Невеста - Альбина Десницкая

– А не могли бы Вы вспомнить, – настойчиво продолжал следователь, – может быть между классами были враждебные отношения?

– Что Вы! – поспешила заверить учительница. – Ребята из обоих классов были очень дружны. В классе «Б» были сконцентрированы более слабые ученики, но это не вызывало вражды между ребятами. В нашем классе выпускалось два медалиста, а параллельном классе медалей не было.

– А после окончания школы, Ваши ученики продолжали с Вами общаться?

– Конечно, ежегодно они проводили вечера встреч, куда приглашали и меня. Один раз, это было лет десять назад, мы организовали встречу у меня дома. Ребята всегда в день встречи дарили мне цветы.

– А в этом году у них уже был вечер встречи?

– Был, но, к сожалению, я туда не попала. Я приболела, три недели пролежала на больничной койке с двусторонней пневмонией. Но ребята приходили меня навестить.

– А кто именно приходил?

– Денис Мосин и Руслан Киселев проведали меня на следующий день после встречи.

– А что они рассказывали по поводу прошедшего вечера? – продолжал допрос Селезнев.

– Да ничего особенного, сказали, что всего двенадцать человек собралось. Обычно больше собиралось. Очень расстроились, что Лерочки Кусовой не было, и подруги ее лучшей Аллы Критовой тоже. Они это мероприятие раньше никогда не пропускали.

– А о гибели ваших бывших учениц Вы от кого узнали?

– Руслан Киселев мне звонил. После его звонка у меня такая невралгия началась, я с трудом на работу ходила. Такое горе! Такие девчонки замечательные были!

Закончив опрос Елены Юрьевны, Селезнев попрощался и вышел из здания школы. Какое-то время он стоял на крыльце учебного заведения и перемалывал в голове разговор с классным руководителем.

В тот же день он решил еще раз поговорить с соседями Изоновых. Информация, полученная от соседей, была тоже достаточно загадочной. Васину Николаю Николаевичу действительно всегда нравилась Валерия Эдуардовна Изонова. Он был знаком с ее мужем, часто бывал у них дома. Так что предположение о том, что фотограф Васин мог быть любовником Валерии, и из ревности привлек Артемова к ее убийству, сразу отпадало. Более того, Кусова (Изонова) была знакома с Николаем Васиным еще с юношеских лет. Проведенный в квартире Васина обыск не дал положительных результатов. Все, что удалось найти в его квартире, касаемо расследуемых преступлений, – это негативы со снимками Валерии Изоновой.

Селезнев решил действовать так: официально даже не допрашивать Николая, а для начала выяснить все его контакты, передвижения за последние три месяца и, естественно, установить наружное наблюдение.

Изонов был уверен, что скоро будет следующая жертва из оставшихся трех подруг-одноклассниц. Действовать один, чтобы предотвратить преступление он не мог. Взять в помощь кого-то из числа следователей Следственного комитета он тоже официально не мог. А так как теперь очередная версия у следователя Селезнева=маньяк-фотограф активно отрабатывалась, то все силы Главного Следственного Управления были брошены на сбор доказательственной базы о причастности Васина к совершенным преступлениям.

Родион понимал, что следователи, расследовавшие уголовное дело, вышли на ложный след. От пережитого стресса он стал больше курить, иногда мог в полном одиночестве пропустить рюмку, другую, чего раньше никогда не допускал. Он понимал, что бессилен в продвижении расследования уголовного дела по факту убийства его жены, он даже не имеет права знакомиться с материалами дела. Вся его жизнь свелась к одной единственной цели – найти убийцу Валерии и отомстить, покарать его врагов. Он осунулся, очень похудел, за время, прошедшее после убийства жены. Все интересы ушли на второй план. Он мало времени уделял своей работе. Он перестал спокойно спать по ночам, часто просыпался весь в поту от очередного кошмара.

Небритый, с взлохмаченными волосами он сидел на диване в своей, теперь уже холостяцкой квартире, и выстраивал новые версии. Он не собирался сдаваться. Сварив четвертую чашку кофе, он включил телевизор. Родион не собирался смотреть передачи, просто ему стало слишком одиноко. Мысли двигались по кругу. Он подошел к окну и уставился на серое небо. Он стоял так минут пятнадцать, как вдруг его осенило: следующей жертвой может стать Алла Критова.

Родион набрал номер лучшей подруги его покойной жены.

– Привет. Что нового?

– Алла, тебе реально может грозить опасность, – начал Радик.

– Да что ты говоришь? Обалдел? Я-то тут при чем? – насмешливо передернула Критова.

– А Лерка при чем, а Таня Вытская при чем, а Снежана при чем?

– перешел на более резкий тон Родион, – Да при том, что вы шесть подруг. И кому-то Вы мешаете. Ты же поняла, что прослеживается связь.

– Елки-палки, – оторопела Алла, – и что мне теперь делать, запереться дома? Так именно дома он и вылавливал жертв.

– Нет, для начала найди оставшихся двух девушек. То есть, Наташу ты вроде бы называла и Светлану. Узнай, где они живут, есть ли у них семьи, домашние животные, и, где они сейчас находятся.

– Проще пареной репы, – отозвалась та, – Светка была на вечере встречи выпускников, Натусик живет или в Подмосковье, или где-то поблизости.

– Алла, ты меня поняла? Узнай все подробности! – настойчиво повторил Родион. – А главное, надо знать, где они сейчас находятся, не угрожает ли им опасность и попытаться помочь.

Селезнев сидел один в своем кабинете. У него скопилась масса бумажной работы, которую он не мог поручить следственной группе, но и заняться сам сейчас был не в силах. Он только что получил информацию, что фотограф Васин Николай Николаевич имел железное алиби, когда исчезла Татьяна Вытская, он был официально приглашен фотографом на торжественное мероприятие. И это мероприятие проходило в городе Воронеже.

Селезнев решил, что в данный момент вряд ли что-то прояснится в его голове, и лучше всего ему сейчас оформить командировку, и направиться в Челябинск, справиться о здоровье Ленской.

На оформление командировочного удостоверения, покупку билетов, и соблюдение всех формальностей ушло не менее суток. Селезнев летел вечерним рейсом. Естественно, ночью посещение больных запрещено. Поэтому, приземлившись в столице Южного Урала, Селезнев, на встретившей его служебной машине направился прямо в гостиницу.

Учитывая исключительный случай, возле палаты Снежаны Ленской была установлена круглосуточная охрана. Селезнев приехал в больницу ровно к девяти утра и прошел к медсестре, дежурившей на посту. Предъявив служебное удостоверение, Игорь Анатольевич представился, и поспешил с вопросами:

– Что-то изменилось у Снежаны Ленской за последние несколько дней?

– Товарищ следователь, Вы же знаете, большая потеря крови. Из реанимации ее, конечно, перевели, но состояние остается критическим, – старалась как можно тише объяснить медсестра.

– А врача я могу увидеть? – поинтересовался Селезнев.

– Да, конечно, дежурный врач Яков Сергеевич, находится в ординаторской, вот сюда пожалуйста, – и она указала на второй кабинет от лестницы с левой стороны.

Селезенев зашел в указанный кабинет, предварительно постучав.

Яков Сергеевич встал ему на встречу и протянул руку, – чем могу быть обязан?

– Я следователь Следственного комитета Селезнев Игорь Анатольевич представился он.

– Я так и понял, – усаживаясь на свое место, ответил врач. – Вы на счет Ленской?

– Так точно.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил Яков Сергеевич, указав на кресло у входа.

– Спасибо, – Селезнев присел в кресло, – Яков Сергеевич, Вы же понимаете, от показаний Ленской будет зависеть успех всего дела, а еще надо понять, сможет ли кому-нибудь навредить этот маньяк.

– Я все понимаю, – начал врач, – но, к сожалению, положение ее критическое. Она до сих пор с трудом выговаривает слова. Ее муж прилетел сразу же, как его известили, но мы даже в палату к ней Ленского пустить не можем.

– А какие прогнозы? – совсем отчаявшись, поинтересовался Селезнев.

– Ну, какие прогнозы? – растягивая фразы начал Яков Сергеевич. – Вы понимаете, сейчас рано говорить о прогнозах. Учитывая то, что задеты жизненно важные органы, исход может быть различным. Но мы рассчитываем на молодой возраст, ее крепкий организм и делаем все возможное.

– Все понятно, – поднимаясь с кресла, сказал Селезнев и протянул врачу руку, – у меня командировка оформлена на трое суток. За это время может что-либо измениться?

– Я думаю завтра, послезавтра что-нибудь прояснится, – тоже протягивая руку Селезневу сказал врач, – обычно, если в течение первых десяти дней такие больные выживают, то потом идут на поправку. Всего доброго.

Выйдя из ординаторской, Селезнев прошел мимо поста медсестры и подошел к палате, где находилась Снежана Ленская. Дежурный – постовой из местного районного отделения милиции уныло сидел, прислонившись спиной к стене. Возле него, не находя себе места, туда-сюда маячил молодой мужчина, лет тридцати пяти. Игорь Анатольевич догадался, что это был муж Ленской.