Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон

Если бы скандал, в котором будет замешано ее имя, не коснулся бы и ее семьи, Эви, пожалуй, согласилась бы побыть женщиной с испорченной репутацией. В пренебрежении строгими правилами и нормами поведения высшего света была своя, неизъяснимая прелесть. Но она не могла забыть о своей семье, так что если кто-нибудь пронюхает о ее сегодняшней поездке…

Бросив взгляд назад, через плечо, Эви на мгновение задумалась о том, а сможет ли она найти дорогу обратно к экипажу без помощи Мак-Алистера. Скорее всего, не сможет, после короткого раздумья решила она. У нее не было другого выхода, кроме как следовать за ним, чтобы во время очередной остановки попытаться убедить его в существовании заговора и вернуться к остальным. И ей останется только молиться, чтобы никто из сопровождающих ее особ не проболтался.

А что потом? В самом ли деле она хочет вернуться к остальным и сказать, что знает всю правду? Ведь тогда хитроумный план придется отменить — что сейчас было бы весьма кстати, — зато позже мистер Флетчер может с успехом придумать что-нибудь новенькое, причем наверняка предпримет меры предосторожности, чтобы она ничего не узнала об их замыслах. Подобная перспектива вовсе не выглядела привлекательной.

Кстати, вероятность скандала чрезвычайно мала, отметила про себя Эви. Покров тайны, окутывавший все это нелепое предприятие, надежно оберегал ее от публичного порицания.

Словом, наилучшим выходом для нее было безропотно следовать за Мак-Алистером, хотя эта идея и не слишком вдохновляла девушку.

Итак, она как привязанная скакала за ним, вверх и вниз по склонам холмов, переправляясь через ручьи и стараясь держаться под прикрытием деревьев. Они старательно избегали населенных мест, двигаясь по бездорожью. Время от времени путешественники переходили на шаг, давая лошадям передохнуть, но по большей части лишь подгоняли своих скакунов, а заодно и себя, стремясь передвигаться так быстро, как только позволяла пересеченная местность.

В небе не было видно ни облачка, и солнечные лучи безжалостно жгли плечи и голову Эви. При других обстоятельствах она была бы только рада этому. Погожие ясные деньки выдавались не столь часто, чтобы воспринимать их как должное. Но сейчас она испытывала отнюдь не благодарность — ей было невыносимо жарко. Разбавленный водой эль, который она пила, практически не приносил облегчения, к тому же она из чистого упрямства отказывалась достать из багажа свою шляпку.

В довершение всех несчастий, которыми сопровождалось это самое неприятное из всех ее путешествий, у Эви начала болеть раненая нога. У нее уже была возможность убедиться, что после первого же часа езды верхом нога затекала и отзывалась острой болью на любое неловкое движение. Девушка могла продержаться в седле чуть дольше, если время от времени останавливалась и разминала затекшие члены, но, говоря откровенно, предел ее выносливости исчерпывался двумя часами.

По самым же скромным подсчетам, они с Мак-Алистером скакали без остановки намного больше четырех часов. Боль в ноге появилась уже после первого часа, спустя три часа она стала нестерпимой. А теперь вдруг вовсе исчезла. Эви сделала попытку пошевелить пальцами ноги, но обнаружила, что не чувствует их. Вся ее правая нога совершенно онемела.

Она с содроганием представила себе, как будет слезать с лошади. С другой стороны, беспокоиться имело смысл только в том случае, когда вопрос о том, чтобы спешиться, превратится в насущную необходимость. Судя же по тому, с какой неистовой энергией подгонял их Мак-Алистер, она начала подозревать, что он намерен сделать остановку не раньше, чем они достигнут Норфолка.

Эви несколько раз намеревалась окликнуть Мак-Алистера и потребовать, чтобы он сделал остановку, но всякий раз гордость заставляла ее отказаться от этих намерений. Она ненавидела, когда ее считали слабой или ущербной. Она терпеть не могла жалостливые взгляды, которыми одаривали ее окружающие, когда больная нога уставала и хромота становилась заметной. Эви приходила в бешенство, проходя мимо танцующих пар в бальных залах и слыша за спиной сочувственные перешептывания:

— Бедняжка. Подумать страшно, какие увечья она получила в дорожной аварии.

Увечье. Это слово она ненавидела сильнее всего. Она нисколько не чувствовала себя увечной и при необходимости могла скакать на лошади не меньше любого мужчины.

Большинства мужчин, поправила она себя по некотором размышлении.

Этого мужчины, внесла она коррективы в свои рассуждения спустя еще час. Она будет скакать верхом до тех пор, пока и Мак-Алистер остается в седле. Пусть даже после этого она не сможет пошевелиться, а вероятность подобного развития событий, к несчастью, становилась все более и более очевидной.

Когда Мак-Алистер в очередной раз перевел лошадей на шаг, Эви воспользовалась случаем и неловко вынула ногу из стремени в тщетной надежде, что даже небольшая перемена положения поможет ей. Потом, когда они вновь пустят своих лошадей вскачь, попасть ногой в стремя на ходу будет очень нелегко, но ничего иного ей все равно не оставалось. Она должна сделать хоть что-нибудь.

К сожалению, ее жалкие попытки помочь больной ноге не принесли желаемого результата, и к тому времени, когда Мак-Алистер остановил лошадей на маленькой полянке, Эви уже сходила с ума от беспокойства и растерянности, Она устала, нервничала, у нее болело все тело, и еще — она разочаровалась в себе. Оказывается, задача провести в седле каких-то полдня стала для нее неразрешимой.

Она молча наблюдала, как Мак-Алистер осматривается по сторонам.

— Мы что, больше не убегаем? — проворчала она, будучи не в силах сдержать раздражения и справедливо ожидая сердитой отповеди.

Настоящий джентльмен никогда не убегает от своего врага, и уж тем более не поворачивается к нему спиной.

Похоже, гордость Мак-Алистера с легкостью вынесла ее язвительную реплику. Одним гибким, плавным движением, которому она отчаянно позавидовала, он соскочил со своего жеребца.

— На сегодня довольно. Лошадям нужен отдых.

И не только им, мрачно подумала Эви. То, чего бы она не отдала в эту минуту за горячую ванну, перемену одежды, мягкую постель и возможность побыть одной, можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Мак-Алистер бросил на нее быстрый взгляд, после чего принялся невозмутимо отвязывать сверток позади своего седла.

— Слезайте. Разомните ноги.

Ох, с каким удовольствием она бы подчинилась.

— Нет, спасибо.

Он замер и вновь поднял на нее глаза.

— Слезайте.

Эви выпрямилась в седле, пытаясь придать себе величественный и высокомерный вид, хотя и подозревала, что являет собой жалкое зрелище.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});