Сибирская одиссея - Александр Свешников

Андрей резко рванул с места, чтобы разрушить чары, чуть не одурманившие его. Он почти побежал по кочкам и лужам, чтобы окончательно развеять охвативший его непонятный страх.

Скорее всего, по мари нужно было идти ещё километра два-три. Но Андрею очень хотелось быстрее покинуть её пугающее пространство. И в какой-то момент ему вдруг показалось, что он узнаёт открывшийся склон напротив предполагаемого устья. И желание выйти к реке заглушило здравый смысл и поволокло его вниз.

Перед ним выросла преграда в виде редко растущих берёзок. Перелесок этот не просматривался насквозь, но Андрея влекла вперёд какая-то неведомая сила, и он вскоре погрузился в частокол тоненьких трёхметровых деревьев.

Позднее, вспоминая этот момент пути, он понял, что за сила сбила его с правильного маршрута. Это была не испугавшая его марь, не колдовство таёжных демонов, а всего-навсего усталость! Он потерял контроль над своими действиями и слушал уже не разум, а заполнившее его замученное тело желание раз и навсегда прекратить все издевательства и до чего-нибудь дойти! Конечно, будь Андрей в более уравновешенном состоянии, он никогда бы не залез в эти дебри! Но сейчас им управляла только усталость. И он шагал по березняку, всё глубже погружаясь в его обманчиво-приветливое царство.

С каждым пройденным метром берёзки росли чаще и чаще. Андрей с трудом протискивался между их тонкими и гибкими стволами и не мог остановиться. Он с упорством безумца шёл напролом к долгожданной воде. Березняк был самой настоящей ловушкой, но Андрей не хотел этого понимать. Он уже полз между стволами, цепляясь за ветки рюкзаком и одеждой. Достав нож, руки пытались перерезать наиболее мешающие ему тонкие берёзки. Это, конечно же, ему не удавалось, но он продолжал махать ножом, кричал какие-то невнятные слова и хотя бы по сантиметру, но продвигался вперёд, туда, где пройти было вообще невозможно!

Потом пришлось снять рюкзак, поскольку с ним Андрей не протискивался уже нигде. Теперь он пролезал вначале сам, а затем протаскивал рюкзак. В итоге частокол ненавистного березняка совершенно сковал его движения. Он не мог сделать ни одного шага — ни вперёд, ни назад! Ловушка сработала. Дело было сделано…

Андрей смотрел по сторонам и не понимал, где находится. Он потерял ориентацию в пространстве. Им овладело какое-то тупое безразличие. По лицу его текли слёзы, руки невыносимо жгло. Надо было что-то предпринимать, но что именно, он не знал.

— Что ещё вашей милости угодно со мной сотворить? — вслух задал он вопрос, обращённый куда-то наверх, к серому безрадостному небу. — Уронить мне на голову камень, покалечить ногу, утопить в реке? Вы уж как-то определитесь, дяденька, меня уже ничем не удивишь!

И у Андрея вдруг что-то внутри закипело, заклокотало, поднимаясь вверх, к горлу. И он, сам того не ожидая, громко закричал:

— Я всё равно дойду! Слышишь? Доползу до избы! Ничего у тебя не выйдет! Зря стараешься!

И он схватил рюкзак и начал ломиться через березняк, неважно куда — но вперёд: к реке, к спасительной избе, к людям, которые ему обязательно помогут!

Неожиданно до слуха донеслось что-то, напоминающее журчание воды, причём звук этот шёл со стороны, откуда он с неимоверным трудом пробирался. И Андрей как одержимый полез обратно, к притягивающему и завораживающему шуму реки. Она никак не должна была оказаться там, но сейчас он готов был поверить любым чудесам, которые могли с ним произойти.

И всё же это была река! Он уже видел сквозь ненавистные стволы молодых берёзок колышущуюся гладь воды…

Андрей не помнил, каким именно образом, но он прорвался к реке и вот уже минуты три, не останавливаясь, пил холодную живительную воду!

— К чёрту, к чёрту, к чёрту эти берёзы! Мы выбрались! Мы дошли! — кричал счастливый Андрей в сторону поросшего частоколом склона.

Два литра выпитой воды сделали своё дело: он начинал приходить в себя, возвращались его рассудительность и терпение. Пока он пил, отмокли прилипшие к ранам перчатки на его руках. Морщась от боли, он стянул их и с удивлением увидел, что ладони не кровоточат, а представляют собой голое мясо без кожи, покрытое какой-то чёрной грязью. Андрей вновь опустил руки в холодный речной поток — так боль почти не ощущалась.

Когда он, наконец, встал и огляделся по сторонам, то радость, вызванная тем, что он выбрался из берёзового плена, сменилась разочарованием, поскольку находился он не где-либо, а километрах в двух от устья Сыни, в том самом месте с каменными непроходимыми берегами, которое он всеми силами мечтал проскочить. День сегодня и вправду складывался на редкость неудачно!

Деваться было некуда. Не лезть же обратно в березняк? И Андрей, надев рюкзак, пошёл по берегу, готовый к очередным преградам и неприятностям.

Конечно, лазания через огромные камни и барахтанье по пояс в воде назвать «ходьбой» можно было с трудом. Но Андрей всё же приближался к цели, это было главным. Возможно, из-за того, что перед этим ему пришлось преодолевать трудности куда более серьёзные, перемещение по «бечевнику» показалось ему вполне сносным. Он даже удивлялся, почему они с Виктором с таким содроганием вспоминали потом первый день пути по Сыни.

«Видели мы и не такое!» — подумал Андрей, забираясь на очередной камень, высотою метров пять, обойти который по воде было совершенно невозможно.

Он шёл, не снимая портянок и не вынимая стелек из сапог, периодически промокая чуть ли не по грудь, но сейчас это уже не имело никакого значения. Сегодня он будет в избе! Там — одежда, еда, печка. Там лодка, на которой придётся, видимо, сплавляться по Куанде, там — ближе к людям…

В восемь часов вечера Андрей прошёл устье Сыни. Река Эймнах его очень удивила. Две недели назад уровень воды был выше метра на полтора. Там, где раньше неслись бурные потоки, теперь шумели неглубокие перекаты, а русло, когда-то шириной метров двести, сейчас едва достигало пятидесяти метров!

Андрей проходил поляну, где они с Виктором разбивали свой первый лагерь. До оставленной в зарослях ивняка резиновой лодки отсюда было километра три. Потом переправа, путь по воде чуть более километра и — долгожданная изба! Прикинув всё это, Андрей остановился, снял рюкзак, достал остатки овсяной каши, соль, сахар, посуду и принялся собирать на берегу плавник для костра.

Через десять минут вода в котелке уже закипала, а Андрей сидел рядом на бревне и курил, задумчиво глядя на языки пламени. Скоро стемнеет, но это не помеха. Засветло он успеет накачать лодку, а потом можно перемещаться и с фонариком! Но поесть надо сейчас. Силы абсолютно закончились. Необходимо было хоть что-то бросить в желудок! Да и ни к чему таскать в рюкзаке остатки продовольствия, когда рядом — лабаз, в котором целых два мешка съестных припасов!