Большая книга одесского юмора (сборник) - Валерий Хайт

– Знаете, – сочувственно говорил папа, – мне в таких случаях жена делает массаж поясницы. Очень помогает…

– Как вы говорите? – заинтересовывалась Розалия Генриховна. – Массаж? А ну давайте пусть она мне сейчас сделает!.. Кстати, заодно и пропотеет. Ей это очень полезно. А вам, наоборот, полезно немного пройтись. Размять свои залежавшиеся суставы. Поэтому я вас очень прошу: пойдете в аптеку, так возле нее – детский сад… Заберите оттуда моего внука Павлика. Он скажет, куда себя вести. Он привык. Его каждый день пациенты домой отводят… Ну давайте, что это у вас за массаж? – продолжала она, укладываясь на освобожденный папой диван. – Да, минуточку, может быть, у вас есть еще какие-нибудь жалобы? На сердце, например?

– Да нет, – говорила мама, – с сердцем у нас пока все в порядке…

– Это хорошо, – удовлетворенно кивала Сулькина. – А то бы я вам сейчас у себя такую стенокардию продемонстрировала, что вы бы даже забыли про мой радикулит…

– Зато у нас вот бабушка приболела, – продолжала мама, массируя доктора. – Давление у нее высокое. Сто восемьдесят на сто двадцать…

– Да что вы говорите?! – изумлялась Розалия Генриховна. – Неужели сто восемьдесят на сто двадцать?! И бывают же такие счастливые люди!.. Высокое!.. Я уже не хочу вас пугать, но у меня это самое давление на такой заоблачной высоте, что его уже никакими средствами не собьешь! Только при помощи истребителя!.. И что же? Мне теперь не идти на работу? Или, не дай Бог, на базар?!

– Какой базар?! – ужасались мои родители. – А вдруг вам там станет нехорошо?

– Обязательно станет! – соглашалась Сулькина. – А как же иначе? В данном случае шансы выжить практически сведены к нулю! Но на базар же все равно кто-то должен идти! А кто? Может быть, мой зять – этот бытовой пьяница? Или дочь-бездельница? Кто, я вас спрашиваю?! Вот разве что сынишка ваш сбегает, вместо того чтобы телевизор смотреть…

– По поводу сына мы с вами тоже хотели проконсультироваться, – извиняющимся голосом вставляла мама. – Он у нас скарлатину перенес несколько дней назад… Так можно ему уже в школу идти или нельзя?..

– В школу – нельзя, – категорически заявляла доктор. – Еще перезаразит там всех. А на базар – можно. Я бы там этих спекулянтов сама бы всех перезаразила, если б могла! Но их же никакая холера не берет. Так что иди, детка, иди… Там у меня в сумке деньги лежат, и список я уже для тебя составила…

– Но с поясницей-то вам хоть легче становится? – спрашивала у нее мама, не прекращая массаж.

– Вы знаете, да! – отвечала доктор. – У вас таки действительно золотые руки… Но разве это может облегчить мои главные страдания? Вот если бы вы этими золотыми руками задушили моего зятя, я бы, конечно, почувствовала облегчение… А так… Все мои болячки исключительно от него. И давление у меня от него поднимается, и температура. А если что-нибудь иногда и падает, так только гемоглобин. Я уже думала найти какого-нибудь физически крепкого мужчину, который бы мог с ним просто поговорить… Но где? Мужа, который любил меня больше жизни, я потеряла десять лет назад. Остальные мужчины, которых любила я, потеряли меня еще на десять лет раньше… А этот негодяй просто составил себе пятилетний план по сведению меня в могилу!.. И я боюсь, что к наступающим первомайским праздникам он таки перевыполнит его досрочно…

Тут Сулькина начинала горько рыдать.

– Так, может быть, я с ним поговорю? – спрашивал мой не очень физически крепкий, но очень сердобольный папа.

– Нет, ну зачем же? – вяло сопротивлялась Розалия Генриховна. – Вам и так уже и в аптеку для меня идти, и за Павликом… Хотя, если вы настаиваете… Там, рядом с нашим домом, пивной ларек. Этот алкоголик со своими дружками как раз в это время опохмеляется… Как увидите самую бандитскую физиономию – смело подходите. Это он и есть. И скажите ему так: если ты, мерзавец, еще один раз поднимешь свой голос на доктора Сулькину или даже поднимешь на нее руку!.. на эту святую женщину!.. опытнейшего терапевта, которая каждый день ставит на ноги весь район… – я тебе так врежу по морде, что ты аж упадешь!.. А еще лучше знаете что? Вообще ничего ему не говорите. А просто подойдите и сразу врежьте!

– Не объясняя, за что? – удивлялся папа. – Но он же меня прибьет!

– И очень хорошо! – торжествовала Сулькина. – Так, значит, вы сами убедитесь, с каким хулиганом мы в данном случае имеем дело!

И что вы думаете? Папа, забыв про свой радикулит, шел покупать доктору Сулькиной лекарства, потом – забирать ее внука, потом – получать по физиономии от ее зятя. Я, наплевав на скарлатину, бежал, как говорят в Одессе, делать ей базар. Мама, преодолевая свой грипп, делала ей массаж. А наша престарелая бабушка тихо радовалась, что давление у нее все-таки – тьфу-тьфу-тьфу! – не на такой немыслимой высоте, как у нашей несчастной докторши, а значит, никаким таким истребителем ее, то есть бабушку, в ближайшее время никто истреблять не будет.

То есть, решая катастрофические проблемы нашего семейного доктора, мы как-то забывали о своих незначительных неприятностях.

Что же касается самого доктора, то она, между прочим, дожила до девяноста лет. Так что свои невероятные беды и страдания она, видимо, сильно преувеличивала. Понимаете зачем? Ну конечно! Просто она знала великий секрет врачевания: для того чтобы человеку стало легче, он должен увидеть перед собой другого человека, которому еще тяжелее, чем ему! Иногда это действительно может поставить пациента на ноги. И уж, во всяком случае, всегда улучшает ему настроение.

И еще она говорила, будучи уже в глубоко преклонном возрасте:

– Ну, допустим, я таки да умру… И что же? Эти мерзавцы родственники устроят себе по этому поводу пьянку сначала на моих поминках, потом на девять дней, потом на сорок… А фига с два! Такого вечного праздника они у меня не заслужили!..

По-моему, эта мысль – блестящий рецепт долголетия.

Суд Соломона

Ну кого сегодня в Одессе может удивить рухнувший от старости дом или, скажем, балкон?.. О кирпиче, упавшем с балкона на голову, я вообще не говорю. Упал и упал. Кто обращает внимание! Особенно если не на тебя…

Но так было не всегда. Первая трехэтажка, рухнувшая в центре нашего города в далекие времена моей молодости, привлекла к себе, помнится, такое количество местных жителей и приезжих, что жильцы, в последний момент выскочившие из-под нее, чувствовали себя чуть ли не именинниками.

– Главного секретаря обкома хотим!.. – митинговали они. – Вот пусть он приедет сюда и увидит, до чего довели жилфонд жэковские начальники!..

И жильцов за такие смелые речи никто не разгонял, не преследовал. Нет, что ни говори, а первым всегда многое позволяется…

Но все же через пару часов, когда к бывшему дому подъехало несколько автомобилей, из которых вышла группа холеных, одинаково одетых мужчин, возникло некоторое оцепенение.

– Секретарь приехал, – зашептали вокруг. – Секретарь!..

– Здравствуйте, товарищи жильцы! – сказал секретарь, подходя к жильцам, толпящимся среди развалин. – Я слышал, возникла потребность поговорить… Может быть, какие-нибудь жалобы, вопросы?..

– Да уж, конечно… – зашумели пострадавшие. – Вот, посмотрите… А мы ведь писали, сигнализировали… Пятнадцатый год без ремонта…

– Гунько! – произнес секретарь, не оборачиваясь к сопровождающим.

– Здесь! – подскочил к нему человек с портфелем под мышкой.

– Ты что ж это, твою… не реагирываешь? Вот, товарищи обеспокоены. Наверное, не без причины…

– Виноват, товарищ секретарь! – побледнел подскочивший. – Готов, так сказать, если прикажете, понести… Но только как же это не реагирываю!.. Можно сказать, денно и нощно… Вот, в прошлом месяце по этому дому трубу поменяли… от отопления. Теперь не течет. Пожалуйста, подпись, наряд…

– Угу, – сказал секретарь, взглянув на бумажку. – Значит, по отоплению сняли вопрос…

– Так точно.

– Ну, это хорошо. Как-никак, дело идет к зиме.

– Да при чем здесь труба!.. – заволновались жильцы. – Вот же стены уже!..

– Так и стены мы держим, товарищ секретарь, так сказать, на контроле. Вот, взгляните, решение от двадцать четвертого четвертого семьдесят четвертого. Установить две подпорки. И установили бы, просто праздники начались майские, а потом сразу ноябрьские… Да я вообще этот дом лично курирую. Вот пенсионер Крутов с третьего этажа жаловался, что у него лестница обвалилась. Так что ж мы, не понимаем, что ему в его возрасте каждый раз с третьего этажа без лестницы… Ну, спускаться, может, оно и быстрее получается… а обратно потом по водосточной трубе?! Правильно я говорю, пенсионер Крутов?

– Так что, вы поставили ему лестницу?

– Поставили!.. В план… Что ж вы молчите, Крутов? Или вы опять недовольны? Что, я вам не помог? Я же вам лично, этими вот руками показывал план. Или не показывал?.. И по крыше у нас оригинальные задумки имеются. В смысле покрыть ее наконец. Вот проект.