История шрамов - Кая Север

часы в изоляторе, где время угадывалось лишь по тику часов на руке надзирателя. А потом появился дед.

Он отчитывал меня часов пятнадцать без остановки, изматывая, казалось, каждую частичку моего тела бесконечными упражнениями. Пару раз в меня прилетало чем-то тяжёлым вроде книги, я уже не наблюдал за этим. И я бы стойко стерпел всё это, но итогом всему стала новость о том, что завтра я уезжаю в военную академию.

От осознания, что вся моя жизнь превратится в одну круглосуточную встречу с дедом, меня словно перемкнуло. В глазах потемнело.

Я и не заметил, как успел повалить его на землю. Пожалуй, в трезвом уме, я бы не сумел это сделать, ибо опыт дедовский в рукопашных боях был поболее моего. Но тут меня, казалось, не остановит даже отряд спецназа.

Отчего-то вспомнилось, что это именно он отослал сестру учиться в Польшу, хотя была возможность с его связями пристроить её где-нибудь в Америке. Вспомнились все вечера, когда мне приходилось допоздна засиживаться на улице, лишь бы не наткнуться на него.

Пару ударов прилетело и мне. Но мне хватило навыка и сил вырубить его, а после, быстро побросав первое попавшееся, как мне казалось тогда, самое необходимое, в сумку, уйти. Я и не подумал взять машину. Это всё равно, что нарисовать на себе одну огромную мишень.

В мысленную корзину отправились и кредитки родителей. Я лишь вытащил из кошелька матери наличку в тридцать долларов, зная, что она меня простит.

Я уже собирался двинуться прямо за город, импровизируя по ходу дела, как ноги меня сами понесли к дому девчонки.

Терять нечего.

Убедившись, что открыла мне именно она, я первым делом сплюнул ей под ноги кровавой слюной. С момента побега я не переставал покусывать щёку изнутри, раз за разом разрывая её в кровь.

— Вот что я думаю о помощи таким, как ты. Жалкие дуры, которые только и умеют ныть и жалеть себя, вместо того, чтобы встать со своих ебучих колен и бороться. А других выставляют виноватыми лишь потому, что им оказалось не похуй, что они захотели помочь и защитить. И огребли за это. И ты, и жалость к тебе, и всё остальное – идите нахуй. Надеюсь, больше никогда не увидимся, -- последнее я прорычал особенно злобно, ударяя уже по косяку двери кулаком и разворачиваясь, чтобы уйти.

— Эй, — попытавшись меня остановить, она схватила меня за предплечья и заглянула в лицо, прямо босыми ногами ступая на землю с крыльца и нагоняя. — Что... Что ты говоришь такое? Что с тобой произошло?

Я раздражённо выдернул руки из её хватки и в отместку перехватил её за запястья, слегка встряхивая от злости, что так и не нашла выхода из меня даже после избиения деда.

И только сейчас, сквозь дурманную пелену я разглядел девчонку. Выглядела она так, как девушки выглядеть не должны. И дело не в полуголом состоянии — она открыла дверь, будучи в одной толстовке — а в коже. И синяках на ней.

Если бы я увидел такое на своей сестре, я бы убил того, кто ей такое устроил. Тут же я разозлился ещё больше: на девку, что она такой предо мной предстала, на себя, что мне не плевать, на мир, в котором такое происходит.

Я мог как-то неправильно или слишком больно хватать девушек, особенно в пылу страсти, но я всегда приходил в себя, когда видел, что беру лишка.

Это ведь девушки.

Меня приучили, что они слабее и нежнее. Что им сложнее защититься от этого мира, особенно от мужчин.

Я снова вспомнил слова того пиздабола, которого отправил в инвалидное кресло, и от этого мои пальцы ещё сильнее сжались на запястьях девушки.

Мысленно дав себе пощёчину, я тут же отпустил её.

И что теперь? Я просто развернусь и уйду? Блядь, как всё не вовремя. У меня нет времени на то, чтобы возиться с ней. Я ведь сказал ей, что она идёт нахуй вместе со своими проблемами. И вот я снова замер здесь и с ней, не в силах заставить себя сделать шаг дальше.

А будь на её месте другой, смог бы? Мужик – да. А другая девка вызвала бы во мне точно такое же негодование.

— Это что? – сквозь зубы выплюнул я из себя риторический вопрос.

У меня ведь даже машины нет. Куда я её возьму? У меня и будущего нет.

Хоть к участку я должен её довести.

— Какого хуя ты ещё здесь, когда с тобой делают такое? Этот ебасос ещё внутри? – мне было насрать, кто это из её семьи.

Мне терять уже нечего. Людей я до этого не убивал, но всё случается впервые.

— Пожалуйста, тише, — с этими словами девчонка попыталась оттянуть меня подальше от крыльца.

— Ты совсем тупая?! — как жаль, как глупо, что мы стоим далеко от чего-то твёрдого, чего-то, что я мог бы разбить.

— Не кричи… Давай отойдем, пожалуйста, и ты скажешь, зачем пришел, — ее попытки утянуть меня за собой стали еще настойчивее.

Беспросветная дура. Неужели у неё никакого самосохранения, самоуважения?

Я не кричал, а именно рычал, всё больше склоняясь над девушкой.

— Ты сейчас вернёшься к нему в дом, сделаешь вид, что всё в порядке, а наутро ещё и отсосёшь?! Настолько тебе похуй на саму себя?!

Внутри меня просыпалось то самое неправильное, злое и опасное, что заставило меня напасть на родного деда.

— Знаешь, если тебе и впрямь настолько похуй, что ты сейчас пытаешься меня заткнуть и отвести от дома, то правильно я сделал, когда решил тебя послать. Помирай здесь одна. Я не обязан решать твои проблемы, дура. Ты так нихуя и не услышала из того, с чем я пришёл.

Я вновь вывернулся из её рук.

Меня буквально разрывало на две части. С одной стороны, я не мог просто уйти. Я ведь буду вспоминать эти синяки, этот затравленный взгляд.

А с другой, она совершенно чужой мне человек. Мне насрать. Я к ней даже дружеских чувств не испытываю. Пусть здесь хоть что устраивает.

— Он пристрелит тебя, — продолжала она настаивать на своем, — А утром скажет копам, что это ты пробрался в наш дом и изнасиловал его дочь. Может, конечно, и не отвертится — но какая разница, в общем-то, если ты будешь уже мертв. Тебе оно надо? Мне вот — точно нет. У