Фирма (Книга-Игра-Детектив) - Алексей Рыбин

- Случился, - сказал Вавилов. - Теперь ты занимаешься только носорогом. Даю тебе карт-бланш. Все расходы за мой счет, понял? Не за счет фирмы, а за мой личный.

- Чем занимаюсь? - вскинул брови Якунин. - Не понял, чем?

- Носорогом. Зверь такой. Причем с двумя рогами. Занесен в Красную книгу как редкий, исчезающий вид.

- И что я должен с ним делать?

- Для начала - чучело. И скорее, а то... сам понимаешь... Жара... Пока его держат в холодильнике, но, знаешь, всякое может случиться. Нужны специалисты. Чем круче, тем лучше.

- Это бешеные бабки, - сказал, подумав, Якунин. - Есть у меня хороший спец, в Москве, только вряд ли он по носорогам работал. Он все больше волков, собак делает... Сов разных, коршунов там, ну, птичек, в общем. Медведя, правда, один раз сработал. Для Куцинера. В Питере. А что, местных нет, что ли? Наверняка тут свои мастера...

- Местных стремно, Валера. Дело очень тонкое. Считай, контрабанда.

- Да брось, Вова. За деньги, за живые бабки-то, что, не сделают молча?

- Нет гарантии. А гарантии мне нужны стопроцентные. Я не хочу с правительством ссориться. Ни с этим, ни с нашим. Ни с каким. У меня принцип: чистота - залог здоровья. Очень, кстати, полезный принцип для бизнеса. Как считаешь?

- Да. Верно. Ну, положим, привезем мы его сюда...

- Ты привезешь. Я этим не занимаюсь. Я для этого тебя и вызвал.

- То есть?

- Что есть, то и есть. Предстоят большие затраты. Очень большие. И я боюсь, что на полпути могу бросить это дело. А я хочу довести его до конца.

- Зачем?

- А это еще один мой принцип. Я ведь всегда так жил. Иначе, если бы по-другому работал, я бы не здесь сейчас сидел да про носорога рассуждал, а торчал бы где-нибудь в "Лужниках", торгуя памперсами. Вот так.

- Да... - Якунин почесал в затылке и вытер пот со лба.

- Ты бы переоделся, Валера.

- А зачем? Если ты даешь мне карт-бланш, то я полетел за своим таксидермистом.

- Кем?

- Таксидермистом. Ну, чучельником.

- А-а... Ну да, конечно. У меня, знаешь, от этой жары мозги плавятся.

Валера Якунин проявил чудеса расторопности. Через два дня таксидермист Бернштейн уже сидел в коттедже Вавилова и, спокойно кивая, слушал историю, которую рассказывал заказчик.

- В общем, чучело мне нужно чем быстрее, тем лучше. Деньги платит Валера. Валерий Сергеевич, - поправил себя Вавилов.

- С Валерой мы знакомы давно, - спокойно ответил Бернштейн. - Я его с пеленок знаю. Талантливый парень.

"Парень" в тот момент времени готовился разменять полтинник. Валерий Сергеевич Якунин был старше своего шефа на десять лет.

"Сколько же этому Бернштейну? - подумал Вавилов. - Не выглядит он на дедушку. И даже на папу Валериного не тянет".

- С пеленок? - Он решил все-таки уточнить возраст своего нового работника.

- Вы не удивляйтесь, молодой человек. Не надо. Я в жизни столько всякого видел, что мой цветущий вид и мои годы - это еще что!.. Это семечки. Вот вы - богатый человек. Это приятно...

Сказав это, Бернштейн замолчал, задрал голову и широко открытыми глазами уставился в небо. Странно было, что он не щурится - африканское солнце для северного человека испытание не из легких. Особенно для глаз, привыкших к мягкому дневному свету и полутеням сумерек средней полосы.

- Вопрос финансов...

- Вопрос финансов мы уже, кажется, решили, - прервал заказчика Бернштейн. - Вы ведь сказали, молодой человек, что этим будет заниматься Валера.

- Да.

- Я хочу у вас спросить, - Бернштейн посмотрел Вавилову в глаза. - Хочу спросить. Вот вы богатый человек...

- Вы это уже говорили.

- Да... Меня можно перебивать, меня можно не слушать... Что толку слушать старого нищего еврея...

- Ну уж, Сергей Анатольевич, полноте. Разве вы нищий?

- А какой же я? Богатый?

- Прошу вас, давайте к делу, - сухо произнес Вавилов. Этот болтливый чучельник начинал его утомлять.

- Я всегда, молодой человек, говорю только по делу. Вот вы богатый человек...

Вавилов нервно кивнул, в третий раз за последние пять минут услышав констатацию своего финансового положения.

- А почему вы богатый?

- В каком смысле? Это что, имеет отношение к нашему делу?

- Самое прямое, - неожиданно горячо ответил Бернштейн. - Я старый человек. Я много повидал. И я хочу вас предостеречь, молодой человек.

- Ну?

- Вы не спешите. Не спешите, Владимир Владимирович, - наставительно произнес Бернштейн.

Вавилов сам себе удивился. Другого он давно бы уже послал подальше после слов, произнесенных в таком тоне. Учитель жизни, понимаешь! Вавилов сам любого может поучить. Сам столько повидал и пережил, что впору хороший роман писать. А этого старого еврея сидит и слушает. Время теряет. И, если быть честным перед самим собой, ему отчего-то интересно, что же этот странный чучельник все-таки ему скажет. Если, конечно, доберется до сути, не запутавшись в долгих предисловиях.

- Я много слышал о вас, Владимир Владимирович, - сказал наконец Бернштейн уже совершенно другим тоном. Теперь его голос стал сухим, деловым, в нем звучало не сочувствие, а настоящее превосходство человека, который осознает, что несравненно сильнее собеседника и потому относится к нему снисходительно, хотя и по-доброму.

- Вы - обо мне?

Вавилов был искренне удивлен.

- Да. А почему вас это так взволновало?

- Да нет, не то чтобы взволновало. Просто я не ожидал, что слава обо мне...

- Докатилась до старого нищего еврея? Сейчас моя профессия входит в моду, Владимир Владимирович. Все эти ваши, скажем так, коллеги, ну, те, которых принято называть "новыми русскими"...

- Я немножко из другой социальной группы, - сказал Вавилов.

- Да. К вам это не относится. Но я ведь сейчас не о вас, а о своих клиентах. У них теперь принято - охотничьи домики, загородные имения... В кабинетах чучела волков, ружья, кинжалы. Отсутствие вкуса всегда было в крови у русского человека. Нет у вашей нации вкуса, вы всегда питались только крохами с европейского стола. Обезьянничали. Не обижайтесь, Владимир Владимирович, мне-то со стороны виднее. Да и вы сами, как умный человек, не можете с этим не согласиться.

Бернштейн вздохнул, перевел дыхание.

- Так вот. Что прежде - у этих партработников, у элиты, считалось высшим шиком париться в бане, что теперь - охотничьи домики, сауны, парилки, - все осталось, как при советской власти. Те же вкусы. Водка, икра, голые прости-господи. Бляди, одним словом. Ну и наш брат, рукодельник, снова понадобился. Хвастают друг перед другом своими охотничьими трофеями. А настоящих охотников-то среди них практически нет. Для охоты ведь нужно душевное спокойствие, созерцательность. А откуда у них душевный покой? Дерганые все, пальцы топорщат, потеют от страха, у всех на нервной почве уже давно не стоит. А туда же... Я повторяю, - продолжил Бернштейн после очередной паузы. Вавилов заметил, что это, видимо, обычная для старого чучельника манера разговора: выдать несколько фраз, этаких длинных очередей из автомата, а потом сделать паузу - для того, наверное, чтобы поменять в этом автомате рожок с патронами. - Я повторяю, к вам это не относится. Хотя вы тоже не охотник. Сами же сказали, что зверя угрохали по пьяни. Случайно.

- Ну, допустим. Так в чем же суть все-таки?

- Суть в том, что я хочу вас предостеречь. Вы мне симпатичны.

- Вы - меня? Предостеречь?

- Именно. Знаете, что я Куцинеру сделал чучело бесплатно?

- Нет. Меня это, признаться, не очень...

- Напрасно, напрасно вас это "не очень". В вашем бизнесе нужно держать нос по ветру.

- Стараемся, - улыбнувшись, пожал плечами Вавилов. Старик начинал ему откровенно нравиться.

- Так вот, - продолжал Бернштейн. - С Куцинером я вам очень рекомендую познакомиться.

- Да как-нибудь уж встретимся, - сказал Вавилов. - Куда он денется?

- А вот тут вы не правы. Я, молодой человек, к этому и веду.

- К чему?

- Я, может быть, потому и согласился сюда лететь, что хотел специально познакомиться. Впрочем, это потом. У меня ведь к вам тоже имеются разные предложения...

- Предложения?

- Потом, потом. Сначала одно дело закончим, затем к другим перейдем... Так вот. Куцинер сам к вам не придет. Знаете, почему?

- Почему?

- Потому что он сам себе - фирма. И ему никакая другая не нужна.

- То есть, у него имеются директор, администратор - это понятно. Вавилов снисходительно улыбнулся. - Но если он выпускает свой альбом, то все равно подписывает контракт с выпускающей фирмой. Сам он ничего сделать не может. И концерт приличный устроить - то же самое, нужна поддержка хорошей организации. Время одиночек уже прошло.

- Господи ты боже мой! - воскликнул Бернштейн. - Как же так?! Вы в этой сфере работаете и ничего про Куцинера не знаете?! А я далек от всего этого вашего шоу-бизнеса - и знаю! Как же так?

- Да что вы пристали ко мне, ей-богу, с вашим Куцинером?! Нужен он мне тысячу лет! Жил я без него и проживу! А он скандалист, ваш Куцинер! И мания величия у него! Потому им в Москве никто и не занимается! А если не занимаются в Москве - не занимаются нигде! Сам приползет, когда его припрет!