Бывший-босс - Алайна Салах

благоприятную атмосферу.

— А то без этой вони нормально не посидим, — ворчит хозяин дома, заставляя впервые с ним согласиться. — Раньше для атмосферы водку пили, а, оказывается, надо было угли жечь.

— Я только сразу оговорюсь, дедуль, — будто не слыша, нараспев продолжает Маша. — С сегодняшнего дня мы с Тимуром друзья, поэтому, пожалуйста, не подначивай его больше на тему того, что он лазил ко мне в окно. У него есть девушка, Марианна. Красивая, хотя и совершенно не следящая за своим ментальным здоровьем.

— Вот оно как. — Сощурившись, старик недобро смотрит на меня. — Ну, ты ей, надеюсь, пару своих дельных советов дала?

— Только по поводу крема с солнцезащитным фактором не ниже пятидесяти. Контакт психотерапевта, увы, передать не успела.

— Ну и как тебе с моей внучкой работается, Карлсон? — Мне чудится, что он усмехается. — Глаз пока не дергается?

И хотя глаз у меня дергается и еще как, за Машу хочется вступиться. Да, она необычная, да, порой скажет так, что потом неделю икается, но это ведь не повод всем скопом песочить ее за семейным столом.

— А должен? — говорю я с вызовом. — Для новичка Маша прекрасно справляется и за каких-то две недели уже успела реализовать два крупных объекта.

Сощурившись, старик в течение нескольких секунд пытает меня взглядом, после чего удовлетворенно кивает.

— Ну, еще бы. Один-то наша карьеристка у меня выцыганила, посопев в жилетку. Ей, мол, Карлсона надо впечатлить.

Когда я встречаю заговорщицкий взгляд Любы, до меня постепенно начинает доходить. Сходство между этими двумя определенно имеется. Говорить все, что приходит на ум, наплевав на то, что думают и чувствуют окружающие.

Так, стоп… Как он сказал? Маша пыталась меня впечатлить? А зачем ей это?

Я машинально поворачиваюсь, убедиться, что старик ошибся, и к своему удивлению, вижу румянец на ее щеках.

— Это было еще до того, как я узнала, что ты несвободен, — виновато шепчет она.

— Слава богу, что у Карлсона завелась Фрекен Бок, — грохочет старик, не желая слезать со щекотливой темы. — А то распродала бы Мария с молотка все непосильно нажитое, пока ты ей замуж выйти не предложил. Ты чего расселся, как жених на свадьбе? Пироги давай лопай. Предложение у меня к тебе есть. На голодный желудок дела не обсуждаются.

Glava 18

Я смотрю, как Люба опускает перед Тимуром тарелку с мясным пирогом, и не могу перестать улыбаться. Пусть быть вместе нам не суждено, но как же приятно на секундочку вообразить, что мы с ним пара, а это наш обычный семейный ужин. Кстати, нужно б не забыть поговорить с Любой о вреде клейковины и предложить ей перейти на рисовую муку.

— Так о чем вы хотели поговорить? — спрашивает Тимур, глядя на деда.

Меня в очередной раз берет гордость за то, как прекрасно он держится. Роб, к примеру, на ужине с папой и пары слов выдавить не смог, а потом и вовсе удрал под неправдоподобным предлогом. После этого мы с ним и расстались.

— Хотел спросить для начала, как ты докатился до жизни такой? — гаркает дед.

— Какой-такой? Моя жизнь меня более чем устраивает. — Тимур бросает беглый взгляд на меня. — Покрайней мере, я так думал.

— Выдыхай, Карлсон. Вопрос был риторическим. И пироги-то ешь. В нашей семье у всех аппетит хороший. Травоядную в расчет не берем. Она у нас не только думает, но и еду переваривает по-особому. Слышишь, Мария? А ты, если на свет пару орущих хиппи решишь произвести, тоже одними сорняками будешь питаться?

— В беременность я планирую перейти на интуитивное питание, — с улыбкой поясняю я. — То есть, кушать все, что потребует мой организм. Я бы рекомендовала тебе попробовать. Порой мне кажется, что ты ешь пироги Любы просто для того, чтобы сделать ей приятно. На этот случай уместнее было бы дарить цветы.

— Ты видишь, чего вытворяет внучка, Карлсон? — ворчит дед Игорь. — Родного деда с женой рассорить пытается. Растишь их, растишь — и вот такая благодарность. От нехватки цветов Люба не страдает, понятно? Ты в окно выгляни. Там огород в пять гектаров и весь сплошь в букетах. С возрастом тебя, Мария, вся эта ересь киношная отпустит, и поймешь, что счастье не в вениках, а в земельных участках. И вот, кстати, о них. Ответь-ка мне, Тимур Батькович. «Эллада» — твоя контора, или ты просто лицом своим смазливым в ней торгуешь?

— Вы имеете в виду, являюсь ли я ее владельцем? — побагровев, переспрашивает Тимур.

— Я вроде так и спросил.

— Да, я и гендиректор, и единственный учредитель.

— Тимур сам ее создал с нуля! — не выдерживаю я. — И на сегодняшний день это агентство номер один по версии народного рейтинга!

— Ты глянь, как нахваливает, — хмыкает дед. — Поет тебе такие дифирамбы Фрекен Бок, Карлсон? Не отвечай. Это тоже вопрос риторический. Так вот, вернемся к нашим пирогам. У меня тут кусок земли завалялся в заморских далях. Второй год репу чешу, что с ним делать. То ли в строительство вложиться, но ли попилить на лоскутки и продать. Строительство — дело выгодное, да вот только не доверяю я арабам. Каждый день в мечети поклоны всевышнему бьют, но как дойдет до дела — ведут себя хуже жидов.

— У Тимура бабушка по папиной линии еврейка, — считаю нужным уточнить я, памятуя о шовинизме деда.

— Сочувствую. Так вот. Нужен мне расклад от тебя, Тимур Карлсонович. Почем сможем мой надел реализовать.

— А земля-то у вас где? В Африке, что ли?

— Какого черта мне земля в Африке далась? — морщится дед Игорь. — Нет, в детстве Мария, конечно,просила пару акров в Конго приобрести вместе с черными ребятишками, но, слава богу, ограничилось фермой с хомяками. В Эмиратах у меня участок… В пересчете на наши метры…

Достав телефон, он несколько раз барабанит по нему пальцами, после чего разворачивает экран к Тимуру.

— Вот такое количество.

— Это в метрах? — в голосе Тимура слышится заинтересованность. — Неплохой объем.

— Это в километрах, — снисходительно фыркает дед. — Что скажешь, Карлсон? Потянет ваша «Эллада» такой кусок?

Ошарашено моргая, Тимур тянется за чаем и долго пьет. Когда ставит на стол чашку, его лицо сплошь покрыто красными