Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. - Идрис Шах

В сферах концентрации у званий или привилегий нет видимых различий.

Глубина и диапазон традиционных материалов

Большинство людей, делая попытки понять традиционные обучающие материалы, даже не представляют, что определенная часть изучаемого была предназначена только для местного использования, что-то было задумано как ответы на конкретные вопросы, некоторые фрагменты неприменимы или не являются непоказательными по другим причинам; какие-то предназначены для того, чтобы донести смысл как раз противоположный тому, что лежит на поверхности.

Никакая отдельная система анализа не может заставить подобный материал выдать свою тайну. Попытки последовательного толкования могут лишь создать дефективные построения и ошибочные выводы, что и происходит.

Вас наверняка удивило бы, как часто учителя, выражая упрек вроде: «Глупый вопрос заслуживает глупого ответа», пишут или говорят явный абсурд.

Буквалисты из числа учащихся, пытаясь толковать указанные материалы, доходят, к великому сожалению, до полного гротеска.

Вот почему вполне справедливо высказывание: «Спасайте метафизику от метафизиков».

Огромная часть литературы из той, что обладает реальной ценностью, содержит механизм собственного отрицания. Если вы будете читать ее запоем или в своем изучении не опустите некоторые фрагменты, материал не окажет должного воздействия.

Даже ученые подвержены воздействию укоренившихся мнений

Д-р Б. С. Марри, геолог и профессор астрономии в Калифорнийском технологическом институте, изучающий данные американского космического аппарата «Маринер-9», присылаемые с Марса, так высказывался о субъективизме ученых:

«Марс каким-то образом разросся и вышел за пределы научного изучения, чрезвычайно захватив человеческие мысли и эмоции, что, в свою очередь, исказило научное представление о нем… Причина в следующем: многие люди несут коллективную ответственность за происходящее, поскольку приняли желаемое за действительное… Сами ученые угодили в эту ловушку, неправильно истолковав значение собственных наблюдений… Когда же наконец наблюдаемое даст нам по головам и отрезвит нас, чтобы мы могли прийти к правильным ответам вопреки себе?»

Эта речь, произнесенная в ноябре 1971 года на симпозиуме, отнюдь не совпадает с тем знакомым образом ученого мужа или знатока, который подобные люди проецируют на окружающих. Фактически можно сказать, что лелеемый образ самого себя является одним из факторов, искажающих наблюдения человека и препятствующих пониманию некоторых вещей, особенно тех, что противостоят собственным интересам индивида или ощущаются как чуждые.

Элементы, используемые в наших курсах обучения

В современных курсах обучения мы используем:

1. Материалы, взятые из более ранних учений, не подвергшиеся искажению и все еще актуальные для культуры, к представителям которой мы обращаемся. Некоторые из фрагментов были опубликованы, например «Одиннадцать правил»[2].

2. Лишь частично сохранившиеся в литературе и по-прежнему актуальные материалы из учений прошлого, на которые все еще имеются указания. Мы подробно излагаем и объясняем эти учебные пособия, а иногда иллюстрируем их примерами из литературы и устной традиции. Такими примерами являются мнемонические[3] выдержки из суфийской и другой классической литературы.

3. Материалы, принадлежащие собственно учению, однако, выраженные в форме, подходящей для аудитории, к которой они обращены, в соответствии с принципом времени и места. Кое-что из предлагаемого кажется странным, неправдоподобным, даже внутренне противоречивым. Последнее выборочно извлекается из огромного запаса, который сам по себе основан на знании узора истины иного уровня.

Многие, пытаясь сопоставлять все перечисленное выше, впадают в недоумение, что порой приводит к синдрому новообращенного и своего рода фанатичной поддержке, и как следствие обучение таких людей оказывается затруднено. Другие доводят свое недоумение до противодействия всему материалу или некоторым его частям — их тоже трудно учить. Обычное изучение, в академической или традиционной манере, не способно определить, какие фрагменты из письменного литературного наследия можно использовать, а какие уже не имеют ценности. Вследствие этого и из-за отсутствия материалов третьего вида (см. выше) возникает рабское подражание, традиционализм и утрата эффективности, что создает благоприятные условия для проникновения автоматизма в учебный процесс.

С другой стороны, на этапе, когда в культуру вводится учение, подобное нашему, человеческое замешательство и недостаток неопровержимых фактов, на которых могли бы основываться учебные материалы, по самой своей природе не обладающие фактической достоверностью такого рода, побуждают людей обращаться к сплетням, слухам, фантазиям и так далее.

Всякое подлинное обучение окружено завесой предположений и фантазий, слухами и реакцией на молву. Это уже само по себе создает нездоровую ситуацию, поскольку люди внешнего мира склонны формировать свои мнения как раз на основе таких непоказательных факторов. В результате, когда работа входит в стадию завершения, тех, кто поверил в искаженную версию, вполне может оказаться больше, чем сохранивших верность подлинной форме рассматриваемой деятельности. Последние могут оказаться в меньшинстве и только из-за одного этого прослыть еретиками, что вполне объяснимо в свете человеческого стремления к общему консенсусу.

У подобной проблемы нет легкого решения, кроме просвещения. Под этим я подразумеваю, что людям необходимо сообщить следующее: как бы страстно кто-нибудь ни хотел дать им какой-то единственный и простой набор убеждений или действий, на которых они могли бы сосредоточиться, непременным результатом будет обусловливание.

В конечном счете подлинные учения могут работать только с людьми, готовыми изучать все, что должно быть изучено, а не с теми, кто использует нас ради собственного развлечения, или «игры», сознают они это или нет.

Именно для осуществления подобного образовательного проекта подлинные обучающие институты должны первым делом расширить учащимся базу для подхода к высшему изучению. Здесь уместна аналогия с обычными системами образования. В подобном образовании, прежде чем приступить к специализации того или иного рода или быть допущенным к продвинутому обучению, учащийся проходит курс общего образования, что создает фундамент для его дальнейшего обучения. Начинающие студенты часто недоумевают, когда им приходится изучать ботанику или бактериологию, прежде чем их, как будущих врачей, начнут учить лечебному делу. В действительности, благодаря этим начальным курсам, учащиеся накапливают фактическую информацию, приобретают профессиональные навыки, а также упражняют ум, для того чтобы в дальнейшем справляться с более сложными задачами.

Подлинные центры обучения высшему знанию на самом деле являются образовательными институтами для изучения высших наук, и в этом качестве они на определенном этапе должны обеспечивать основу для продвижения в названном направлении.

Привычка подвергать сомнениям курс обучения, как бы она ни была типична для пытливых умов, зачастую может почти полностью выйти из-под контроля. Если человек не знает, какие вопросы нужно задавать с пользой для дела, то, спрашивая, он получит меньший результат, чем можно ожидать, предположив, что задавать вопросы предусматривается процессом обучения.

Для многих людей привлекательна сама идея, что человек может правильным образом изучать то, что хочет, и когда он этого хочет, они не замечают здесь никакого подвоха, и как следствие подобная идея разрушает их способность к учению.

Властные проявления

Почти все человеческие организации являются властными структурами.

Поскольку считается, что получение и реализация власти связаны с силовым поведением, люди перестали распознавать властные организации. Как следствие, человеку уже невдомек, что делает он сам и что с ним происходит.

Например, в ситуации «эмоционального шантажа» власть и принуждение содержатся точно в такой же степени, как когда проявляется гнев или прямое давление.

Если человек, обладающий властью, пользуется репутацией доброго и мягкосердечного, предполагается (и совсем напрасно), что давление, оказываемое им, вовсе и не давление. Тот, кто говорит: «Вы должны это сделать, потому что иначе очень разочаруете меня», мало чем отличается от командующего, того, кто отдает приказания: «Сделай это, потому что я требую, чтобы ты это сделал».

Повторять, что данный факт всем давно известен, абсолютно бесполезно, так как, если о чем-то уже говорилось или что-то было замечено, но осталось без практического изменения, урок нельзя считать пройденным.