Под польским орлом - Владимир Радзиванович

Это была правда. Мы были готовы и ждали сражения за Варшаву как большого праздника, хотя каждому было ясно, что дело обещает быть нелегким.

Перед 1-м Белорусским фронтом находилась 9-я немецкая армия под командованием генерала танковых войск Лютвица.

1-й армии Войска Польского непосредственно противостояли части 73-й и 337-й немецких пехотных дивизий, 183-й охранный полк, семь отдельных батальонов. Кроме того, в районе Сохачева в резерве 9-й армии противника находилась 391-я караульная дивизия.

14 января 1945 года 47-я и 61-я советские армии нанесли мощный удар по противнику одновременно. В шесть часов утра кавалерийская бригада и 6-я польская пехотная дивизия тоже начали усиленную огневую обработку переднего края его обороны.

Затем, когда части южной группировки 1-й Польской армии, отбросив противника у Гуры Кальварьи, пойдут на Варшаву, уланы должны были присоединиться к ним и следовать во втором эшелоне армии, прикрывая стык между 4-й и 6-й польскими пехотными дивизиями. Обстоятельства, однако, изменились, и польская кавалерийская бригада сыграла в Варшавской операции более почетную и активную роль.

К утру 16 января сопротивление немцев на обоих флангах было сломлено советскими войсками. Советские танки резали коммуникации в глубоком тылу 9-й немецкой армии. Фронт противника дрогнул и заколебался. По сути дела Варшавская операция была уже выиграна частями Советской Армии. Понимая невозможность удержать Варшаву, гитлеровцы стали постепенно выводить свои гарнизоны из Лазенок, Жолибожа, Влох и центра города.

В 13 часов меня вызвал к аппарату генерал Стражевский, коротко проинформировал о начале переправы наших войск в районе Яблонной и предложил провести разведку боем перед фронтом бригады.

Бой надо было начать через тридцать минут. В таких условиях приказ писать некогда. Надо переходить к личному управлению и организовать взаимодействие полков одновременно с началом боя.

Я так и сделал. Сел к телефону и начал по очереди вызывать командиров полков. С островков двинулись вперед спешенные взводы. С берега через их головы ударила артиллерия. Заработали минометы.

Головные взводы в полках вели поручик Халас и подпоручик Закжевский{18}.

Стоял яркий солнечный день. Лед на реке переливался, как хрусталь, в лучах уже теплевшего солнца. Ясно видимые с командного пункта польские солдаты, рассыпавшись цепью, бежали вперед, не залегая. Противник открыл по ним хаотический огонь. Снаряды рвались на реке, взламывая лед. Но к этому времени передовые наши подразделения уже вышли на левый берег и начали штурм дамбы.

Я бросил на поддержку им эскадроны с нашего правого берега. Лед потемнел от множества людей. Над рекой зазвучал передаваемый с командного пункта по радио польский национальный гимн.

Еще минута - и красные полотнища эскадронных знамен затрепетали на вершине дамбы. Я позвонил генералу Стражевскому и доложил, что левобережная дамба взята.

Начальник штаба армии не поверил. Потребовал уточнить лично и прислать письменное донесение.

Через час мы захватили деревни Чернидлу и Цешицу. А к вечеру головные эскадроны начали уже продвижение на Езерную.

Командиры полков нервничали. Они понимали, что мы ведем рискованную игру. Наша бригада вбила глубокий клин в расположение противника, тогда как соседние части справа еще не форсировали Вислу.

Теперь у нас был только один выход из положения: еще сильнее напирать на противника и дезориентировать его в отношении наших сил, создавая иллюзию огромного численного превосходства.

В течение ночи уланы заняли еще несколько деревень: Опачь, Бенькова, Копыты, Беляева, Оборы, Пяски. Это был успех.

К рассвету 17 января мы ворвались в Езерную и оседлали скрещение прибрежных шоссейных дорог на Варшаву.

Генерал Стражевский, ознакомившись с обстановкой, сказал шутливо:

- Теперь иди прямо в столицу. Твои уланы должны быть там первыми!..

Впервые за восемнадцать часов непрерывного боя я оторвался от телефона, чтобы сесть на автомашину. Меня пошатывало от усталости.

Вскоре 1-я отдельная кавалерийская бригада, отбрасывая мелкие заслоны противника, вошла в Варшаву и в районе "Кроликарни"{19} соединилась с частями 6-й польской пехотной дивизии. А в 14 часов 17 января командарм 1-й Польской армии генерал Поплавский смог послать Временному польскому правительству в Люблин историческую телеграмму: "Варшава взята!"

К утру 18 января мы сосредоточились на улицах Вольна и Соколовска. Собственно, это были уже не улицы, а сплошные развалины. Даже те редкие дома, которые еще стояли, оказались настолько ненадежными, что полки пришлось расположить под открытым небом. Штаб бригады мы развернули в сторожке костела святого Вавжинца, кое-как заколотив фанерой окна.

Варшава была свободна!

Окончились пять долгих и мучительных лет гитлеровской оккупации.

Офицер политотдела армии привез нам радостную весть: приказом Верховного Главнокомандующего бригаде объявлена благодарность за активное участие в овладении Варшавой. Приказ был объявлен перед строем, и, как мощный прибой, покатилось по улицам освобожденной польской столицы "ура" в честь нашего великого союзника - Советского Союза.

Уланы ликовали. На улицах стихийно возникали митинги. Польские солдаты горячо обнимали проходивших по улицам советских солдат. У костела святого Вавжинца хор пел "Варшавянку":

Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут...

- А ведь песня-то наша, - сказал остановившийся советский солдат.

- Нет, наша, - улыбаясь, ответил ему поляк, - самая польская и называется "Варшавянка".

- Название это, верно, польское. А поют ее у нас давно. Помню, еще до революции пели и после тоже... Так что наша эта песня. Ее даже товарищ Ленин любил, - настаивал советский солдат.

Собеседник хлопнул его по плечу:

- Да ведь написал-то эту песню поляк Вацлав Свенцицкий!

- Вот этого я не знал... Ну если поляк написал, значит, ваша песня. И наша тоже! Настоящая дружба народов! - рассмеялся советский солдат и стал вместе со всеми петь "Варшавянку"...

Часов в одиннадцать в бригаду примчался с приказом из штаба армии офицер связи капитан Грибовский. В приказе предписывалось всем командирам польских дивизий, бравшим Варшаву, прибыть в двенадцать часов к мосту Понятовского.

Когда моя машина, с трудом пробравшись по еще забаррикадированным улицам, достигла наконец моста, там уже были командиры дивизий - генерал Киневич, генерал Роткевич, полковник Шейпак. Потом во главе большой группы офицеров появились генерал-брони{20} Роля-Жимерский и дивизионные генералы Завадский и Корчиц.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});