Калевала (пересказ для детей) - неизвестен Автор

Потчует она дорогих гостей, а зятя прежде других. И пирог ему первому подносит. И семги самый лучший кусок кладет. И пиво в кружку верхом наливает.

Веселит добрый напиток гостей, а жениха больше всех.

На славу удался пир! Одно только плохо - не слышно за столом песен.

Тогда поднял старый, мудрый Вяйнемейнен свою кружку с золотым пивом и говорит такие слова:

- Пиво, доблестный напиток, Да не пьют тебя в молчанье! Дай мужам охоту к песне, Золотым устам - к напеву! Нет ли юноши меж вами, Нет ли здесь в народе мужа, Кто богат искусством пенья, Кто сложил бы вместе руки И потом бы начал песню, Нас порадовал напевом, Чтобы день наш был веселым, Чтобы вечер был прославлен?

Но не отзывается никто на его слова.

Удивилась хозяйка Похъелы:

- Может, плохое я сварила пиво? Может, налила в кружки горькое питье? Что же не находится за столом запевалы? Не будет петь скамейка, если молча сидят на ней гости. Не заведет песню и окно, если умолк у окошка хозяин. Не зальются звонкой песней половицы, если увяли песни на устах героев. Кто же первый запоет на славном пиру?

Но опять не отозвался никто из мужей.

- Ну, если так, говорит Вяйнемейнен, - если не вызывается никто, тогда я буду петь одни. Спою, как умею, о том, что знаю.

И вот запел старый, мудрый Вяйнемейнен. Зазвучала веселая песня, загремело могучее слово.

Много песен было в памяти Вяйнемейнена - больше, чем камней в горах, больше, чем цветов на полях.

И всякий, кто слушал его песни, дивился их великой силе.

На радость всем пирующим были его песни - и старикам, и молодым, и тем, кто достиг середины жизни.

Кончил Вяйнемейнен, поклонился хозяевам и гостям и говорит такие слова:

Пусть течет рекою пиво,

Пусть медовое прольется

В этом сумрачном жилище,

В этих избах Сариолы,

Чтобы днем здесь мирно пели,

Вечерами распевали,

Пока в доме жив хозяин

И пока жива хозяйка.

Пусть их труд найдет награду,

Пусть полны амбары будут,

Стол всегда заставлен снедью

Сети полнятся добычей!

И на будущее лето

Пусть никто не пожалеет,

Что он был на этом пире,

Что сидел здесь на пирушке.

18. Невеста покидает родной дом

Отшумел веселый пир в суровой Похъеле, в сумрачной Сариоле. Пришло время снаряжать невесту в путь. Пора ей расставаться с родным домом.

Уже и коня вывел жених, а невеста все еще не готова: одна коса заплетена, другая не заплетена, одна нога обута в башмачок, другая не обута, на одну руку надета рукавичка, на Другую не надета.

Наконец вывела старуха Лоухи, хозяйка Похъелы, свою милую дочку и говорит:

- Выйди, проданная дева,

Птичка купленная, выйди!

Уж кусает конь поводья,

Ожидают сани деву

Ты уходишь, цветик нежный,

Ты уйдешь, платочек пестрый,

В дом чужой войдешь, девица,

Из родной семьи в чужую.

Вот уходишь ты из дому,

Забери с собой, что хочешь,

Но оставь в родимом доме

Сны, что ночью ты видала,

Речи матери любимой

И кадушку с маслом свежим.

Пенье брось на край скамейки,

К окнам - радостные песни,

Брось метле свое веселье,

Смех - к оборкам одеяла,

Шалость брось к печной скамейке

Иль отдай подруге детства

Пусть несет ее в кустарник,

В рощу пусть ее забросит!

Причитает старуха Лоухи над дочкой, будто на гибель провожает ее, точно в огонь бросает милое свое дитя, словно медведю в пасть кидает свой нежный цветочек, волку на растерзание отдает спою любимую птичку.

Всеми злыми словами хулит она дом зятя: и очаг-то у него покрыт сажей, и в кувшине-то у пего не вода, а болотная грязь, и мать у него злодейка, и сестра его злая насмешница - ее речи, словно мороз, леденят, как рыбьи кости, колют.

- Там сами двери будут тебя толкать, там и окна будут на тебя коситься, там каждая ступенька будет тебя с ног сбивать! Не слышать тебе в доме мужа ласкового слова, не знать веселья-радости, не есть досыта!

Слушает красавица Похъелы свою мать и горько плачет. Уже полные пригоршни слез наплакала. А старуха Лоухи стоит над ней и приговаривает:

- Плачь, проданный цветочек! Еще и не так наплачешься в чужой недоброй стороне, в мужнином доме! Плачь сильнее, моя брусничка! Будешь ты вспоминать родной дом, так тебе и слез не хватит!

Тут в голос заплакала красавица Похъелы.

Озерами растекаются ее слезы по полу, шумными реками текут через порог.

Плачет она и говорит такие слова:

- Мать, отец, мои родные!

Ухожу с тоской на сердце

Из жилища дорогого,

Из отеческого дома,

Со двора, где подрастала,

Ухожу я с горькой думой,

Ухожу полна заботы,

Точно к осени в объятья,

Как на тонкий лед весенний:

Нет следов на льду весеннем,

Нет следов в болотной топи.

У меня, у бедной, думы,

У меня, печальной, мысли

Точно край у темной тучи,

Точно тьма ненастной ночи.

Так ли думала, гадала?

Я ждала иного в жизни.

Я хотела быть кукушкой,

По холмам хотела кликать

В годы юности цветущей,

В эти годы молодые.

Не лечу теперь кукушкой,

Чтобы кликать над холмами,

Точно уточка, далеко

Я плыву в волнах холодных,

В ледяной воде я дрогну.

Может кто-нибудь подумать,

Кто-нибудь сказать мне может:

"Нет у девушки-невесты

Ни заботы, ни печали".

Люди добрые, молчите,

Милые, не говорите!

У меня заботы больше,

Чем камней у водопада,

Чем на топком месте ветел,

Вереску в лесу сосновом.

Их не сдвинула бы лошадь,

Чтоб дуга не покачнулась

И хомут не затрещал бы

Столько у меня печали,

Столько у меня заботы!

Уже и пива прощальный ковш выпит, уже и сани пестрые стоят у ворот передком на улицу смотрят, боком на конюшню глядят, спинкой к дому повернулись, - а невеста все плачет не наплачется.

Стала она прощаться с отцом-матерью, с братьями-сестрами, со всем своим высоким родом.

И дощатой крыше от нее поклон, и рябине у плетня поклон, и сосновой калитке поклон, и ягодам в поле поклон, и каждой травинке поклон, и каждому ручейку поклон...

Наконец усадил Илмаринен свою молодую жену в сани, взмахнул жемчужным кнутом, и помчались они по берегу синего залива, по хребту песчаной горы.

А вслед им несется заунывная песня:

- Птица черная летела,

Из-за облака спустилась,

Нашу уточку схватила,

Наш цветочек утащила,

Наше яблочко уносит,

Нашу ягодку увозит!

Но быстрее песни бежит белолобый конь. Из-под копыт его летят камни, скрипят железные полозья, а на гнутой дуге ноют-заливаются синие птички, веселые колокольчики.

Бежит конь один день, мчится другой, скачет третий.

Вот уже третий день к концу идет, и дороге скоро конец.

На закате солнца увидел Илмаринен веселый дым над крышей родного дома.

19. Молодая жена входит в дом кователя Илмаринена

Как юноши ждут весеннего солнца, как дети ждут ягод на поляне, как вода ждет смоленой лодки, так и добрая хозяйка Локка, мать Илмаринеиа, ждет сына с его молодой женой.

Все глаза проглядела, бедная.

Утром смотрит она из окошка - не въезжают ли на двор знакомые сани? Днем выходит на дорогу, ждет - не покажется ли из лесу резвый конь? Вечером слушает у калитки - не скрипят ли вдали быстрые полозья?

А с ней вместе ждет кователя Илмаринена вся деревня.

Возле избы малые дети топчутся, руки-ноги себе поморозили, - а славный кователь все не едет.

У ворот старики сидят, смотрят на дорогу. Засиделись так, что колени разогнуть не могут, - а Илмаринена и не слышно и не нидно.

Юноши к самому берегу ходят его встречать, уж и подошвы на башмаках стоптали, - а Илмаринена нет как нет.

И вот однажды, на рассвете прекрасного дня, слышит добрая Локка зашумело в лесу, застучали быстрые копыта и подъехал к воротам кователь Илмаринен.

А рядом с ним в санях сидит его молодая жена.

Смотрит свекровь на невестку - и не налюбуется. Хороша она, что спелая брусничка, как душистая земляничка, точно кукушечка на ветке, будто синичка на рябине.

Глаза у нее словно звездочки в небе, нежный рот - как челночок выточенный, руки у нее белоснежные, шея - лебединая.

Может, это месяц светит? Нет, это блеснули застежки на плечах красавицы.

Может, это солнце сияет? Нет, это сверкнуло ожерелье на ее шее.

Может, это парус трепещет? Нет, это ее шелковый платок разве- вается по ветру.

- Привет тебе, милый сын, в родной стороне! говорит добрая Локка.Входи, родная кровинка, под отцовскую крышу, веди в свой дом красавицу кукушку, ту, что восемь лет ждал, пять долгих зим сватал.

Ступил сын на родную землю, поклонился матери, поклонился всей деревне, а красавица Похъелы все сидит в санях - ждет, чтобы ее на руках но двору пронесли.

Говорит ей добрая Локка:

- И ты, веточка черемухи, выходи из саней. Не жди, золотой цветочек, пока тебя возьмут на руки. Только малого ребенка на руках носят, только гордый не хочет сам шага сделать. Ты пройди, уточка, по двору своей свекрови, переступи, молодая курочка, через порог мужниного дома. Еще прошлым летом знали половицы этого дома, что будут ходить по ним твои ноги. Еще в минувшую зиму знала эта крыша, что будешь ты жить под нею. И окна эти ждали, когда ты поглядишь в них. И колышки на стенах уже наклонились, чтобы повесила ты на них свои платья. Эти двери сами отворялись, чтобы ты в дом вошла. Дверная ручка сама опускалась, по твоей руке скучая. В сарае корова мычит - молодую хозяйку подзывает. Жеребенок в конюшне ржет - сена из твоих рук просит. В закутке ягненок жалобно блеет - тебя зовет. Весь наш двор без тебя тоскует. Вся наша улица плачет, что ты по ней не гуляешь.