Драгоценный враг (СИ) - Реншоу Уинтер

Мой желудок опускается.

Тошнота утоляет жажду, поэтому я оставляю стакан воды у раковины.

Трясущимися руками, я выключаю экран телефона, оставляя его на том же месте, где он лежал, и возвращаюсь в свою комнату. И до конца ночи ломаю голову, над тем, как выяснить кто такой или такая «КТ» или почему мой отец записал кого-то в телефоне только с помощью инициалов, или почему они обсуждают окончание страданий моей мамы.

Часами мой разум блуждает по самым темным переулкам и самым замалчиваемым дорожкам.

Что если те обвинения, которые выдвигали против него, были верны? Что если он убил собственную сестру? Что если он стал причиной смерти миссис Монро? Что если человек, вырастивший меня, пожертвовавший ради меня многим и научивший меня всему, во что я верила…был не более чем корыстным лжецом?

К утру восход солнца окрашивает лучами оранжевого и розового цвета шторы моей комнаты. Я до сих пор не спала и не собираюсь. Не могу успокоиться, пока не узнаю, что происходит.

Надеваю джинсовые шорты, лежащие на полу, и достаю из комода футболку. Освежившись, оставляю записку у плиты и иду в больницу в одиночестве, прежде чем проснётся отец.

Я не могу рассказать маме то, что увидела, потому что сама не поняла, что это было.

Но не могу больше ни одной минуты находится под одной крышей с отцом…пока не получу ответы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

АВГУСТ

— Привет-привет. Что тебя привело?

Адриана подкрадывается ко мне в салоне сотовой связи, как только я вхожу в дверь днём в воскресенье.

Моя голова раскалывается с концерта прошлой ночи, и я нихрена не спал после вечеринки в автобусе, чтобы Сорен почувствовал, что мне не насрать на наши «отношения». Но я здесь ради цели. К сожалению, беглый осмотр магазина говорит мне, что Шеридан сегодня не работает.

— Нужна новая зарядка, — говорю я, протягивая ей сломанную, которую захватил с собой. Точнее ту, которую я уничтожил плоскогубцами сегодня утром.

— Ох, — она осматривает потертые провода. — Что случилось?

— Это имеет значение?

— Эм, я имею в виду, да. Вроде. Я могу обменять по гарантии, если это телефон, который ты купил на прошлой неделе.

— Это не от него.

Я сегодня в настроении быть честным.

— Хорошо. Тебе нужна полуметровая или метровая?

Адри ведёт меня к стене, увешанной бесконечным ассортиментом зарядных устройств для телефонов.

— Иногда метровые слишком длинные. Полуметровый — стандарт.

— Пофиг.

Она прочищает горло и срывает одно с крючка.

— Я могу пробить товар там.

Я следую за ней к кассе, ещё раз пристально тщетно оглядывая комнату.

— Шеридан сегодня работает? — спрашиваю я.

Закусив губу, она вздрагивает.

— Нет. Ее мама попала в больницу.

Блять.

Неудивительно, что прошлой ночью она дала мне пинка.

— Жаль это слышать, — протягиваю ей свою карту. — Я могу что-нибудь сделать?

Я не знаю, чем могу помочь в этой ситуации, но это кажется правильными словами в этот момент. Кроме того, было бы неплохо, если бы Адриана упомянула своей подруге о том, что я предложил помощь.

Адри протягивает мне ручку и чек для подписи.

— Эм, я не думаю, что можешь.

Накручивая тёмную прядь волос на свой палец, она заправляет ее за ухо.

— Ты не против, если я кое-что скажу? — спрашивает Адри.

Я поднимаю бровь, сдвигая по прилавку чек.

— Что?

— Возможно, это не мое дело, но Шеридан… ей это не интересно.

— В курсе, — я ухмыляюсь. — И ты права, это не твоё дело.

Ее глаза увеличиваются, а щёки покрываются вишнёво-розовым румянцем.

— Я имела в виду…я не хочу, чтобы ты попросту надеялся на что-то большее с ней. На самом деле, она не та, кто ходит на свидания.

— Так же, как и я.

— И ей нравятся правильные парни, — добавляет Адриана, глядя мне в глаза, словно она пытается не смотреть на мои татуировки, пирсинг или взлохмаченные волосы.

— У меня есть подруга, — продолжает она, — и ты определенно в ее вкусе.

Глубоко вздохнув, я от скуки сканирую парковку.

— У меня в эту пятницу вечеринка. Родителей не будет в городе, а сестра сказала, что купит нам пару пивных кег. Всего несколько человек. Может быть, десять или пятнадцать максимум. Но ты должен прийти. Если хочешь, конечно…

— Может, буду там.

Ее глаза сияют, как будто я только что вручил ей гигантский лотерейный чек Publisher’s Clearinghouse.

— Серьезно?

— Да, конечно. Посмотрим.

Схватив листок бумаги, Адриана записывает свой номер синими чернилами и передаёт его.

— Круто. Просто напиши мне, чтобы у меня был твой номер, и я отправлю тебе подробности в пятницу.

Я никогда ни к чему не привязываюсь. Это против правил. Но рад быть открытым к разному исходу событий, особенно, если есть шанс, что Шеридан там появится.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ШЕРИДАН

— Привет, милая. Как дела? Как твоя мама? — Адриана приветствует меня в четверг днем в магазине сотовой связи.

— Ее только вчера выписали. Наконец-то, — я обнимаю ее в ответ, а затем прячу свою сумочку в офисе для сотрудников, прежде чем войти в систему. — Приступы прекратились, но ей прописали постельный режим в течение нескольких дней, по крайней мере, когда она дома одна.

— Это хорошо, да?

Я пожимаю плечами. Это обычное дело.

— Как обычно.

— Ты выглядишь такой грустной, детка. Мне так жаль. Я бы хотела что-нибудь сделать, — Адриана осматривает меня.

В тот вечер она предложила завезти пиццу для нас с отцом, что было очень мило с ее стороны, но к тому времени он уже собирался на работу, а я была не в настроении для компании.

— Как часто это происходит?

— В последнее время несколько раз в год, — говорю я. — Мне кажется, я уже привыкла к этому.

— К этому не привыкают, — она поглаживает меня по плечу. — Не будь так строга к себе. Ты должна мыслить позитивно. У моей бабушки в прошлом году был инсульт, и нам сказали, что у нее шанс в пятнадцать процентов выйти из больницы живой. Прошло восемь месяцев, а инсульта как будто и не было. Она полностью выздоровела. Врачи иногда ошибаются.

Я не хочу напрасно надеяться…

— Да. Неважно, — я заставляю себя слегка улыбнуться и направляюсь к кассе, чтобы дождаться клиента. Днем в четверг, как известно, мало народу.

— Держи свою хорошенькую головку выше, — говорит Адри, подпирая подбородок рукой, после того как следует за мной к стойке. — И знай, что я здесь для тебя, куколка.

Ее слова — отголосок тех, что я прочитала на экране отца несколько ночей назад, тех, которые я уже практически выучила наизусть.

Моя нижняя губа дрожит. Зажмуриваю глаза, пока зрение не затуманивается. Волна подавленного, заглушенного гнева разливается по моим венам, пока моя кожа не начинает гореть.

Эти сообщения — все, о чем я думала всю неделю.

Я даже вижу их, когда закрываю глаза.

— О, Боже, Шер, — ахает Адриана, и бросается ко мне, положив руку на мою спину. — Что случилось? Это я что-то сказала?

По моей щеке течет слеза. Я смахиваю ее и прерывисто вздыхаю. Я не плакса. Я не драматична и не эмоциональна. Но последние несколько дней я почти живу вне своего тела. По крайней мере, только так я могу это описать, потому что ничто больше не кажется реальным. Я ни на что не смотрю по-прежнему. На каждую семейную фотографию, мимо которой я прохожу в коридоре. На каждую умную или милую остроту, или шутку, которая исходит из уст моего отца. На каждый ласковый, влюбленный взгляд, которым мама одаривает его, когда их взгляды пересекаются. Все это кажется… пустым.