Оставленные - Тим Хэй

– Я и не буду этого скрывать. Пожалуйста, дайте мне его координаты.

Слышать по радио или видеть по телевидению – это одно, но столкнуться с чем-либо непосредственно самому – совсем другое дело. Рейфорд Стил совершенно не представлял себе, что он будет чувствовать, когда обнаружит свидетельства того, что его жена и сын исчезли с земли.

Поднявшись по лестнице наверх, он остановился у семейных фотографий. Айрин повесила их в хронологическом порядке, начиная с его и ее прадедов. Старые костистые мужчины и женщины Среднего Запада с суровыми морщинистыми лицами. За ними следовали выгоревшие цветные фотографии бабушек и дедушек на их золотых свадьбах. Далее шли их родители, их родственники и, наконец, они сами. Давно ли он рассматривал их свадебные фотографии – она с легкомысленной прической, он с волосами поверх ушей и бачками!

А вот семейная фотография: восьмилетнГя Хлоя держит куклу. Как ему стало радостно, что Хлоя по-прежнему здесь, и он сумеет как-нибудь связаться с ней! Но что случилось с остальными двумя членами семьи? Они исчезли. Он не знал, на что ему надеяться и о чем молиться. Были ли Айрин и Рейми еще здесь, на земле или нет?

Больше он не мог ждать.

Дверь комнаты Рейми легко поддалась. Тревога Рейфорда возрастала. Он вошел. На кровати лежала книга, которую читал Рейми. Рейфорд медленно приподнял одеяло, под которым нашел шерстяную рубашку Рейми, его трусы и носки. Он сел на кровать и заплакал, вспомнив с горькой улыбкой, как Айрин бесконечно досаждала Рейми придирками, чтобы он не ложился в носках в постель.

Он сложил одежду в аккуратную кучку и заметил свою фотографию на столике у кровати. На ней он стоял улыбаясь внутри терминала с капитанской фуражкой в руке, а на заднем плане в окне был виден "Боинг-747". Фотография была надписана: "Рейми с любовью. Отец". Ниже он написал: "Рейфорд Стил, капитан. Авиалинии "Панконтиненталь", "0'Хара"". Он покачал головой -что за автограф отца на фотографии для собственного сына?

Его тело налилось свинцом. С трудом он заставил себя подняться. Рейфорд почувствовал головокружение, и тут до него дошло, что уже много часов он ничего не ел. Не оглядываясь, он медленно вышел из комнаты Рейми и закрыл за собой дверь.

В конце холла он остановился перед французскими дверьми, которые вели в мастерскую. В какое уютное местечко превратила Айрин эту скромную комнату, украсив ее кружевами и разными безделушками в деревенском стиле. Он не вспомнил, говорил ли он ей когда-нибудь, как ему это нравилось? Ценил ли он это так, как должно?

Здесь не чувствовалось никакой тревоги. Запах кофе всегда будил Айрин. Еще одна их фотография: он спокойно смотрит в объектив, а она направила свой взгляд на него. Он не заслуживал ее. Но то, что он переживал сейчас, он заслужил. В конце концов, его эгоизм зло посмеялся над ним, лишив его самого дорогого человека.

Он подошел к постели, уже заранее зная, что он там увидит. Подушка углом, смятое одеяло. Он сможет почувствовать ее аромат, хотя постель будет холодной. Он аккуратно поправил простыню и одеяло и заметил ее медальон с его портретом. Ее фланелевая ночная рубашка, над которой он постоянно подшучивал и которую она надевала лишь тогда, когда его не было дома, сохраняла форму ее тела.

С комком в горле, сквозь слезы он увидел ее обручальное кольцо рядом с подушкой, на которой она обычно спала, подложив руку под голову. Этого он не смог выдержать, это его сломило. Он взял кольцо и сел на край кровати. Его тело разламывалось от горя и усталости. Положив кольцо в карман куртки, он обнаружил там пакет, про который забыл. Он открыл его и нашел там свое любимое домашнее печенье с сердечком на шоколадной глазури.

"Какая милая, прекрасная женщина! – подумал он. – Я не заслужил ее, я недостаточно любил ее!"

Он положил пирожные на тумбочку, их аромат наполнил воздух. Деревянными пальцами он стащил с себя одежду и бросил ее на пол. Затем лег на кровать лицом вниз, сжимая в своих руках ночную рубашку Айрин, вдыхая ее запах и воображая, что она по-прежнему с ним.

Рейфорд взмолился о том, чтобы заснуть.

Глава 5

Бак Уильямс прошел в закрытую кабинку, чтобы подсчитать, чем он располагает. В специальных карманах внутри джинсов у него были разложены чеки, по которым можно было получать доллары, марки и иены. Весь его багаж состоял из одной вместительной кожаной сумки, в которую он положил две смены белья, портативный компьютер, сотовый телефон, магнитофон, вспомогательные принадлежности, предметы туалета и специальную одежду для холодной погоды.

Когда он отправлялся из Нью-Йорка за три дня до начала апокалиптических исчезновений, его багаж был рассчитан на десятидневную поездку в Великобританию. Обычно в заграничных поездках он сам стирал свое белье в раковине. Пока он носил другую смену, в течение дня оно высыхало; к тому же у него была еще одна смена про запас. Благодаря этому он никогда не был обременен большим багажом.

Бак планировал сделать остановку в Чикаго прежде всего для того, чтобы уладить отношения с руководителем местного отделения редакции "Глобал уикли", пятидесятилетней негритянкой, которую звали Люсинда Вашингтон. Их пути часто пересекались – что в этом удивительного? – когда он, например, опережал ее с публикацией сенсационных материалов о чем угодно, но особенно о спорте, если они оказывались у него перед носом. Вот хотя бы материал о стареющей "живой легенде" футбольной команды "Медведей", который сумел найти партнеров, чтобы купить профессиональный футбольный клуб. Баку первому удалось разнюхать об этом, выследить все связи, быстро написать очерк и первым успеть его тиснуть.

– Я восхищаюсь вами, Камерон, – для Люсинды Вашингтон было характерно, что она никогда не пользовалась его прозвищем, – но я никогда не забываю, каким невыносимым вы можете быть. По крайней мере, вы могли хотя бы намекнуть.

– Чтобы вы быстро командировали кого-нибудь и оказались бы на высоте?

– Но спорт – это семечки не для вас, Камерон. После того, как вы организовали материал о Человеке года, рассказали о поражении, которое нанес Нордландии Израиль, или, может быть, Сам Бог, заниматься таким материалом, который и гроша ломаного не стоит? Ведь ваши молодчики из "Айвилиг", похоже, не занимаются ничем, кроме кросса и регби?

– Это было нечто гораздо большее, чем спортивный очерк, и, к тому же…

– Ну и ну!

– Извините, Люсинда! А что, это уже стало чем-то стереотипным – кросс и регби? Они оба рассмеялись.

– Вы даже не сказали мне, что находитесь в городе, – сказала она, – все, о чем я прошу, – дайте мне знать, прежде чем это появится в "Уикли". Моим сотрудникам и мне не нравится такое отношение, особенно со стороны легендарного Камерона Уильямса…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});