Космические демоны - Джилиан Рубинстайн

- Мне надо ненавидеть тебя и стрелять?

- А ты понятливый. Да, именно так.

Марио засмеялся. Смех его звучал неприятно.

- Ну, на моей улице праздник! - сказал он. - Ты испорченное богатенькое насекомое!

Волна ненависти и презрения ударила Эндрю в живот. Он только вдохнул воздух, а воронка уже кружила его. Он увидел выстрел, последовавший тут же за первым, и сразу увидел Марио, влекомого вслед за ним. Оба они провалились в космическое пространство. Оба вместе нырнули в туннель. Эндрю поручил второй пистолет из руки Марио. Началась великая битва с демонами.

Когда они вновь появились в комнате, на экране вспыхивало 400000. Эндрю трясло, и голова у него болела от шума игры. Глаза Марио горели лихорадочным блеском на его бледном лице. Рука, сжимавшая пистолет, дрожала. Он поворачивал голову из стороны в сторону.

- Я все еще что-то вижу. Кажется, демоны ползут за нами вслед.

Эндрю быстро повернулся, но ничего не увидел. Потом ему показалось, что он видит космического демона справа, но это оказалось лишь отражение Марио в зеркале. Глаза их встретились, и они пристально поглядели друг на друга.

- Фантастическая игра! Что ли, сыграем еще? - сказал Марио.

- Завтра, - сказал Эндрю. - Я не хочу, чтобы мама знала. А она через минуточку поднимется сюда.

Марио подумал. Потом кивнул.

- Встречу тебя возле школы. Пока!

Мама все еще говорила по телефону, проходя мимо, он услышал:

- Но как мне сказать об этом Эндрю?

"Сказать Эндрю? Что сказать Эндрю?"

Его застывший разум пытался внушить ему, что что-то было неблагополучно. Но он не мог понять, что и почему. Он пошел в кухню, а слова эти, почти лишенные смысла, эхом повторялись в его мозгу. Он поставил чайник, взял пакет шоколадного печенья из буфета, приготовил себе кофе и сразу съел пять печеньев. Когда он жевал шестое, он услышал легкий звон - это была положена на рычаг телефонная трубка.

- Эндрю, кто этот мальчик, что прошел только что?

Марджори вошла в кухню. Вид у нее был грустный.

- Так, знакомый.

- Он учится в твоей школе?

- Нет. Он раньше учился в моей.

- У него грубоватый вид, милый. - решилась она наконец.

"Грубоватый! - подумал Эндрю. - Слабо сказано".

Он пытался сообразить что-то своими замороженными мозгами и успокоить ее каким-нибудь образом.

- Он интересуется компьютерами. - сказал он. - Я разрешил ему воспользоваться нашим.

- Надеюсь, он его не сломает. Он что, иностранец?

- Я не знаю. По-моему, нет. Он говорит вполне как австралиец.

- Он очень черный. Как его зовут?

- Марио Ферроне.

- Это итальянское имя. Он, должно быть, итальянец.

- Да какая разница? - возразил он. "Чудно, - подумал он. - Я почти что готов защищать Марио".

Ему показалось, что Марджори хочет что-то сказать и боится сказать не то, что нужно.

- Папа придет к обеду? - спросил Эндрю, чтобы сменить тему.

Марджори помолчала, прежде чем ответить.

- Он уехал в Сидней на недельку.

- Почему же он ничего не сказал?

- Это получилось неожиданно, - сказала она.

Она помолчала немного, потом продолжала:

- Эндрю, ты знаешь, что мы оба очень тебя любим.

Где-то в белых холодных пространствах зазвенели предупреждающие колокола.

- Ну конечно, - сказал он, чувствуя себя очень неуютно.

- Я хочу, чтобы ты всегда помнил это, - сказала она каким-то совсем не своим голосом. - Помни, что мы оба тебя любим.

Вдруг ему совсем не захотелось продолжать этот разговор.

Глава тринадцатая

Когда на утро четвертого дня Эндрю вошел в класс, мистер Рассел уже вел урок. Он нахмурился. Надо бы удалить его из класса, Эндрю опаздывал уже третий раз подряд, но после вчерашнего разговора с миссис Хейфорд он решил, что будет снисходительным. Поэтому только сказал:

- Быстро садись, Эндрю, и доставай учебники. И, пожалуйста, постарайся завтра прийти вовремя.

"Чудно. - подумал Эндрю, садясь. - Я решил, он скажет что-нибудь очень тяжелое. А он говорит так, точно жалеет меня".

Но больше об этом не стал думать, а стал думать о "Космических демонах".

Они с Марио становились все более и более искусными в игре, но с каждый днем не любили друг друга все больше и больше. Внутри игры им приходилось сотрудничать, чтобы побеждать, они должны были защищать, а иногда и спасать друг друга. Но когда Марио взрывал демона, который угрожал Эндрю, он делал это не для того, чтобы его спасти, а чтобы доказать Эндрю, что он, Марио, лучший игрок, чтобы проявить свое презрение. Эндрю отвечал с возрастающей ненавистью и, выручая Марио, старался вернуть ему это презрение. Иногда на него нападало искушение отступить на шаг, ничего не делать, пусть Марио застрелят... Он вздрогнул, подумав об этом. Это было бы так просто, и усилий бы не потребовалось. Игра усложнялась. С каждым разом играть становилось все труднее и труднее. Это был только вопрос времени, когда один из них сделает ложное движение или совершит логическую, ошибку... И что тогда?

"Я не думаю, чтобы было опасно, - размышлял он. - Программа обо всем позаботится. Может быть, она просто выкидывает из игры в конце концов". Но где-то в глубинах его сознания было ощущение, о котором он никак не мог вспомнить, память о словах, которые кто-то сказал или что-то сказало где-то там, в нем самом, внутри, и там еще была какая-то темнота, от которой он никак не мог отделаться.

- Эндрю Хейфорд, с нами ли ты нынешним утром или находишься где-то еще?

Голос мистера Рассела звучал необычно мягко.

Эндрю уже открыл рот, чтобы ответить, но тут увидел нечто у окна. И вместо того чтобы ответить так же мягко и учтиво, он вскочил с места и завизжал:

- Пошел вон. Отстань от меня!

Он повернулся, чтобы поглядеть, что там было сзади него, глаза его были расширены, лицо напряжено от страха.

В три прыжка учитель оказался рядом, хватая его за плечи.

- Успокойся, Эндрю!

Класс замолк. Ни один мускул не дрогнул ни у кого. Все таращились на Эндрю, с интересом ожидая, что будет дальше. Но Элейн тоже глядела в окно. И тоже увидела то, что видел Эндрю - отражение бледного лица с гребешком черных волос. И Бен, глядя в другом направлении, заметил, как мерцающая черная фигура появилась и исчезла сзади него.

Бен быстро обернулся и увидел лишь черную полоску, уплывающую из поля зрения. Придумал он это или черные трещины стали отчетливее, чем раньше? Нет, на этот раз сомнения не было - черные линии утолщались. Они, строго говоря, уже не были линиями. Они расплывались черными пятнами, приобретали определенные очертания, были белыми наверху, в том месте, где можно было предположить лицо... Он накрыл ладонью рот, чтобы не закричать.

- Нет никакого резона всем прекращать работу и таращиться, - твердо сказал мистер Рассел. - Две страницы вы должны до звонка закончить. Эндрю, выйдем, потолкуем пару минут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});