьев.

Тут вождь удивил. Из кустов, одна за одной, выступили молоденькие и не очень аборигенки. Некоторые даже весьма миловидные.

– О‑ля-ля… – присвистнул Ла Марш.

– Етить… – выразился Степан.

– Майн гот… – поддержал его Шнитке.

– Мишель!!! – возмущенно воскликнула Лиза и больно щипнула меня за руку. – Это вообще неслыханно!!! Прекратите это… это… это… – а потом, прихватив мешок с перьями, сбежала в фургон.

М‑да… Ох уж эти барышни…

– Он предлагает их на одну ночь, для развлечения… – несколько смущаясь, пояснил Адольф. – И просит за них винтовку с патронами и пять бутылок рома.

– А ты что на это думаешь?

– Гм… – кашлянул Адольф. – Как бы… винтовки им продавать строго запрещено. А с другой стороны, мы уже месяц на фронте…

– А ты, Наумыч, что думаешь?

– А чего тут думать? – очень серьезно ответил Степан. – Надо же кого-то драть… А эти, хоть и черненькие, но вон и цыцьки какие-никакие присутствуют.

– Я не против… – с готовностью сообщил Ла Марш и лихо подкрутил свои усы. – Эти милашки очень страстные. Я уже пробовал…

– А ты, Веня? – Я пихнул в бок студента.

– Это… это… это эксплуатация женщины!.. – возмущенно зашипел Вениамин и вдруг осекся, уставившись на одну из аборигенок. Такую миловидную, с торчащими, как козьи рожки, грудками.

– Понятно, ты тоже не против. Только вот рому у нас нет… А вообще, договаривайтесь с ним сами. И это… если что, тащите их куда подальше; увижу баловство в лагере – не обессудьте.