Охота на русскую Золушку - Анна Трефц

Забегаловки всякие.

С этим он неожиданно схватил меня за талию и потащил вниз.

— Отпусти! — взвизгнула я.

— Не трепыхайся. Представь, что я лифт, — он подавил мое сопротивление, сцепив меня в такие объятия, что пришлось замереть, чтобы не задохнуться.

Можно сказать, что на лифте я добралась до его машины. На улице уже и не пыталась освободиться. Действительно, мы сильно сократили время передвижения. Минут на сорок. А в открытом платье в вечерней пронизывающей до костей английской прохладе передвигаться с достоинством совсем не хотелось.

В конце концов, я была даже благодарна Платону за то, что он изменил мой вечер. Чем бы я занялась без него? Сходила бы с ума от внутренней войны, в которой гордость и рассудительность мутузят мое бедное сердце? Опять? Потом я страдала бы, рыдала и мучилась бессонницей.

— Может напьемся? — предложила я.

Машина резко дернулась и встала, не доехав до перекрестка. Платон уставился на меня, не обращая внимания на гудки возмущенных водителей, которым мы перекрыли дорогу. Между нами повисла тягучая пауза. Платон пожирал меня восхищенными глазами.

— Что?! — не выдержала я и нервно огляделась. Машин вокруг нас прибавилось. Все гудели.

— Ты такая красивая! — выдохнул он. Потом как-то умиленно всхлипнул и, развернувшись к рулю, нажал на газ.

И вот что я такого сказала, спрашивается? Вообще-то стоило обидеться. Мужчины говорят, мол, не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. Это что же получается, Платон меня без спиртного не считает красивой? Не то чтобы я очень хотела, чтобы он считал. Но все равно немножко неприятно.

Глава 3

Марко

Я никуда не пошел. Я стоял возле ее дома, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя, как холодный воздух заползает под тонкую куртку. Я не знал, что делать дальше. Вечер вроде бы закончился. Печально закончился. Она просто ушла в подъезд, помахав напоследок рукой. Даже не улыбнулась. Надо бы тоже уйти, не спать же возле ее двери на коврике. Как пес, право слово. Хотя… мысль не показалась мне такой уж бесперспективной. А что если напроситься на… На что я мог напроситься, постучав в дверь квартиры мало знакомой девушки? На кофе? С чего бы, мы только что из кафе. Сказать, что страшно захотелось воды? В туалет? Меня передернуло.

Я должен уйти. Взять себя в руки, развернуться на 180 градусов и покинуть двор ее дома. Или вообще ее мир. Надо… Но она меня не отпускала. Желание увидеть ее снова, прямо сейчас, хотя бы издали душило, холодной рукой сжимая горло. Я в самом деле попытался вздохнуть поглубже и не смог. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Что со мной?

— Господи, — мысленно взмолился я, — Пусть она выглянет в окно, пусть увидит, как я тут загибаюсь. Пусть сжалится надо мной! Я тебя умоляю, Господи! Ты же милосердный чувак. Все так говорят! Ну, не позволь мне сдохнуть тут как бездомной собаке! Самому же потом стыдно будет!

В общем, Господь, видимо, меня услышал. Потому что в эту минуту к дому Маши подъехал шикарный автомобиль. Из таких стильных спортивных тачек. И умирать мне резко расхотелось. Стало интересно, кто тут и зачем. Я зашел поглубже в высокие кусты и затаился.

Из машины вытащился Платон и, небрежно хлопнув дверью, протопал в подъезд. Как к себе домой, между прочим. Даже без цветов.

Сердце защемила тоска. Вот оно истинное положение вещей. Что бы этот увалень мне ни плел про их отношения, он вхож к ней в такое время. Значит, они куда больше, чем просто приятели. Во всяком случае, исходя из моего собственного опыта, мужчина в восемь вечера приходит к женщине только с одной целью — остаться у нее на ночь. Правда, иногда его намерения расходятся с ее. Но это уже частности. Вот сейчас уже действительно надо бы уйти. Ну, не стоять же немым свидетелем чужих страстей. Это унизительно. Обычно я выступаю в другом амплуа. Я позволяю за собой наблюдать. Или не позволяю.

Хотя… тут я замер на месте, обозвав себя идиотом. Начальник службы безопасности высокородной особы. Куда подевались мои навыки? Платон не утрудил себя доехать до парковки, а бросил машину прямо у подъезда. Перекрыв путь возможным прохожим. Он пошел к девчонке без цветов. Хотя сам же рассказал, что знакомы они недавно. И по всем статьям у них сейчас разгар того самого романтического периода, когда за секс мужчина платит всякими милыми мелочами. Все это говорит о том, что Платон приехал к Маше ненадолго и скорее всего по делу.

Тоска ослабила хватку. Я снова вдохнул полной грудью. До чего же вкусный и свежий в Оксфорде воздух. Не то, что в Лондоне. Моей радости наступил конец ровно через минуту, когда дверь подъезда отворилась и Платон вынес на руках попискивающую девушку. Все это здорово походило на похищение. И я хотел было уже вмешаться. Но тут предполагаемый злоумышленник поставил свою добычу на твердую землю. И я снова едва не умер. Как же она была прекрасна. Даже из своего укрытия, на расстоянии 20 шагов я видел каждую мелкую деталь. Платье открывало и подчеркивало все, что можно было в нем выгодно открыть и подчеркнуть. Маша оказалась счастливой обладательницей безупречной фигуры: высокая грудь, тонкая талия и длинные стройные ноги. Белая кожа светилась под холодной луной. Я покрылся мурашками с головы до пяток. Мне отчаянно захотелось выпрыгнуть из кусов и прикрыть ее чем-нибудь. Хотя бы собственным телом. Отчасти чтобы она не мерзла, но в большей степени, чтобы не видеть ее обнаженные руки, ключицы, колени. Это было невыносимо прекрасное зрелище. И у меня просто не осталось сил на нее пялится. Я отвернулся, с горечью понимая, что дела обстоят куда хуже, чем я мог предположить. У них свидание. И Платону позволено смотреть на ее почти обнаженное тело весь вечер. Вот к кому она так спешила от меня. Да что же ее так влечет к этому полудурку?

— Прибыли! — услыхал я за спиной.

Я не знал русского, но слово «прибыль» знал. Это из бизнеса. При чем тут прибыль? Он поставил девушку на землю, донес до машины. О какой прибыли речь? У них что, деловое свидание? Не тешь себя напрасной надеждой. На деловое свидание не надевают таких соблазнительных шмоток. У этого платья одна цель: заставить мужчину снять его с женщины и побыстрее. Я от прямо сейчас готов это сделать. Если бы не маячивший поблизости Платон. Дверцы хлопнули, машина уехала. А я